Потому что Кармен — она даже и не ведьма, а скорее ведунья, чистая ведунья. Носитель ведических знаний, индоарийского колорита, удивительного, сохранённого цыганами языка. И этот ведизм, это умение гадать, умение играть с судьбой — всё это запечатлел и воспел своей музыкой Бизе, за что ему честь и хвала.
Я как-то говорила с доктором исторических наук Надеждой Георгиевной Деметер, президентом регионального совета Федеральной национально-культурной автономии российских цыган, и спросила её: «Кто, на ваш взгляд, лучше всего передал в классической музыке цыганские колорит, темперамент, любовь, страсть и прочее?» Она ответила: «Конечно, Бизе в „Кармен“».
Хотя мы знаем совершенно гениальные вокальные циклы, в которых присутствуют цыгане и цыганская тема, я и сама пела и Брамса, и Дворжака, и Листа… Я пела эту музыку с упоением и восторгом.
В русской культуре мне ближе всех знаменитый поэтический цикл Александра Блока, посвящённый Андреевой-Дельмас. Но сам Блок признавался, что очень многое в своём понимании образа Кармен он взял от Теофиля Готье — а он, кстати, тоже был другом Полины Виардо, дружил и с Бизе, и с Тургеневым. А Готье так описал Кармен:
Carmen est maigre, — un trait de bistre
Cerne son oeil de gitana.
Ses cheveux sont d’un noir sinistre,
Sa peau, le diable la tanna…[34]
Идеальную Кармен создал Станиславский с Марией Гольдиной. Есть её знаменитая фотография: открытая белая блузка, и не блузка даже, а что-то вроде маечки… чёрненькая шнуровка, чёрная юбка, чёрненькие же туфельки, платок через плечо. Минимализм абсолютный!
У всех работниц табачной фабрики, между прочим, был свой дресс-код: они должны были быть в чистых туфельках, чисто одеты, и могла быть только некоторая небрежность на голове в виде волос, заколотых деревянной шпилькой. Странно, когда Карменситы выбегают из здания фабрики босиком. Там, где она гадает, сидя с подружками, она может быть босая. Или сбросить туфли, скажем, у фонтана. Но в первой картине — никогда! И никаких цветов — это может быть чуть позже! А в начале…
Мария Гай в роли Кармен
Вот эта Гольдина-Кармен сидит и поёт хабанеру. Ни в коем случае не «настоящим», оперным голосом — это сразу разрушает весь образ. Бизе требовал простоты самой обычной уличной девочки, работницы табачной фабрики, которая рассказывает о своём кредо непонятливым — с её точки зрения! — солдатам, работникам, просто праздношатающимся.
Они говорят ей: «Ну Кармен, ну скажи нам, когда ты нас полюбишь, ну давай… И я хочу с тобой спать! И я!» А она отвечает нехотя, немного лениво даже: «Когда я вас полюблю? Парни, а откуда я знаю? Не хочу я вас любить. Сегодня уж точно не получится. Ждите ответа!»
Только когда случается драка на фабрике, она меняется. Она помнит, что ножичком полоснула свою товарку и в перспективе ей мало не покажется! И вот тут ей подворачивается Хозе. Она его точно заприметила, может быть, и она бросила в него случившимся под рукой цветком. Или, например, апельсиновой коркой, как это делала знаменитая в своё Кармен — Мария Гай, первая Кармен на Arena di Verona и жена знаменитого тенора Дзенателло. Она так и выходила — с апельсином, во время хабанеры чистила его и швыряла кожуру или в кого-то из партнёров, а чаще — в расфуфыренную «чистую» публику в первом ряду партера…
Правильный мальчик и цыганская чуйка
Кармен — это такой кубик Рубика, это постоянно меняющееся внутреннее состояние. Она может быть ласковой кошечкой, очень нежной, страстной и любящей. А через долю секунды она превращается в пантеру, царапает очень больно — буквально на ровном месте.
Селестина Галли-Марье, первая исполнительница роли Кармен
Ей абсолютно чужды постоянные, формальные отношения, она просто не переносит их! И её мужья-любовники именно поэтому сменяли один другого очень быстро — в зависимости буквально от нюансов настроения. Сегодня, точнее, в этот самый момент я люблю именно тебя. Ты мой, я — твоя. Так что ты дёргаешься? Тебе что, этого недостаточно?!
И что тут было делать, как поступить такому основательному мужчине, как Хозе? Он такой благодушный, отменно воспитанный в деревенских традициях правильный мальчик, с правильной мамой. О чём и толкует ему Микаэла: она просила тебе передать вот эту еду, велела сказать, что она тебе связала шапку, чтобы ты не замёрз… Словом, типичный и благополучный мамин ребёнок. С правильной невестой, хорошей деревенской же девочкой — чем не верная жена?
Но что же Кармен удалось в нём зацепить? Может быть, душа Хозе бессознательно, втайне от него самого, противилась этой благообразной, высокоморальной биографии примерного парня на деревне? Может быть, именно это она учуяла в нём?
