Однако чтобы этого достичь, недостаточно просто запретить работодателям задавать вопросы о демографическом статусе. Ибо если женщина поймет, что ее частная ситуация помещает ее в самую предпочтительную категорию при найме, у нее будут все стимулы добровольно предоставить соответствующую информацию. Это запускает знакомый процесс «разматывания клубка», в результате которого вся информация, кроме наименее благоприятной, будет представляться соискателями работодателю на добровольной основе. Кандидат, не предоставляющий информацию, сколь бы неблагоприятной для него она ни была, просто будет записан в наименее предпочтительную категорию. Если бы закон хотел достичь заявленной им цели, то следовало бы, скорее, каким-то образом запретить соискателям добровольно предоставлять информацию по этому вопросу.
Люди и вещи наделены атрибутами, а те, в свою очередь, часто образуют иерархии. Некоторые атрибуты, согласно всеобщему консенсусу, лучше других. Быть надежным лучше, чем быть ненадежным, трудолюбивым — лучше, чем ленивым и т.д. Основной посыл принципа полного раскрытия в том, что отсутствие свидетельства о принадлежности чего-либо к предпочтительной категории часто указывает на то, что это что-либо относится к не столь предпочтительной категории. Будучи представленным в такой форме, этот принцип кажется кристально ясным. И все же его импликации не всегда очевидны.
Например, он позволяет решить давний парадокс: почему новые автомобили теряют значительную долю своей экономической ценности в тот момент, когда на них уезжают из автосалона. Каким именно образом новый автомобиль, купленный за 15 тыс. долларов в среду, будет стоить всего 12 тыс. долларов на рынке подержанных автомобилей в четверг? Ясно, что за сутки машина не могла потерять 20% своей стоимости просто в силу физической амортизации.
Экономисты годами пытались объяснить эту странную закономерность. Опасливо отступая от своих характерных представлений о человеческой природе, некоторые даже делали предположения, что у потребителей есть иррациональные предрассудки против подержанных машин. Джордж Акерлоф, однако, показал, что дело, вполне возможно, не в предрассудках. В работе «Рынок “лимонов”», одной из наиболее цитируемых экономических работ за прошедшие десятилетия, он предложил хитроумное альтернативное объяснение (ставшее первой четкой формулировкой принципа полного раскрытия)[73].
Акерлоф начал с допущения, что новые автомобили бывают, грубо говоря, двух типов — хорошие и «лимоны». Внешне и те и другие выглядят одинаково. Но владелец любой машины по опыту знает, к какому типу она относится. Поскольку потенциальные покупатели не могут разобрать, где какой тип, хорошие машины и «лимоны» должны продаваться по одной цене. У нас есть соблазн подумать, что распространенная цена будет взвешенным средним соответствующих цен на оба типа, при этом вес — это доля каждого типа. На рынке новых машин эта догадка, по сути дела, оказывается более или менее верной.
Однако на рынке подержанных машин дело обстоит иначе. Поскольку хорошие машины ценнее для своих владельцев, чем «лимоны», большое число «лимонов» быстро попадает на рынок подержанных автомобилей. Как только покупатели замечают эту закономерность, цена подержанных автомобилей начинает падать. Это падение цены затем подкрепляет первоначальную тенденцию владельцев хороших машин не продавать их. В крайнем случае может случиться так, что на рынке подержанных машин на продажу будут выставляться только «лимоны».
Догадка Акерлофа состояла в том, что сам факт того, что автомобиль выставлен на продажу, дает важную информацию о его качестве. Это не значит, что люди продают машины, потому что у них «лимон». Даже если это второстепенная причина, ее тем не менее будет достаточно для того, чтобы владелец хорошего автомобиля не мог выставить его на вторичном рынке по первоначальной цене. И этого может быть вполне достаточно, чтобы начался уже знакомый нам процесс «разматывания клубка». В самом деле, вполне можно рассудить, что не имеющие дефектов машины редко попадают на рынок подержанных автомобилей, за исключением случаев сильного давления внешних обстоятельств. («Уезжаю за границу, потому вынужден продать свой “вольво”, кузов “универсал”».)
Объяснение Акерлофа, таким образом, подтверждает нашу догадку о том, что физическая амортизация — недостаточная причина для резкого различия в цене новых и подержанных машин. Этот разрыв с гораздо большей достоверностью можно понимать как отражение того факта, что машины, выставленные на продажу, как группа, попросту имеют более низкое среднее качество, чем машины, не выставленные на продажу.
СИГНАЛЫ НРАВСТВЕННЫХ ЧУВСТВ
Даже если очень часто цель нравственных чувств — облегчение сотрудничества, каждая встреча предоставляет возможности для эксплуатации. Есть преимущество в том, чтобы просто казаться честным или мстительным. Сигналы нравственных чувств — наглядный пример коммуникации между потенциальными соперниками. Любое удовлетворительное объяснение их возникновения должно, таким образом, не противоречить ограничениям, налагаемым нашим теоретическим пониманием подобной коммуникации.
