— Я не могу взять на себя все заслуги за спасение, — пояснил Райдер, качая головой и сев рядом с ней, его колено было прижато к ее ноге, обнаженной из-за длинного разреза платья. — Тогда я все еще учился и не играл заметной роли в операции.
Джесс изучала его лицо в лунном свете, пока он поддевал пальцами галстук-бабочку, чтобы немного ослабить его. Это действие побудило ее взять его за руку.
— Я не хотела уводить тебя до окончания вечера. Может быть, нам стоит продолжить разговор после того, как мы попрощаемся с гостями?
Она вдохнула аромат его лосьона после бритья с мятными и хвойными нотками. Она знала, что это было больше чем просто обострившиеся чувства от беременности, которые заставили ее желать его еще сильнее.
Его взгляд переместился на нее, челюсть сжалась.
— Нет. Я давно об этом думал, Джессамин. Нам нужно поговорить сейчас.
Ее охватила тревога, когда она отпустила его руку. Он имел в виду, что хочет обсудить беременность? Картинка не складывалась, так как Райдер не мог думать о ребенке в течение долгого времени. Он только недавно узнал, что она беременна. Кроме того, его тон не предвещал ничего хорошего в плане романтических возможностей в будущем с Райдером, о которых ободряющие слова Флер заставили ее начать думать. Не глупо ли было с ее стороны надеяться, что однажды у Райдера появятся более глубокие чувства к ней?
— Хорошо, тогда мы можем поговорить. — Джесс скрестила ноги, чтобы устроиться поудобнее на прохладной металлической скамье. Была опасная вероятность того, что этим вечером ей будет некомфортно. — Тебе известно о звонке Сьюзан Уилсон, так как ты сам убедил ее связаться со мной. И хотя ее мнение о моем отце подтверждает то, что он не тот человек, которым я его считала, рассказ о его поведении в горах в тот день не поможет мне выиграть судебное дело.
В краткий миг тишины после того, как она произнесла эти слова, кантри-группа стала исполнять что-то более медленное, успокаивая толпу вдалеке под сияющим белым шатром. Джессамин могла видеть парочки на танцполе, танцующие склонив головы друг к другу. Ей хотелось оказаться там с Райдером, все еще наслаждаясь прикосновениями его рук, вместо того, чтобы разбираться с тем, что он собирался ей рассказать. Все, от его напряженных плеч до серьезного тона, говорило ей о том, что его слова ей не понравятся.
— Но я знаю кое-что, что поможет тебе выиграть дело, Джесс. — Его голос прозвучал тихо. Он подвинулся на скамейке, чтобы посмотреть ей прямо в глаза, и теперь, когда ее зрение привыкло к серым оттенкам лунного света, она могла видеть его лучше. — Я кое-что узнал от твоего отца, пока мы ждали, пока остальные члены поисково-спасательной команды поднимут Сьюзан на уступ, с которого она упала.
— Ты что-то узнал, — повторила Джессамин, мысленно перегруппировываясь. — Значит, ты привел меня сюда не для того, чтобы поговорить о ребенке?
— Я должен рассказать тебе сначала это. — Он провел рукой по своим темным волосам, запонка в форме подковы матово блеснула, когда Райдер взъерошил гладкие пряди. — Я надеялся, что Сьюзан, возможно, была посвящена в ту же информацию, которую я узнал в тот день, поскольку она не была ограничена условиями конфиденциальности, которые удерживают меня.
Нахмурившись, Джесс попыталась понять, что он говорил.
— Я не понимаю. Какие ограничения?
Райдер положил одну руку за спинку скамьи.
— Как человек, оказывающий первую помощь, я должен действовать в соответствии с условиями конфиденциальности как между врачом и пациентом. В этой области для сотрудников скорой помощи есть свои пробелы, но в судебной практике закреплено, что пациенты имеют право на неприкосновенность частной жизни во время оказания неотложной помощи.
Ее разум проснулся, начал устанавливать логические связи.
— Ты что-то узнал в тот день в горах? Когда оказывал помощь моему отцу? И ей?
Когда она резко повернулась к нему, пайетки неловко зацепились за металл скамейки, но это ее сейчас беспокоило меньше всего. Что такого знал Райдер, что могло помочь в ее деле?