Кармен буквально в каждом мужчине ощущает ту нитку, потянув за которую можно попросту обрушить его сердце. В этом — главное её дарование. У этой цыганки чутьё, как у животного. Носом потянула — и сразу поняла все у данного мужчины слабые места. Поняла, как «зацепить» тореадора, за счёт каких чувств облапошить Цунигу.
А вот женщин рядом с собой она совершенно не терпит — заглядывающие ей в рот Фраскита и Мерседес не в счёт. Когда же она увидела Микаэлу, то поняла, что вот ей-то как раз по силам втянуть в благостные, правильные отношения того паренька, который у неё на коротком поводке. И она сделала всё, чтобы этого не случилось.
Собор Санта-Мария-де-Седе в Севилье
То есть она ревнива, она страстна, она умна… Даже не то, чтобы умна — она с рождения обладает настоящей, инстинктивной цыганской чуйкой, которая всегда абсолютно безошибочно подсказывает ей, что и как происходит. Да, она человек инстинкта. Она — некое животное, в ней живёт, поёт и танцует сама природа, к которой она очень чувствительна. Она её понимает, поскольку она сама — часть этой природы!
Она никогда не выстраивает какую-то логику в отношениях. Зато видит ситуацию, в которой Хозе может от неё «уплыть». И ради того, чтобы он остался с контрабандистами, она пускает в ход все свои чары, всё обаяние, всю страсть, всё обольщение и даже в каком-то отношении хамство, игру на низменных чувствах. Не должен звук трубы звать к чувству долга! Не должен! И никакого чувства долга нет. Есть страсть, есть сиюминутные желания, которые мы должны выполнять, говорит она. Вот это Кармен!
Бизе, конечно, очень уважительно отнёсся к новелле Мериме, хотя и выжав, что называется, самый её сок в оперу. Но Бизе, в отличие от Мериме, всё-таки сделал Кармен на редкость привлекательной хищницей, страстной, царапающей. Смерть Кармен у Мериме не вызывает у читателя больших эмоций. Герои его новеллы — люди, ходящие по острию ножа. И их forza del destino страшна, ибо они игроки, а игроков всегда ждет очень страшный конец, — это вытекает из логики произведения Мериме.
А у Бизе она настолько обаятельна, по-сумасшедшему обаятельна, что в нас её смерть вызывает и сожаление, и слёзы. А как может быть иначе? Трудно вообразить более страшные слова, чем те, которые бросает Хозе Кармен в заключительной сцене. Он доводится до последних пределов отчаяния, он уже просто готов её искусать, изнасиловать прямо на месте — да всё что угодно! И не по злому умыслу, а по любви, по страсти, по такому совершенно воспалённому состоянию души, от любви он наносит ей единственный и последний смертельный удар.
Фроманталь Галеви, учитель и тесть Жоржа Бизе
Я всегда немного удивлялась, когда Елена Васильевна Образцова говорила, и не раз, о том, что Кармен любит Хозе до последнего. Да не любит она его! Кармен — это человек сиюминутной эмоции. Сиюминутной! Она была с Хозе, потому что он был ей нужен, потому что им было хорошо.
Однако когда появился тореадор со всеми его страстями, блёстками и громадной силой, то она увидела в корриде, в борьбе с быком, и своё укрощение, укрощение строптивой. Понятно, что её повело именно в ту сторону! И что после этого она могла сказать Хозе? «Такой, как ты, мне не нужен. Да у тебя кишка тонка убить меня, ты не сможешь это сделать…» А когда это всё-таки случается, то в её последнем взгляде — уважение. Ты смог? Браво! Молодец. Я-то свою жизнь ни во что не ценю… И это Кармен!
Ширли Веретт в роли Кармен
Любовь Казарновская в роли Кармен в фильме «Однажды в Севилье»
Сама себе закон — летишь, летишь ты мимо,
К созвездиям иным, не ведая орбит,
И этот мир тебе — лишь красный облик дыма,
Где что-то жжёт, поёт, тревожит и горит!
И в зареве его — твоя безумна младость…
Все — музыка и свет: нет счастья, нет измен…
Мелодией одной звучат печаль и радость…
Но я люблю тебя: я сам такой, Кармен.
В честь главной героини оперы назван астероид 558 Кармен, открытый в 1905 году немецким астрономом Максом Вольфом.
Theophile Gautier. Carmen
Carmen est maigre, — un trait de bistre
Cerne son oeil de gitana.
Ses cheveux sont d’un noir sinistre,
Sa peau, le diable la tanna.
Les femmes disent qu’elle est laide,
Mais tous les hommes en sont fous:
Et l’archevèque de Tolède
Chante la messe à ses genoux;
Car sur sa nuque d’ambre fauve
Se tord un énorme chignon
Qui, dénoué, fait dans l’alcôve
Une mante à son corps mignon.
Et, parmi sa pâleur, éclate
Une bouche aux rires vainqueurs;
Piment rouge, fleur écarlate,
Qui prend sa pourpre au sang des coeurs.
Ainsi faite, la moricaude
Bat les plus altières beautés,
Et de ses yeux la lueur chaude
Rend la flamme aux satiétés.
Elle a, dans sa laideur piquante,
Un grain de sel de cette mer
D’où jaillit, nue et provocante,
L’âcre Vénus du gouffre amer.