– А давай проверим!
– А давай попозже!
– Впервые вижу, чтобы мужик от минета отказывался.
– Вот предупреждал меня Макс, чтобы с тобой даже не думал такие фильмы смотреть. Вот за что?
Ахнула. Так тут ещё и Воропаев постарался! Схватила со стола пульт от телевизора и сделала громче. Стоны, вскрики, шлепки, пошлые американские выражения…
– Вот что ты за женщина такая?
– Я? – аж офигела.
– Да, ты! Думал, посмотрим, захмелеем, плюнем на кино и завалимся в постель. Так нет! Даже из порнушки ты цирк устроила.
На глазах выступили слёзы.
– Правильно! Цирк должен гастролировать! Пожалуй, вызову себе такси.
– Ещё скажи, что свадьбы не будет!
Тут, видимо, актриса кончила или же она орала, как от укуса бурундука. А я… Понимая, что настроение упало ниже плинтуса, обида поднялась выше люстры, а замечание про свадьбу вообще убило.
– Правильно, – выдавила я. – На хрена она нужна? Пойду кота поглажу. Где мой Тошик?
Вот ведь! Нафиг всё задумывать, если не получается? Знаю, чтобы любить меня, нужна терпелка. Причём адская. А в чём проблема? Сказал бы Игнат: а давай! И мы бы не ссорились, а уже вовсю трахались. Но нет же! Великий Шевцов в своём репертуаре. И вообще, Тошу ему оставлю, а сама к предателю Максу поеду. Пусть объяснит, какого лешего про меня там наговорил. А главное, когда успел?
– Ну, и куда ты собралась?
– В цирк. Тут как раз недалеко.
Встала и ушла поднимать наверх, одеваться. Понимаю, что глупо вышло, но блин!!! Ревновать к бывшим партнёршам – это дурость. Но, видимо, я дура, потому что осознание того, что у Шевцова такой опыт, меня огорчал. Игнат тоже хорош! Ну, нет настроения на эротическое танго в постели, ну и не надо. Посмотрели бы телек, спать пошли бы в обнимку. В общем, надо бы мне пережить этот момент, протрезветь и обдумать. Раз свадьбой пригрозил, то значит, она ему тоже поперёк горла.
В комнату я вошла вся в слезах. Что и следовало ожидать. Натура я нервная, чуть что сразу в слёзы.
Вздохнула и принялась одеваться. Трусы, лифчик, джинсы… Так, теперь майка, олимпийка.
– Марианн, не дури. – Игнат ожидаемо возник в проеме дверей и облокотился на косяк.
Халат был нараспашку. Может, решил соблазнить меня? Вряд ли…
– Про свадьбу и цирк сглупил. Ну, с кем не бывает.
Бывает со всеми, конечно. И ссоры, и недомолвки, и секс со страстью, и равнодушный толкёж. Знаю, я сама отчасти виновата. Но он больше. Не хотел – нечего было затевать. Макс рассказал – тем более знал, чем может обернуться просмотр. Ну, комментировала я. Все женщины поболтать любят. Ну, заткнул бы меня поцелуем, раз так надоела трескотня. Или выключил фильм. Потому что получается совсем нерадостное умозаключение.
Игнат подошёл ко мне сзади и обнял.
– Марианн, ну прости, – поцеловал в шею.
– Ты прав, насчёт свадьбы я подумаю. И так считала, что слишком поторопились, но ведь заявление всегда забрать можно, – грустно улыбнулась. – Ну, если беременна, препятствовать твоему общению с ребёнком точно не буду. А вот работу придётся новую искать. Но это после…
Слёзы текли из глаз, и вообще всё было тухло. Хотелось друга пнуть под зад как можно сильнее, а Игната не видеть сутки. Но сбежавшей невестой я быть не хочу. Как говорится в сказке, утро ночи мудренее.
Шевцов меня раздел, я не сопротивлялась. Отчего-то мне было приятна эта нежность. Чувствует, что сболтнул лишнего. Да и я хороша.
Улеглись в постель, меня обняли и прижали к себе. Шептали разные слова, целовали шею. Снова расплакалась. Уже от чувств, внезапно нахлынувших на мой ослабленный алкоголем организм.
Закрыла глаза и провалилась в сон с мыслью: почему я такая дурёха?
Во сне меня зачем-то перевернули на живот. Вытянула ноги, но мне их слегка раздвинули. Я не придала этому значения, когда в меня проник палец.
– Что ты делаешь, – невнятно пролепетала я, – ночь на дворе.
– А у кого-то перевозбуждение, – прошептали мне на ухо и затем поцеловали, прикусив мочку.
Невольно вырвался стон.
– Блин, Шевцов, вот чего тебе неймётся? Ммммм…
Палец заменило «нечто» твёрдое, длинное и явно готовое. Ага, и к труду, и к обороне.
Не выдержала и приподняла попу, за которую сразу же схватились мужские руки и зафиксировали в неподвижной позе. Неудобно, кстати, но очень возбуждающе. Я ещё спала одним глазом. Организм ещё пребывал в некотором шоке от действий над ним. Соски от желания затвердели, коленки слегка потрясывались. Наверное, от положения ног. А Игнат вбивался в меня, при этом гладя ладонями ягодицы.
– Ты так быстро уснула, а я не мог… А потом сдёрнул одеяло с тебя и понял, что нужна экстренная помощь.
– Неудобно, – простонала я.
Из меня резво вышли, перевернули, раздвинули ноги и закинули ноги на плечи.
