Тут Хэнк прав. Уэнди не нужны деньги. Ей нужен только ребенок.
Подняв глаза, Джонатан обнаружил, что сенатор пристально его изучает.
— А обо мне что вы можете сказать, Хэнк?
— Ты прежде всего бизнесмен. Последние тринадцать лет ты работал, не покладая рук, над созданием и развитием своей многообещающей компании. Определенно не для того, чтобы потом все это потерять из-за чужого ребенка. Или из-за женщины. Ты поступишь так, как выгодно для «Эф-Эм-Джей».
На мгновение Джонатан притворился, будто обдумывает его слова, затем покачал головой и мягко рассмеялся:
— Знаете, Хэнк, Гвен меня предупреждала, что вы будете это делать.
Сенатор самодовольно ухмыльнулся:
— Делать что?
— Она сказала, что ее семья всегда знала, как отвадить от нее ее бойфрендов. Вы узнавали, чего они хотят, и предлагали им это. Они поддавались соблазну, и Уэнди переставала ими интересоваться.
Сначала Хэнк выглядел так, словно хотел возразить, но затем пожал плечами и признался:
— До сих пор Гвен встречалась с мужчинами, которые были слабее ее, и нам не составляло труда от них избавиться. — Он оценивающе посмотрел на Джонатана. — Но тебя так просто не сломить, сынок.
— Нет, не сломить. — Джонатан стер капли конденсата со своей кружки. — Скажите мне одну вещь, Хэнк. Судя по тому, что я слышал, вы пытались контролировать вашу дочь Битси, но этим только отдалили ее от себя. Почему вы пытаетесь делать то же самое с Пейтон?
— По той же самой причине, по которой скорпион жалит черепаху. Это свойственно моей натуре. Люди не могут измениться, как бы им этого ни хотелось.
— Видите ли, сэр, я прожил всю свою жизнь в Северной Калифорнии и никогда не видел скорпионов.
— Этим ты хочешь сказать, что отказываешься от моего предложения?
— Вы все правильно поняли, Хэнк.
Тот недоверчиво поднял бровь:
— Ты вообразил себе, что влюблен в Уэнди? Решил, что, оказав мне сопротивление, возвысишься в ее глазах?
На одно бесконечное мгновение время словно остановилось. Он замер, а внешний мир продолжал наносить по нему удары, испытывая его на прочность.
Он влюблен в Уэнди?
Какая нелепость!
И все же...
Джонатан покачал головой, чтобы прогнать эту мысль и ответить на вопрос Хэнка.
— Нет. Я не думаю, что это произведет на нее впечатление. Я даже не собираюсь говорить ей о вашем предложении.
— Подумай, от чего ты отказываешься, сынок. Я могу гарантировать, что в каждом правительственном здании в стране будут ваши счетчики. Черт побери, я могу сделать так, что они будут в каждом доме, построенном в течение следующих десяти лет. А еще я могу сделать так, что «Эф-Эм-Джей» не получит ни цента государственных денег. Никогда.
— Вы так интересно рассказываете, Хэнк. Если бы я сейчас сидел в мягком кресле с пушистой кошкой на коленях и чашкой чаю в руке, я бы мог слушать вас до утра.
В течение нескольких секунд сенатор выглядел сбитым с толку, затем взял себя в руки и рассмеялся:
— Знаешь, Джонатан, ты мне нравишься. Жаль, что ты скоро перестанешь быть моим родственником.
— Я не собираюсь принимать ваше предложение.
— Пока не собираешься, но, в конце концов, сделаешь это. Вернешься домой, сядешь и как следует все обдумаешь. Произведи подсчеты. Это не займет много времени, если ты действительно такой умный, как говорит Гвен. Когда поймешь, о какой сумме идет речь, ты передумаешь. Ни одна женщина не стоит таких денег.
По правде говоря, Джонатан уже произвел подсчеты и знал, какая сумма поставлена на карту.
— Возможно, вы правы. Возможно, ни одна женщина этого не стоит. Но вы ошибаетесь, если думаете, что я отказываюсь из-за Уэнди. — Хэнк прищурился, но не стал его перебивать. — Причина в ваших манипуляциях и сомнительных способах ведения дел. — Он покачал головой. — Это не наш стиль. У «Эф-Эм-Джей» совсем другие методы. Мы играем в открытую. Мы получаем контракты потому, что наша продукция лучшая на рынке, а не потому, что у нас есть связи в верхах.
Хэнк проницательно посмотрел на него:
— Возможно, такова политика «Эф-Эм-Джей», но я навел справки о тебе. Такое происхождение, как у тебя, заставляет людей жаждать успеха. За двадцать лет своей политической деятельности я уяснил, что нет ничего такого, что амбициозный человек не сделал бы, если его правильно простимулировать.
— Подозреваю, что на мой счет вы правы, но я всего лишь третья часть «Эф-Эм-Джей». Вы зря тратите время.
С этими словами Джонатан поднялся и удалился. Что заставило его уйти? Он испугался того, что Хэнк может быть прав и он действительно принял это решение ради Уэнди? Или того, что если бы продолжил слушать Хэнка, то, в конце концов, поддался бы соблазну? Он не знал, но в любом случае у него серьезные проблемы.
