Троп, считавший себя непревзойденным бильярдистом, с достоинством принял поздравления и сказал, что будет рад встретиться с графом и за бильярдным столом, буде они разминутся здесь, на ристалище. Фома с чувством пожал ему руку, рука была крепка, как у Командора.
Следующие два поединка закончились печально, причем едва начавшись. Одного рыцаря задавила при падении лошадь и его унесли едва живого — не повезло, сочувствовали трибуны, а во втором случае, рыцарь Заветного Грота, еще не доехав до своего соперника, вдруг грянул оземь, как колода — удар. Следующий удар хватил трибуны — Доктор вызвал Черную Башню.
«Ё-оооо!» — подумали они, не догадываясь, что тот просто убирает с дороги Фомы, а может и своей (кто знает этих докторов?) самых опасных противников. Это был поступок. Меланхолический убийца продолжал их удивлять, не меньше наглого графа, публика восторженно и одобрительно гудела. Башня ни в чем не уступал их поверженному любимцу, сэру Рашу, а в некоторых аспектах, таких как расчетливость и ловкость, даже превосходил.
Предвкушение хорошего поединка утихомирило трибуны, как лес перед грозой; прозвучал сигнал.
Потом долго вспоминали в Ушуре этот необычный по красоте и напряженности поединок равных соперников. Равных!.. Фома думал, что вряд ли здесь найдется боец, способный противостоять Доктору, возможно только среди рыцарей Стола, таких, как Хрупп. Противники сходились три раза и все три раза их удары были невероятно сильны, но безрезультатны, только копья разлетались вдребезги. После третьей сшибки им пришлось менять и щиты. Когда они сошлись в четвертый раз, Доктор легко и играючи сбил Черную Башню ударом в забрало. Впрочем, что это произошло играючи, видел только Фома, да, может быть, кто-нибудь из ложи высоких рыцарей, для остальных зрителей все до последнего момента выглядело очень напряженно, а конец — внезапным, почти случайным.
— Ай, молодец! Ай, умница! — бормотал Фома под нос, наблюдая, как старается выпутаться из стремян рыцарь Башни.
Доктор тремя пробными ударами нащупал слабое место противника, в момент удара тот опускал щит чуть ниже, чем требовала безопасность и в четвертый раз пробил безукоризненно. А то, что ломались копья и щиты, так кто же считает деревья в лесу или снаряды при миротворческой артподготовке?.. Все за счет спонсора, то бишь Милорда!.. Доктор просто перехитрил Башню, долбя его щит с каждым разом все сильнее.
Трибуны снова зашумели, Черная Башня выбрался, наконец, из-под лошади и выхватил меч. Его решение горячо поддержали:
— Давай, Башня! Даром, что у него копье серебряное, у тебя меч убойный!
Но напрасно зрители думали, что Доктор хорошо владеет только копьем, меч в его руках был послушнее карандаша. Сначала он опять, в течение, примерно, трех минут, разбирался с техникой Черного рыцаря, медленно отступая под градом сильных, но безыдейных ударов. Башня хотел немедленно реабилитироваться, после досадной и случайной, как и ему казалось, ошибки, он входил во все больший азарт, теряя обычное хладнокровие.
Расплата наступила так же внезапно, как и окончательно. Последовал неожиданный рубящий удар в корпус, но не он был главным, хотя Башне пришлось проявить недюжинную реакцию и ловкость, чтобы отбить его. Удар был коварный, снизу, после обводного сверху, он распорол панцирь и, возможно, задел тело, но не настолько, чтобы такой богатырь как Башня остановил бой. Тем более, что он понял, что отразил сложнейший удар, и уже торжествовал в предвкушении, как сейчас нанесет ответный. И нанес! Но… тут-то и пришел ему, раскрывшемуся в ответе, большой привет от Доктора — тот самый главный удар прямо в голову, наотмашь!
— А-ах! — вздохнули трибуны.
— Смотри-иии! — визжал кто-то.
Шлем еще долго катился по арене, гремя погнутым забралом и полусрезанной верхушкой, но Черная Башня этого не видел, глаза его были пусты и равнодушны.
Доктору хлопали заметно дольше, чем Фоме, хотя он выбил второго любимчика толпы. Но он не был графом и не ругался так грязно-изысканно на всю арену, ставя на измену присутствующих дам.
— Молодец, молодец! — говорили на трибунах. — Хотя и повезло, конечно!..
Доктор был принят в свои — почтителен, не хулиган, лоялен и скромен — наш, томбрианский!.. Не один зритель, широко расправляя плечи и благодатно воспарял в патриотические эмпиреи: не перевелись еще на земле томбрианской богатыри! Новый появился, да и старые целы, уважительный рыцарь!.. Многие, не только рыцари в ложе, понимали — Доктор мог нанести удар ниже и тогда, вместе со шлемом, катилась бы и голова Башни.
Чуть ли не громче всех кричал Фома.
— Давай, ювелир! — кричал он. — Отнимай у меня славу!.. — И опять ругался на всю арену.
После этого потребовал еды, потому что замерз сидеть на лошади в дурацких железяках, без дела. Это было так необычно, что помощник герольда несколько раз переспросил его, именно поесть желает господин рыцарь? Фома даже настаивал на этом: да, малыш, и выпить!.. Выпить зигзаг, сейчас?! Вот именно, мальчик, зигзаг удачи, который принесешь мне ты!..