Без прелюдии. Страстно, быстро. Так, что я сжала руками простыню и тянула на себя. Поддаваясь навстречу, выгибалась. А Игнат… Его хриплые стоны, еле слышимые замечания. Такие короткие, но такие чертовски возбуждающие. Казалось, я пылаю, желая взорваться и ворваться в НЕГО. Стон вырвался из горла. Попыталась отстраниться. Чувствовала, что ещё чуть-чуть – и всё. А я жаждала продлить момент.
– Ложись, – прикусив губу, посмотрела на Шевцова.
Тёмные глаза, сосредоточенное лицо, напряжённое тело… В горле пересохло.
Мужчина подчинился, и я забралась сверху, вбирая член в себя. Медленно, не до конца. Сантиметр за сантиметром, рисуя при этом круги на груди Игната, наблюдая за сменой эмоций на лице. Как кривятся губы, как морщится нос, как появляется морщинка на лбу, а заодно и капелька пота, которую мне захотелось слизать. Поддавшись, высунула кончик языка. Зря… Меня жёстко насадили и прижали к себе, прикусывая шею. Мужчина не давал воли пошевелиться, лишь вбиваясь в меня так сильно, как только мог. А я, не в силах больше сдерживаться, закричала, когда всё тело покрылось мурашками, в глазах на мгновение потемнело, а на губах расцветала блаженная улыбка.
Движения Игната ускорились, и он присоединился ко мне. Я чувствовала, как мужчина меня заполняет, как его дыхание щекотит кожу, как он целует в шею и шепчет слова любви.
Затем дыхание стало размеренным, и я поняла, что жених уснул. Улыбнулась.
Вот и помирились. А что, мне понравилось. Вот сразу бы так!
Зевнула. Сползла с Игната, толкнула его на свою часть кровати, обняла и закрыла глаза. Завтра нам предстоит долгий разговор о порядках совместного времяпровождения, привычках и далее. А то таким образом мы разведёмся, даже не поженившись. А ещё. … Нащупала телефон на тумбочке и написала Максу: «Ну ты и бекалка». То есть козёл. И отключила мобильник.
«Офисная история»
Дело было в декабре прошлого года. Казалось бы, очередной обычный день в офисе, если бы не моя косорукость. Или рукожопость. Это с какой стороны посмотреть. Помню, как в тот день у Игната нарисовалось очередное ПМС и он рвал и метал всё на своём пути. Мне как главному бухгалтеру попало. И по делу, и не по делу. Прицепился к тёмно-синим брюкам, совершенно неброскому макияжу, к не сданным вовремя договорам. Конец года всё-таки, продлевать нужно. Возвратилась в бухгалтерию после «ковра» нервная. В общем-то, моя эмоциональность всегда меня подводила, но НИКОГДА я не ревела в кабинете генерального. Прикусывала язык, да, но не плакала. Но моё состояние сделало день. Всё валилось из рук: бумаги со стола, телефон летал на пол раза четыре, компьютер зависал на нужных несохраненных числах. В общем, сначала я хныкала, а потом начала тихо злиться. Девчонки, видя моё состояние, пытались развеселить. Инна сидела перед праздниками на диете «Магги», которая яичная, и рассказала историю. Из жизни.
– Это было не со мной, а с соседкой. Ну, с баб Ниной. Я вам про неё рассказывала. – Инна задумалась. – В советские годы в тогда ещё молочном магазине продавали яйца. А они ж тогда не в упаковках, не чистенькие были. В сетках и в перьях, помёте. В общем, как из-под курицы. – Инна хохотнула. – Очередь длиннющая, прям до выхода. Продавцы хабалки те ещё. Одна накладывает, а другая с товаром разбирается рядом в помещении. И вот медленно, но верно подошла очередь молодого мужчины. По словам бабы Нины, ему было лет тридцать, может тридцать пять. Военный, статный, вежливый. – Инна подняла вверх указательный палец. – И спрашивает, почему яйца такие грязные. Вторая продавщица, которая была рядом в помещении, прокричала: «Мань! Возьми тряпку, протри яйца!» – Инна расхохоталась. – Бедный военный. Он покраснел аж до ушей. Баба Нина говорит, что у него даже дар речи пропал, потому что прозвучало двусмысленно. А Маня, сориентировавшись, прокричала в ответ: «Ты давала, ты и протирай! А я не буду». Мужчина ещё пуще покраснел, а люди-то ухмылялись, кто-то смеялся. В общем, убежал он в смятении чувств.
– Ты давала, ты и протирай, – прохихикала я. – Ну, это ж надо додуматься!
Даша тоже рассказала историю, как её дедушка, ныне покойный, яйца покупал и в пакет клал, а пакет на ручку велосипеда вешал. И вот он едет по ухабам, а яйца по колёсам стукаются. В общем, посмеялись мы хорошо. Даже захотелось глотнуть кофе.
Налила, поставила. Что-то по печатала. Уже не помню, времени прошло…
И тут я резко повернулась вбок, задела кружку с кофе и пролила себе на брюки. Великий и могучий русский язык спас меня от резкой боли. В итоге ожог я не получила, но было неприятно. Пришлось снимать брюки, чтобы высохли. Закрыть кабинет, чтобы не зашёл кого не ждут.
Но через сорок минут (примерно) стук в дверь. А я ору, как потерпевшая:
– Я не одета!
Вот отгадайте, кто там ломился в свои владения? Ага, господин Шевцов, который после этого влепил мне устный выговор за нахождение в офисе без портков. Ну, не козёл он после этого?
Был. Тогда. Сейчас же каким-то чудом и разладом с логикой я его невеста. Офигеть можно.