Он перевел взгляд на Сати. Выражение лица наставника ему не понравилось.
— Последний раз я видел такие глаза за Чертой, — сказал Фома. — Они были такие…
Он попытался подобрать слова, но не смог:
— Что я зарекся нырять туда.
— Так значит, ты не всегда терял сознание там? Ты видел глаза?!
— Это было один раз, последний. Зачем-то мне показали эти глаза и я понял — все, хватит. Мне даже захотелось снова стать просто человеком!.. — он хмыкнул:
— Слаб человек — человеком хочет быть!.. И это быстро произошло… с вашей помощью. Я очутился на Спирали.
— Ты хоть понимаешь, что это значит?.. –
Сати, был поражен, во всяком случае, казалось так. Он даже встал со скамейки. Фома, не вставая, потянулся: «мол, ты же сам говорил, что я знаю все».
— Ладно, не финти, я о сознательном уровне говорю!.. — Сати оценивающе смотрел на него.
— Ты специально пропустил то, что я сказал о глазах? Они у тебя такие же невыносимые. Ты мне что-то боишься сказать, сломать боишься?
— С тобой страшно говорить. Если бы ты только знал, что ты знаешь!..
— Это избавило бы меня от выбора?..
Они вяло пошутили, что отсутствие выбора — лучший выбор. Фома взрослый мальчик, если он не соглашается пойти в Томбр, его сажают на трон Пифии и отрабатывают все ситуации на месте, стационарно.
— По времени это примерно вечность?
— Плюс-минус.
— Ну и почему бы сразу не посадить меня на цепь?
— Это та же ситуация, что и с ответом — вопросом. Реальная ситуация отмобилизует тебя и твои действия-ответы в тысячу раз эффективнее и быстрее. Именно этим удалось убедить Совет не сажать тебя на цепь сразу.
— Меня еще поймать надо.
— Правильно. Но это не трудно. Есть «каппа».
— Каппа, каппа… хоть раз бы увидеть в действии.
— Куда спешить? Увидишь еще, успеешь…
— Дожить бы! — снова усмехнулся Фома. — Но все-таки выбор у меня есть. Это радует. Причем, выбор между подопытным и смертником. Большие юмористы сидят в Совете! Ты не один из них, случайно? Хоть одним бы глазком взглянуть на судьбовершителей.
— Успеешь ещё, — повторил Сати.
— Ну, а если я, всё-таки, сбегу? Тогда вместо Пифии будешь ты, да? Здорово! мы были бы квиты!..
Фома вдруг захохотал, представив эту картину.
— Ученик мстит учителю за обман!.. Извини, — сказал отсмеявшись, — не могу сделать тебя счастливым. Будешь должен!
— Ну и зря… Порадовал бы старика. Теперь выбирай между заключением и злоключением.
В Кароссе была ночь, поздний вечер. Фома не стал никого беспокоить, тем более, что на столе в ожидании его стоял хороший ужин с бутылкой вина. И все это даже не совсем остыло. Блейк, Меркин?.. Кто бы это ни был, я навеки его слуга… Налил вино… Выпив бокал, он уже без всякого энтузиазма поковырялся в тарелках. Аппетит пропал, вино было сладкое и вяжущее, как засада в которую он попал. Откинувшись на спинку стула, он задумался…
Итак, что же мы имеем? Хочу я или не хочу, меня ждет дыра, тут наши интересы с Ассоциацией совпадают. Совпадают и с докторскими. Просто любо дорого: мы все хотим одного и того же!..
Мэя… В виске сразу неприятно заныло. Ничего не сделаешь надо ждать вестей от разведчиков. Он попытался заснуть, но в голове крутился калейдоскоп.
Новая волна. Апокриф. Господи, какая чушь! Доктор, походя и, вероятно, совсем не желая, оказался в оппозиции, довольно агрессивной, в силу непонимания, если судить по Сорби. Теперь ее головорезы, послушав его, будут еще охотиться за мной. Жизнь становится все интереснее: меня будет пасти “каппа”, новая волна, томбрианцы, возбужденные указом ассоцианцы, которые ничего не знают о тайных действиях Сати. Да еще неизвестно, что Доктору от меня надо, тоже Апокриф? Или что-нибудь еще? Неужели, действительно, родословная?.. Господи Говорящий, воззри на бедствие мое и избавь меня! Много гонителей и врагов, и гонят меня безвинно; заблудился я, как овца потерянная: взыщи меня!..
Сати?.. Сати — загадка. Кто он? Смутное ощущение, что его бывший наставник не только член Синклита, но и Совета Координации, не покидало Фому, особенно после второй беседы, когда он избавился от прервавшего их Моноро. Да и симптоматичная оговорка, что ему «удалось убедить Совет», говорила сама за себя. Сати многого не договаривал…
Разговор с Моноро был неприятный, но видимо это было одним из условий Совета или Синклита; с кем там Сати договорился? Моноро был уже не тот мелкий чин — второе лицо в ведомстве Кальвина, говорил жестко и откровенно.
— Ну, ситуацию вы знаете?.. — Моноро мазнул клейкими глазами по Фоме.
Фома коротко кивнул.
— Значит, ликвидируете разрыв — хорошо, не сможете — тоже неплохо, в смысле, не беда. В любом случае вы либо здесь, либо — там. Второй вариант близок к идеальному, так как вам придется предельно мобилизоваться, чтобы соответствовать ситуации и…
Лезвие улыбки узко вспороло низ лица Моноро, он опять безуспешно подбирал слово. Выжить? Оказалось — выполнить задание! Но в любом случае, продолжал Моноро, информация не пропадет. “Каппа” всегда будет рядом и снимет её, при необходимости поможет, Фома не должен беспокоиться.
