Мария I ненавидела маркиза де Помбала из-за процесса семьи Тавора и высылки иезуитов. Королева приложила все усилия, чтобы избавиться как от него, так и от всех следов его реформаторской деятельности. Как только она взошла на трон, де Помбал попал в опалу и был отдан под суд. Его обвинили в использовании служебного положения для личного обогащения. Престарелого маркиза приговорили к смерти, но королева заменила этот приговор ссылкой на свои земли, где этот выдающийся государственный деятель скончался в глубокой печали, ибо все его реформы были отменены.
Королева отличалась чрезвычайной набожностью, но постепенно у нее стали проявляться признаки душевного нездоровья. Мария I окончательно помешалась, когда во Франции произошла Великая французская революция, и был казнен король Людовик ХVI, помазанник Божий. Регентом при больной матери был назначен сын королевы Жуан, после ее смерти ставший королем Жуаном VI. Англичане прислали ко двору своего доктора, который лечил короля Георга III, также страдавшего безумием. Как и в случае с английским королем, лечение не оказало никакого воздействия на правительницу страны, а потому Мария Iвошла в историю аж с тремя прозвищами: «Набожная», «Безумная» и «Возвращенка». Это последнее подразумевало, что королева отменила все реформы времен просвещенного абсолютизма маркиза де Помбала и вернулась к добрым старым дремучим временам.
Козни ненадежного соседа
Отзвуки потрясений, вызванных Великой французской революцией, донеслись, наконец, и до Португалии. Тут выяснилось, что, невзирая на тесные родственные связи, направленные на укрепление союза между соседями, – наследник португальского престола Жуан был женат на испанской инфанте Карлоте-Хоакине, а его сестра Мариана-Виктория сочеталась браком с инфантом Габриэлем, – соседи во внешней политике ориентировались на совершенно противоположных покровителей. Тем более, что регент Жуан при безумной Марии I был откровенно слаб и уповал на защиту мощной Великобритании, а в Испании вообще творились странные дела. Номинально страной правил король Карлос IV (1751–1819), человек недалекий, слабый и безвольный, королем же управляла ее супруга Мария-Луиза (1751–1819), которая передала всю власть в стране первому министру Мануэлу Годою, заодно состоявшему ее любовником, невзирая на шестнадцатилетнюю разницу в возрасте.
Мария-Луиза была урожденной принцессой Пармской[51], внучкой короля Франции Людовика ХV и герцогини Пармской Елизаветы Фарнезе, в замужестве испанской королевы Изабеллы. Видимо, именно от короля Людовика ХV, прославившегося своими любовными похождениями, Мария-Луиза и ее сестра Изабелла (1741–1763) унаследовали страстный темперамент. Правда, у Изабеллы он принял несколько нетипичное выражение. Принцессу выдали замуж за будущего австрийского императора Иосифа II, который по уши влюбился в это очаровательное меланхолическое создание. Чего только не делал он, чтобы пробудить в ней ответное чувство! Но все его усилия пошли прахом. Изабелла воспылала страстью к своей золовке, австрийской эрцгерцогине Марии-Кристине[52]. Это чувство причиняло ей сильнейшие нравственные страдания; измученная несколькими беременностями, она умерла в результате последней, осложнившейся заболеванием оспой. Убитый горем Иосиф хотел жениться на сестре жены, принцессе Марии-Луизе. Однако рука принцессы уже была обещана наследнику испанского престола, Карлосу, принцу Астурийскому, и неуклюжие попытки вдовца расстроить этот брак едва не привели к серьезным дипломатическим осложнениям.
По настоянию матери, дочери Людовика ХV, принцесса получила французское воспитание, что, несомненно, оказало влияние на ее ярко выраженную профранцузскую направленность. Тем не менее, выйдя замуж, она постаралась стать настоящей испанкой. Принцесса быстро освоила испанский язык и разговаривала только на нем, за исключением общения с иностранцами. Мария-Луиза также проявила себя меценаткой, поддерживавшей испанское искусство, в частности, известно ее особое покровительство знаменитому художнику Франсиско Гойе.
Ее выдали замуж в четырнадцать лет. Как писал один из придворных, она оказалась «женщиной избыточного темперамента, аппетиты каковой не были удовлетворены ее любовниками и чей пыл не ослабевал с течением лет. Она была рождена с особыми склонностями и здоровым аппетитом, каковые замужество возбудило, но не удовлетворило, ибо ее кровь требовала больше, нежели исполнение супружеского долга спокойным мужем». Уже очень скоро о Марии-Луизе начали ходить по Европе нехорошие слухи, ее не стеснялись называть «грязной шлюхой», а количество распространяемых по ее адресу памфлетов могло сравниться только с посвященными нездоровым наклонностям французской королевы Марии-Антуанетты.
