– Это имеет значение, – сказала Лилит. – Через год или два ты это поймешь, даже если он на тебе женится. Но я говорю тебе, что он собирается жениться на мне. Мы это обсуждали вечером накануне его отъезда.
– Я не верю этому.
Лилит рассмеялась; она наклонилась совсем близко к лицу Керенсы.
– Ты же ничего не знаешь. Ты не знаешь мужчин и того, что им надо. Ты думаешь, что все сводится к шуточкам и милым поцелуйчикам. Ты видела свою мать и отца и думаешь, что все такие. Они хорошие люди... но ты и о них знаешь не все. Фрит – нехороший. И я нехорошая. Мы другие. Я же говорю тебе, что ему все время нужно что-то новое. Ему нужны развлечения, поэтому зимой он едет навестить эту итальянку, а потом возвращается ко мне. И он считает забавным, что маленькая школьница в него влюблена... или она так думает. Могу рассказать тебе, как я первый раз встретилась с Фритом, рассказать? Тогда я была ненамного старше тебя... но и он тоже. Я имею в виду ту ночь, конечно, когда мы впервые стали любовниками. Там была свадьба... у моей сестры... и толпа озорничала в спальне невесты и жениха, подкладывая им в постель веточки колючего утесника.
Керенса закрыла руками уши.
– Я не хочу ничего слышать о тебе и Фрите.
– Ты боишься услышать это?
Керенса отвернулась и уткнулась лицом в подушки.
– Боишься! – воскликнула Лилит. – Вот ты какая. Боишься!
Но она понимала, что Керенса ее не боится; она боялась узнать подробности. Она не хотела, чтобы ее просвещала Лилит; ей не хотелось узнать от Лилит, что сделал Фрит.
– Теперь ты мне веришь, да? – спросила Лилит. – Ты веришь, что мы с Фритом были любовниками. Ты веришь, что даже в ту последнюю ночь... после того как он был с тобой таким любящим и нежным... ты веришь, что в тот вечер...
Керенса поверйулась и пристально посмотрела на Лилит.
– Я сказала прекрати! – воскликнула она.
Лилит бьша готова на время прекратить разговоры о Фрите и о себе, потому что поняла, что первую часть сражения она выиграла. Но с Керенсой она своего пока не добилась.
– Ты выйдешь замуж за Лея, – сказала она.
– Нет. Не выйду.
Лилит положила руку на ночную сорочку Керенсы в том месте, где под пуговками угадывалась девичья грудь.
– Не прикасайся ко мне, – сказала Керенса.
– Ты уже не маленькая девочка. Тебе скоро шестнадцать лет, пора выходить замуж. Моя бабка стала женой... как бы женой... задолго до твоих нынешних лет... и я могу тебе сказать, что мы с Фритом...
– Я тебя не слушаю.
– Послушаешь. Мой мальчик тебя любит. Если ты не выйдешь за него замуж, он будет несчастлив до конца жизни.
– Не будет. Он полюбит другую.
– И ты тоже полюбишь другого... не Фрита?
– Он полюбит другую, – упорствовала Керенса.
– Он хороший мальчик; он самый хороший мальчик в мире. Он будет хорошим и добрым. Ты думаешь, что он недостаточно хорош для тебя?
– Нет. Конечно, я так не думаю. Я люблю Лея, и если...
– И если бы не Фрит, да? Я расскажу тебе про Фрита, и не говори, что ты не станешь слушать, станешь.
Тут Лилит начала говорить. Керенсе казалось, что слова выползали из ее рта, как жабы и улитки в сказке, – ужасные слова. Керенса дрожала, она пыталась не слушать, но непонятным образом подчинялась и не могла закрыть уши. Лилит выглядела зловеще, ее глаза сверкали, рот смеялся, и по всему лицу играли блики от огня в камине.
– Уходи от меня, – нашла наконец в себе силы сказать Керенса.
– Хочешь ты теперь замуж за Фрита... даже если он готов будет на тебе жениться?
– Я ни за кого не хочу выходить замуж. Уходи.
– Если бы ты вышла замуж за Лея, все было бы иначе. Он хороший... как твои отец и мать. Люди вроде меня и Фрита... мы не хорошие. Я такой уж и останусь. И Фрит тоже таким останется.
– Я ничего не хочу больше слышать.
– Завтра, – продолжала Лилит, – ты поговоришь с Леем. Ты поговоришь с ним мягко и учтиво.
– Не поговорю.
– Поговоришь.
– Ты не можешь меня заставить.
– В этом доме я могу заставить и тебя, и любого другого делать то, что я хочу.
– Каким образом?
– Однажды мне это удалось... и снова удастся. Ты можешь хранить тайну?
Керенса кивнула.
Лилит говорила быстро и тихо.
– Ты знаешь, что до твоей матери у отца была жена. Он ее ненавидел. Она была пьяницей. Твоя мать пришла сюда, чтобы ухаживать за ней. Я знаю, что случилось, потому что я тоже была здесь. Ее спальня находилась в нынешней детской. Ты знаешь шкаф в детской... он был полон напитков, алкогольных напитков. Она имела обыкновение его запирать. – Керенса слушала, широко открыв глаза. – Она была больна... а твои отец и мать не могли пожениться... совсем как мы с Фритом теперь не можем. Но мы с Фритом... другие. Мы не позволяем таким обстоятельствам мешать нашей любви. А некоторые позволяют... такими были и твои отец с матерью.
– Что случилось?.. Что случилось в детской?