— Но они знают, что могут очутиться там же, где и я, помогая мне?
— Их это не волнует, пусть не волнует и вас. Они работают везде и всегда.
— А вас? — поинтересовался Фома.
— Я работаю здесь, — четко сказал Моноро. — Если будет надо работать там — буду!
— Ясно…
Значит, информацию будет кому снять. Он не думал, что это будут смертники. Ребята из “каппы” почти неминуемо погибнут, как возможно и он, но похоже сейчас Ассоциацию эта потеря не волновала. Ситуация с Томбром была критической, если не катастрофической. В конце концов, организация это главное, будет она, будет и все остальное, «каппа», в том числе…
При перемещении его выбросило в странную плотную реальность, где какие-то два молодца сайтера устроили за ним настоящую охоту. Указ Синклита уже действовал и Фома, выписывая немыслимые виражи, сто раз пожалел, что не уточнил у Сати координаты запасных выходов из метрополии. Молодые охотники так разыгрались, что чуть не угробили его на самом деле, но кто-то перерезал им траекторию и сбил со следа.
Фома остановился. Это был Сорби, его сокурсник по Школе. Меднокожий гигант с открытым лицом не отличался особыми талантами, кроме боевых, и после окончания курсов был распределен в какую-то плотную дыру, без надежды получить когда-либо кольцо иерарха.
— Здорово!. — Лицо Сорби сияло. — Чего это они? Я сначала думал, что вы играете.
— Это я доигрался. Об указе слышал?
Уже да. Сорби был в курсе и опытов Томаса, и ссылки, и всех его подвигов, но все в каком-то дурацком, искаженном свете. Впрочем, что возьмешь — плотная реальность, искажение! Фома только коротко уточнил вопиющие детали — он не террорист, не провокатор и даже не диссидент. Сорби обнажил крупные белые зубы, показывая, что понимает в какую игру играет Томас.
Посыпались странные вопросы. Как там?.. Где?.. За Чертой!.. Не помню… Сорби слышал, что его лишили памяти, потому что он тако-ое увидел!.. Гигант закатывал глаза. Томас там был по заданию Акра? По поводу Апокрифа? Не прошло и пяти минут, как Фома устал от простых вопросов.
— Сорби, давай так, чтобы мне не повторятся, расскажи сначала сам все, что знаешь.
Медное лицо Сорби изобразило понимание, то есть оно все время его изображало: каждую фразу Фомы Сорби встречал все с большим пониманием. Фома поражался мимическим способностям мулата. В конце концов маска понимания грозила превратиться в маску идиота, как предел понимания.
Знал Сорби немного, но рассказывал очень эмоционально. Как Томас искал апокриф и страдал, вернее, страдал и потому искал, потом его поймали, обличили и выслали, но дело его не умерло, другие стали пытаться попасть за Черту и найти Апокриф, но даже Акра не удалось, хотя он и…
«Вот на что намекал Моноро! И Сати. Я действительно подал пример».
Сорби воодушевлено размахивал руками…
— А кто же тебе все это рассказал? — спросил Фома.
— Да я же свой, Томас! Я же в “Новой волне”! У нас все об этом знают!.. Мысль о действительном устройстве не оставляла тебя, Канон уже не устраивал и ты дерзнул!
Фома внимательно посмотрел на Сорби. Голубые глаза гиганта сияли.
— Это, случайно, не цитата из программы вашей волны? Или, может, уже учебник написали о том, как я дерзнул?
— Не, это я составлял доклад, — гордо смутился Сорби.
Доклад он читал и цитировал только своим, так что Томас пусть не беспокоится. Главный у них не Акра, который говорит, что главные в Синклите. Их никто не знает (Сорби завел глаза под лоб), они делают политику «волны», а такие как Сорби работают.
Становилось все интереснее. Провинция, как всегда, в мятежных замыслах и глубокой конспирации! «Их никто не знает» говорило о большой работе ума, вернее — полном безумии.
— И что же вы делаете?
— Рассказываем, объясняем, ищем!.. — То есть, они рассказывали об Апокрифе, объясняли его и принципы устройства реальностей, а искали правду, потому что, по словам Сорби, правду от них тщательно скрывают. Вот Апокриф бы найти, время от времени бил себя по ляжкам. А пока рассказывали и объясняли Апокриф, не видя его в глаза. Потому что — правда. Если от них скрывают, значит, это правда. Скрывают только правду…
Логично. Было понятно, что даже если не найдут, то говорить о правде будут всегда! Но Сорби был уверен, что найдут, там тако-ое! — опять завел он глаза. В общем, оказалось (зверским шепотом), что Ассоциация не вечна и скоро об этом будут знать все!..
— Ну, хорошо, вы нашли Апокриф и там действительно сказано: Ассоциация не вечна, конец света через неделю, всем явится в смокингах, при себе иметь даму, свечку и прощальный гудок, — и вы от этого будете счастливы? Что случится-то, объясни мне?
Сорби несколько растерялся.
— Может быть, это делается для того, чтобы ты спокойно спал и ел, совершенствуясь во исполнение основного закона Ассоциации? Ведь если тебе объявить, что завтра всё — занавес, ты пожалуй и кушать будешь плохо, а уж свою работу — дело Ассоциации, вообще забросишь!..