Глава 16
Основываясь на том, что ей было известно о детстве Джонатана, Уэнди предполагала, что он вырос в обветшалой лачуге. Но, вопреки ее ожиданиям, это был небольшой типовой дом, в каких живут многие люди со средним достатком. Дом был в хорошем состоянии. На газоне, обрамленном цветочными бордюрами, валялись игрушки и велосипеды.
Припарковавшись перед домом, Джонатан мрачно уставился на него. Чтобы разрядить обстановку, Уэнди сказала:
— Ты прав. Место действительно ужасное. Настоящая трущоба. Может, нам следует сделать прививки от гепатита С, прежде чем мы туда пойдем?
В ответ он сердито посмотрел на нее:
— Когда я был ребенком, здесь было еще хуже.
Уэнди похлопала его по бедру:
— Пошли.
Она выбралась из машины, зная, что Джонатан тут же последует за ней, чтобы помочь ей достать детское кресло с Пейтон. Он это сделал, но напряжение никуда не исчезло.
— Человеку, который пережил встречу с моими родными, больше нечего бояться.
Уэнди снова пошутила, но его лицо приняло какое-то странное выражение.
— Что такое? — спросила она.
— Ничего. — Подняв выше кресло с Пейтон, он направился к дому. — Давай сделаем это.
— Вот такой настрой мне больше нравится, — ответила она, следуя за ним.
Через несколько секунд из дома навстречу им вышла красивая девушка лет двадцати с небольшим с блестящими темными волосами и зелеными глазами. Она остановилась перед Джонатаном и, немного помедлив, заключила его в объятия:
— Дядя Джонни! Я так рада тебя видеть!
Потрясенный, он на несколько секунд застыл как статуя, после чего медленно положил руку ей на спину:
— Привет, Лейси.
Разомкнув объятия, девушка окинула его оценивающим взглядом и одобрительно кивнула:
— Ты совсем не изменился.
Джонатан посмотрел на нее так, словно хотел возразить, но Лейси не дала ему такой возможности. Она подошла к Уэнди и так же тепло обняла ее:
— Ты, должно быть, Уэнди. Добро пожаловать в нашу семью. — После этого она побежала в дом, крича: — Они здесь! Мама, почему ты не сказала, что она такая красивая?
Потрясенный, Джонатан не сдвинулся с места.
— Джонни, ты идешь?
Его глаза сузились.
— Заткнись, — пробормотал он, но его тон был игривым. Это обнадеживало.
За следующий час Уэнди познакомилась с таким большим количеством людей, что запуталась, кто есть кто. Помимо Лейси здесь было еще четверо детей Марии. Никто из братьев Джонатана не приехал, но Мария сказала, что до завтра еще есть время и она постарается их уговорить. Зато к ним заглянула другая сестра Джонатана с тремя из четверых своих детей и бойфренд Лейси.
Все тепло приветствовали Уэнди и сюсюкали с Пейтон. Джонатан большую часть вечера простоял у стены, давая односложные ответы всякий раз, когда к нему кто-то обращался. Было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке.
Мария заказала пиццу, кто-то принес пиво, содовую и кексы. Уэнди понимала, почему никто из этих людей не захотел бы ехать на вечеринку в загородный клуб, и была рада, что Мария ее предупредила.
Уэнди разговаривала с Марком, мужем Марии, когда пришла Лейси и забрала у нее Пейтон.
— Позволь мне ее понянчить, пока у меня есть такая возможность. Мама запретила мне заводить детей до окончания колледжа, — сказала она.
— Мудрый запрет, — ответила Уэнди, но внимание девушки уже было полностью приковано к малышке.
Осмотревшись в переполненной гостиной, Уэнди обнаружила, что Джонатана нигде нет. Тогда она начала спрашивать собравшихся, не видел ли кто его. Один из снующих туда-сюда мальчишек сказал, что Джонатан сейчас на заднем дворе.
Натянув свитер, Уэнди вышла на улицу через черный ход. Когда ее глаза привыкли к темноте, она огляделась по сторонам и увидела Джонатана, стоящего рядом с молодым деревцем.
— Неужели они такие ужасные, что ты решил сбежать? — поддразнила его она.
Джонатан обернулся и кивком указал ей на деревце:
— Я захотел посмотреть, здесь ли еще этот дуб. Я посадил желудь в день похорон отца. Я нашел его на лужайке на кладбище.
— Этому деревцу на вид не больше десяти лет.
— Сейчас ему около двадцати, — мягко ответил Джонатан. — Деревья растут медленнее, чем люди.
— Не знаю, — сказала она. — В свои двадцать семь я совершаю те же ошибки, что и в семнадцать. — Она издала смешок. — И в семь.
— Ты уверена? В последнее время ты ладишь со своими родными.
— Возможно. — Она пожала плечами. — На днях моя мать сказала одну вещь, которая меня очень удивила. Оказывается, Мема так против неполных семей, поскольку сама была матерью-одиночкой. Отец дяди Хэнка погиб в Корее, когда тому было всего шесть месяцев. Она вышла замуж за моего деда только через два года. Представляешь, Мема никогда не упоминала о своем первом муже. Дедушка всегда относился к дяде Хэнку как к родному сыну. Он учредил трастовые фонды для нас троих — Хэнка-младшего, Битси и меня.
Уэнди почувствовала, как на ее глаза наворачиваются слезы. Она давно не вспоминала своего дедушку.
— Ему нравилось собирать вместе всю семью, — сказала она. — Особенно он любил праздники, когда мы, его внуки, бегали по дому и весело смеялись.