– Представь себе спальню с окном, закрытым плотными гардинами. Представь себе бедную, больную, пьяную женщину. Твой отец был тогда молод... моложе, чем Фрит теперь... о, много моложе. Твоя мать тоже была молода. Твой отец жалел свою жену, потому что она была очень больна. Он дал ей кое-что выпить, чтобы...
– Чтобы что?
– Чтобы, выпив это, она больше не проснулась.
– Ты хочешь сказать... что он ее убил?
– Ш-ш! – Лилит прикрыла ей рот рукой. – Не говори так. Это не совсем так. Он... помог ей... помог ей уйти из этой жизни. Вот что он сделал.
– Если папа это сделал... значит, в этом не было ничего дурного.
Лилит так близко наклонилась к Керенсе, что Керенса не видела ничего, кроме ее расширившихся черных глаз.
– Ты очень любишь свою мать, верно? И отца тоже немного любишь. Ну, ты не хочешь, чтобы он тебя ласкал... целовал и обнимал... как Фрит. – Смех Лилит заставил Керенсу устыдиться всех своих прежних чувств к Фриту. – Не хочешь. Но все равно ты его любишь. Ты готова на все, чтобы он оставался там, где он теперь, я так думаю.
– Где он теперь? Что ты имеешь в виду?
– В этом уютном, милом доме; оставался уважаемым врачом и вашим отцом... спокойным, иногда в меру строгим с теми, кто этого заслуживает, не таким всепрощающим, как твоя мать, но вполне справедливым... как раз таким, каким он, по-твоему, должен быть. Тебе бы не хотелось неприятностей и всякой шумихи в газетах о нем, верно?
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Понимаешь, понимаешь. Не так уж ты глупа.
– Ты имеешь в виду, что неприятности... скандал?
– Да, именно. Еще тот был бы скандал... большой скандал.
– Но это... это ведь было давным-давно.
– А не важно. Сколько бы ни прошло времени... есть способы узнать.
– Я этому не верю.
– Не веришь?
– Я не верю ни одному твоему слову из сказанного. Я спрошу у них.
– У кого ты спросишь?
– У моей матери.
– А! Она ничего не знает. От нее это скрывали.
– Тогда я спрошу у отца.
– На твоем месте я бы не стала этого делать. Как ты сказала, это было давно. Теперь он об этом забывает. Надо много времени, чтобы такое забыть. Такой человек, как твой отец, мучается от таких вещей... сколько бы он ни говорил себе, что поступил правильно. – Неожиданно Лилит схватила Керенсу за запястье. – Так ты любишь Лея, верно? – Керенса кивнула.
– Сделай то, чего желает твой отец. Сделай то, чего хочу я и хочет Лей... и никто никогда не узнает, что случилось много лет тому назад.
– А... Лей знает?
– Нет. Знают только три человека. Твой отец... я... и ты. А мы не хотим неприятностей, верно?
– Ты хочешь неприятностей другим людям. Ты безнравственная.
– Да, я безнравственная. Поэтому я добиваюсь того, чего хочу. Какое-то время я бываю хорошей, а потом верх берет безнравственность. Так всегда было. А все потому, что то, чего я хочу, мне может дать только безнравственность; а когда я чего-нибудь хочу, то хочу сильнее других.
– И теперь ты решила, что я должна выйти замуж за Лея.
– Я не позволю, чтобы ты разбила сердце моему мальчику.
– А что будет с моим сердцем?
– У тебя все будет в порядке. Лучшего мужа для себя, чем мой Лей, тебе не сыскать. Все плохое, что я делала, на самом деле оказывалось хорошим. Я творила зло ради добра – не только для себя, но и для других. Думаю, что так было всегда; и самое лучшее, что я смогу когда-либо сделать, это помешать тебе дурить из-за Фрита.
– Я не позволю тебе навязывать мне свою волю.
– Позволишь, потому что если ты...
– Ты не сможешь поступить так дурно. Даже ты, Лилит, не смогла бы сделать столько зла.
– Смогла бы. Ты же понимаешь, что я добьюсь счастья для своего мальчика любыми способами.
Лилит коснулась губами лба Керенсы.
– Не тревожься. Все будет хорошо. Будет у него все благополучно, и у твоего отца все будет благополучно.
– А что, если?.. – начала Керенса.
– Не говори об этом, дорогая. Мне даже думать не хочется о том, что могло бы случиться, если бы я была вынуждена это сделать. Не вынуждай меня. Если я что-то решила, то так тому и быть. Так что... не вынуждай меня. Но ты и не станешь. Конечно, не станешь. Ты убережешь своих отца и мать, и моего мальчика, и всю семью от беды. Это благородное дело. Оно намного лучше тех дел, про которые я тебе рассказывала...
– Ничего мне больше не говори.
– Не буду... если ты мне скажешь, что выйдешь за Лея. Тогда все будет по-другому. С моим Леем тебе будет хорошо, будешь счастлива и благополучна. Я хочу, чтобы вы поженились... поскорее. Я хочу, чтобы ты сказала своим отцу и матери, что собираешься выйти замуж за Лея через месяц.
– Они скажут, что я еще слишком молода.
– Чепуха! Разве мало девушек выходят замуж в шестнадцать лет? Полно. Да ведь девушку начинают дразнить старой девой, если она не выйдет замуж до девятнадцати лет. Они не будут чинить препятствия, а если начнут, то тебе стоит лишь настоять и топнуть своей маленькой ножкой. Ты знаешь, как это делается. Всю жизнь ты это делала. Спокойной ночи, Керенса.