Мальчик надолго исчез, видимо, такая просьба с трудом влезала в охлажденные мозги устроителей турнира. Какая еда во время турнира да еще с водкой?! Но все-таки принесли, и теперь внимание зрителей разделилось между поединками, каждый из которых мог закончиться смертью, и жизнеутверждающей трапезой графа, на травке, возле бровки, так сказать, извечная борьба двух начал. И нельзя сказать, что за «началом» Фомы следили меньше, так как каждый удачный удар он встречал поднятием чарки. Некоторые дамы, устав от скрежета и вида крови, взирали на пикник на обочине более чем благосклонно.
Единственное, что слегка мешало Фоме, так это взгляд Доктора. «Все это фигня, Док, и я с ней разберусь, не порти аппетит!» — посылал он и ему привет с очередной чаркой.
Так прошли несколько схваток. Время на обеде и в бою летит незаметно, и когда Фома согрелся, на арене оставалось только шесть рыцарей. Пришел его черед выбирать противника. Трое из них, рыцарь Радуги, рыцарь Нижних Полей и рыцарь Полной Луны, уже обеспечили себе неформальное право на участие в завтрашнем турнире, проведя по два победных поединка. Неформальное, потому что их, несмотря на это, все-таки могли вызвать, так как и Поля, и Луна были слабее, чем два других участника — рыцари Белое Перо и Горный Дракон, причем, последние ходили в любимцах, наряду с выбывшими Рашем и Черной Башней — они были героями. Но право выбора принадлежало Доктору и Фоме, а они убирали самых сильных.
— Рыцарь Белого Ключа вызывает Белое Перо! — прокричали герольды.
Прозвучал сигнал. На этот раз Фома стал перебрасывать копье чуть раньше, заставляя противника нервничать. Начал он с левой руки — Перо перестроился, Фома снова переложил — томбрианец опять перестроился, уже несколько судорожно.
— Вставь ему, Перо! — орали трибуны двусмысленно, но хотели-то они только одного, чтобы ненавистного графа сравняли с землей.
Фома вжался в седло и пришпорил коня, всем своим видом показывая, что больше менять руки не намерен, грозя противнику копьем. Оставалось совсем немного до сшибки и Белое Перо поверил. «Простодушие — отличительная черта аборигенов, как же они родили Милорда?» — подумал Фома, и молнией поменял копье, рывком бросив коня в противоположную сторону.
Белое Перо, конечно, не успел…
Удар!! Трибуны возмущенно взвыли. Да что же это такое, в томбрианскую душу мать?! Сэр Томп, конечно, шут, но шут не должен побеждать героев, шут побеждает только лохов! Они никак не могли признать, что их герои для Фомы были лохами, это была ересь.
Итак, публика недовольно гудела и пока Перо, оправдывая свое прозвище, переворачивался в воздухе, все поняли, что это конец, кина не будет, и за что, блин, платили деньги?.. Но чудеса еще не закончились, следуя их причудливому капризу, рыцарь Пера не упал грудой металлолома на вытоптанную землю, а встал на ноги и сам напал на не ожидавшего такого поворота Фому.
Все началось сначала. Минут пятнадцать Фома безуспешно молотил рыцаря по голове, готовя пресервы из замороженных мозгов, но тот упрямо вставал и пер напролом, как терминатор. В его беспорядочных, но неумолимых ударах чувствовалась дикая сила хаоса и Фома познал её на себе, словно вся хтоника-мать Томбра вошла в Белое Перо мстительной яростью. В какой-то момент ему стало даже страшно, показалось, что он сражается с механическим молотом, не ведающим ни боли, ни устали. И когда он понял, что еще немного и ему конец, Белое Перо неожиданно рухнул сам, без его помощи, как будто кончился завод.
Трибуны снова разочарованно ахнули, они уже почти поверили, что граф будет повержен (вот же он, только что гнулся под ударами!), а он опять цел и невредим, хотя сам Фома себя так не чувствовал, он едва отвесил ритуальный поклон честной публике и высокой ложе, когда доплелся до места своего пикника.
«Тяжеленький у тебя бред, не кажется?» — услышал он Доктора.
«Бред легким не бывает!» — огрызнулся Фома, упрямо не желая ничего признавать.
— Я изучил твою манеру, граф!.. — К нему, сверкая разноцветной попоной, подъехал Троп, рыцарь Радуги. — Тебя главное утомить. Жаль, что мы можем не встретиться завтра, я бы тебя победил!
— Мне, как всегда, везет, — нашел в себе силы пошутить Фома. — Но мы можем подать заявление об обоюдном согласии, подписать договор о намерениях…
Троп захохотал:
— Завтра все решает жребий!
Казалось, все видели сегодня зрители. И мощные столкновения, от которых сотрясалась арена, и виртуозное владение мечом и копьем, и грузную вольтижировку серьезных мужчин, и накал боя, как верхом, так и спешившись, и даже полеты рыцарей они видели, и не во сне, а наяву. Такое увидишь не часто, подобные фокусы демонстрировал только Милорд, да, изредка, рыцари Большого Круга, но они ленивы, а Князь прихотлив. Так что трибуны были даже несколько утомлены и пресыщены впечатлениями перед последним поединком.
«Ну, что вы еще можете показать, сэры?» — слышалось в нестройном и уже немного праздном гомоне публики. Неблагодарная!.. Доктор и не собирался ничего показывать. Он усвои