Например, принцип дорогостоящей подделки наверняка должен управлять окончательной формой, которую принимают сигналы нравственных чувств. Утверждений вроде «Я — честный» попросту недостаточно. В случае репутационной теории возникновения нравственных чувств принцип дорогостоящей подделки действует через закон соответствия, обсуждавшийся в главе IV. Вспомним, что для того чтобы просто осмотрительный человек создал себе репутацию никогда не обманывающего, необходимо каким-то образом уйти от краткосрочной перспективы психологического механизма соответствия, который несет за собой определенные издержки. В случае теории возникновения нравственных чувств путем искренности наша задача в следующей главе — объяснить, почему мошенники не могут симулировать физические симптомы эмоциональных склонностей с малыми затратами. Выяснится, что есть веские причины, по которым для человека и в самом деле слишком затратно подвергать выражение всех эмоций сознательному контролю.
В наших попытках понять, как люди сообщают друг другу о моральных чувствах, нам также потребуется использовать различие между активными и пассивными сигналами. Физические симптомы нравственных чувств, повторимся, являются пассивной категорией и, таким образом, подпадают под действие принципа деривации. Этот принцип гласит, что крайне маловероятно, чтобы физические симптомы нравственных чувств возникли ради сигнализирования. Первая небольшая мутация по направлению к данному симптому в носителе чувства не создала бы впечатления общей связи между симптомом и поведением. Таким образом, трудно понять, как естественный отбор мог благоприятствовать симптому в силу его роли сигнала. Как в рассказе о кваканье жабы, принцип деривации заставляет нас предпочесть объяснение, в котором чувства начинают с того, что служат людям для целей, никак не связанных с их физическими симптомами.
Репутационная теория, намеченная в главе IV, подсказывает именно такое объяснение. Согласно ей, небольшая мутация в направлении нравственного чувства может оказаться полезной, даже если не сопровождается никаким видимым симптомом. Если она вносит хотя бы маргинальный вклад в создание репутации осмотрительного поведения, естественный отбор будет поощрять возникающее чувство. Как мы увидим в следующей главе, есть также случайная связь между состоянием эмоционального возбуждения и наблюдаемым физическим симптомом. Хотя эта связь, вероятно, не вызвала появление нравственного чувства, она ему и не препятствовала. Как только случайная связь между чувством и его симптомами становится распознаваемой для посторонних, давление отбора начинает поддерживать не только само чувство, но и его симптомы.
В отличие от пассивных сигналов, активные сигналы не подпадают под действие принципа деривации. Отсюда вытекает возможность, что порой сигналы нравственных чувств могут быть результатом целенаправленных действий. Одной из основ такого сигнала может быть связь между нравственными чувствами и затратами или выгодами от принадлежности к определенной группе. Например, возможно, что людям, наделенным сочувствием, обычно нравится быть социальными работниками, тогда как люди, его лишенные, будут находить такой труд крайне обременительным. В таких случаях группы, в которые люди решают вступить, будут передавать статистически надежную информацию об их нравственных чувствах.
Это понятие, кажется, родилось из практики найма нянь для детей многими состоятельными парами Нью-Йорка. Присмотр за детьми — одна из тех задач, в которых надежность, очевидно, очень важна, поскольку очень трудно контролировать поведение няни напрямую. В конце концов, причина того, что вам требуется кто-то, чтобы за ними следить, в том, что вы не можете выполнить эту задачу сами, потому что отсутствуете. Очевидно, опыт убедил многих ньюйоркцев, что местный рынок труда — не самое подходящее место для найма людей, которые будут хорошо работать без присмотра.
Решение проблемы, которое нашли многие из этих пар, — разместить объявление о поисках няни в газетах Солт-Лейк-Сити. Они обнаружили, что людям, воспитанным в мормонской традиции, можно больше доверять, чем среднестатистическому жителю Нью-Йорка. Сигнал работает, потому что те, кто хочет всего лишь выглядеть надежным, сочтут невыносимым или даже вовсе невозможным придерживаться мормонских традиций. Эта традиция предполагает постоянное, навязчивое насаждение морали — опыт, который большинство чистых оппортунистов сочтет для себя слишком тяжелым. Подобно низкому тембру кваканья жабы как сигналу о ее размере, принадлежность к традиции мормонов — хороший сигнал о надежности, потому что оппортунисту было бы слишком дорого его симулировать.
Принцип полного раскрытия также будет влиять на наше понимание того, как сообщения о нравственных чувствах передаются потенциальным соперникам. Например, он подсказывает, что обычно очень трудно полностью исключить себя из процесса передачи сигналов. Потому что, если, например, выражение эмоции — надежный ключ к