Мария-Луиза не была красавицей, девичья свежесть быстро поблекла, и она использовала все женские ухищрения, чтобы скрыть надвигающееся старение. Ей было суждено перенести 24 беременности, из которых удалось выносить до завершения 17, выжило всего семеро детей. Вследствие таких нагрузок на организм она быстро увяла, потеряла все зубы. Для сокрытия недостатков на помощь выписывались туалеты со всеми аксессуарами из Франции от самой модной и дорогостоящей портнихи Розы Бертен, а также последние достижения в области парфюмерии и ухода за телом. Испанские историки по сей день твердят, что нет никаких документальных подтверждений ее любовных связей с мужчинами, включая даже Мануэла Годоя, и речь идет о наглой клевете, ибо на нее списывают все просчеты испанской монархии. Естественно, их патриотические чувства вполне можно понять.
Свекор Марии-Луизы, король Карлос III, быстро узнал о заигрываниях невестки с придворными и пытался положить им конец, но безуспешно. Первым любовником Марии-Луизы стал граф Аугусто Ланкастерский, которого Карлос III быстро назначил на какой-то пост на Канарские острова с приказом покинуть Мадрид в 24 часа. Его сменил в постели принцессы Астурийской граф Эуженио-Эулалио де Теба, испанский политик и военный, но и ему также было суждено получить назначение на Канарские острова.
По легенде, муж Марии-Луизы как-то сказал отцу, что счастлив, ибо женился на принцессе, которая никогда не изменит ему с человеком ниже ее по рангу.
– Какой же ты дурак, сын мой, – со вздохом ответил старый король. Неудивительно, ибо одним из твердых убеждений принца Карлоса была та нехитрая истина, что «чтение книг вредно для душевного здоровья человека».
Графа Ланкастерского сменил Хуан Пиньятелли (1762–1819), военный, принимавший активное участие в войнах на Иберийском полуострове. Его отцом был Иоакино Пиньятелли, князь Священной Римской империи, происходивший из чрезвычайно древней династии итальянских аристократов. Он вырос при испанском дворе в семье видного дипломата. Хуан был рожден в первом браке отца. Когда дипломат овдовел, он женился вторично на вдовой матери знаменитой герцогини Марии Терезы Каэтаны Альба (1762–1802). Согласно воспоминаниям современников, молодая женщина, которую выдали замуж в двенадцать лет, влюбилась в сводного брата, что положило начало ее непрекращающейся вражде с принцессой Астурийской. Мария-Луиза также проявляла интерес к Хуану Пиньятелли, герцогу Сольферино, и схватки между двумя соперницами стали достоянием всей Испании. Они не прекратились даже после того, как обе утратили склонность к Пиньятелли. Мария-Луиза претендовала на звание первой модницы королевства, и вот тут-то несметно богатая герцогиня Альба нанесла ей весьма болезненный удар. Ей удалось заполучить рисунок сшитого по последней моде нового туалета, присланного принцессе из Парижа, и она обрядила всю свою женскую прислугу в точные копии этого платья. Все это выглядит для нас смешным, но для испанской знати ХVIII века подобные истории, собственно говоря, составляли основное содержание их жизни.
Далее на место в постели принцессы пришла очередь Луиса Годоя, капитана конной лейб-гвардии, происходившего из старинного, но обедневшего дворянского рода из самой нищей провинции Эстремадура, на границе с Португалией, – место рождения таких одиозных личностей как авантюристы Кортес, Писарро и Бальбоа, колонизировавшие Южную Америку. Его отцом был обнищавший армейский полковник, отягощенный несколькими сыновьями и дочерьми. Луис в придачу к привлекательной внешности обладал еще и даром хорошо играть на гитаре и петь. Карлосу III очень быстро донесли о новом увлечении невестки. Король в мгновение ока отдал приказ о назначении офицера на службу в отдаленную провинцию, так что Луис даже не успел попрощаться со своей царственной возлюбленной.
Он торопливо написал прощальную записку и вручил ее своему младшему брату Мануэлю, только что принятому в гвардию, с поручением передать принцессе. Так началась головокружительная карьера этого человека. Поначалу он только служил посредником в передаче любовных писем между братом и принцессой Астурийской. Когда офицер стоял на карауле во дворце, то играл на флейте определенную мелодию, служившую сигналом того, что у него есть любовное письмо предмету его страсти от брата. Все это происходило в 1788 году, вскоре король очень своевременно скончался, и чета принцев Астурийских взошла на трон. Видимо, по принципу «С глаз долой – из сердца вон» письма бывшего любовника уже утратили интерес для ветреного сердца Марии-Луизы, тем более, что его брат так же хорошо играл на гитаре и пел.
Так началось головокружительное восхождение Мануэла Годоя. Как это ни странно, он сумел завоевать фавор не только супруги, но и самого короля Карла IV. Дождь милостей, которыми монаршая чета осыпала Годоя, превосходит все мыслимые границы и, пожалуй, не имеет себе равных в сравнении с благодеяниями правителей, выказанных ими в отношении других европейских фаворитов. Герцог, премьер-министр Испании, государственный секретарь, командор религиозного ордена Св. Яго, кавалер Большого креста ордена Карла III, рыцарь ордена Золотого Руна,