— У меня было меньше всех опыта работы в поисково-спасательной команде, поэтому мне было поручено поддерживать твоего отца в стабильном состоянии, пока мы ждали, когда другие вызволят Сьюзан. — Он не ответил на вопросы, явно следуя собственному плану того, как он собирался поделиться с ней тем, что знал. Взгляд Райдера скользнул от ее взгляда вдаль, как будто он видел в своем воображении какие-то другие горы. — У твоего отца были симптомы шока и паники.
— По словам Сьюзан, он не проверил ее снаряжение до того, как они начали спускаться. И он повел их по неверному пути, поэтому они спускались по гораздо более сложному маршруту, чем поднимались. — Джессамин узнала об этом из телефонного звонка. Кроме того, именно ее отец разорвал отношения в больнице, а не наоборот. У Сьюзан были множественные переломы ног и повреждена спина, и она не смогла вернуться домой в течение нескольких недель. — Об этом мне известно.
Джессамин должна была извиниться перед своими сестрами и матерью за то, что встала на сторону отца во время раскола семьи. Он скрывал от нее свою темную сторону. Звонок от бывшей девушки Матео еще раз подтвердил это, укрепив решимость Джессамин дистанцировать себя от него. В профессиональном плане это может занять время. Но она отказывалась общаться с кем-то, кто постоянно ставил свои эгоистичные интересы выше ее собственных.
Райдер медленно закачал головой:
— Это только половина правды.
— Расскажи мне. — От напряжения ее тело сводило. Ее отношения с отцом получали один удар за другим с тех пор, как он подал в суд, чтобы оспорить завещание. Теперь казалось, что она его вообще никогда не знала.
— Матео был на взводе. Говорил быстро. — Голос Райдера смягчился, когда его внимание вернулось к ней. Он положил руку ей на плечо, тепло его кожи не смогло отогнать холод предчувствия, что ей не понравится то, что грядет. — Он выражал разочарование по поводу Сьюзан, говорил, что предпочитает — и это его слова — «сильных женщин, которые могут идти с ним наравне».
У Джесс разболелась голова, она чувствовала, что будет только хуже, прежде чем станет лучше.
— Меня это не удивляет, хотя это просто ужасно. Продолжай.
Сколько раз ее отец требовал, чтобы она приходила на работу больной или оставалась в офисе на долгие часы в свои выходные, чтобы добиться заключения сделки? Его подход «выиграть любой ценой» нельзя было назвать здоровым, но в течение многих лет это заставило ее добиваться лучших результатов. Она увлеклась идеей «жить ради работы», поэтому никогда не ставила себя в приоритет.
Райдер провел рукой по лицу, прежде чем тихо продолжить:
— Матео признался, что именно поэтому он бросил твою маму, как только она начала страдать от депрессии. У него не было ни времени, ни терпения на ее болезнь.
Из ее горла вырвался тихий звук. Отголосок отчаяния, которое, должно быть, испытала ее мать из-за того, что ее бросил человек, который должен был заботиться о ней больше всех на свете. Боже, как же Джессамин ошибалась, что выслушивала его бредни! И еще большую ошибку она совершила, пойдя по его стопам, когда поставила работу и прибыль выше собственной семьи. Было больно. Но под этим скрывалась еще одна боль. Еще один слой острой боли, когда она встретилась взглядом с Райдером.
— Все это время ты знал, какой он ужасный человек, — размышляла она вслух, отстраняясь от его прикосновения. Скольких плохих решений она могла бы избежать, если бы знала это девять лет назад! — И ты позволил мне продолжать верить…
— Подожди. — Райдер прервал ее, в его голосе звучало еще больше боли и мучения. — Пожалуйста. Это еще не все.
Джесс не могла нормально дышать, весь ее мир уже менялся из-за этого разговора. А было еще больше? Она обхватила руками живот, словно пыталась защитить жизнь внутри себя от этой ночи ужасных откровений.
Музыканты в шатре прощались с оставшимися гостями, прежде чем через наружную акустическую систему включили музыкальные записи — старую балладу в стиле кантри. Гости уходили с вечеринки, смех и разговоры выливались на подъездную дорогу.
Рядом с ней в тени сумрака Райдер продолжил:
— Наконец, Матео сказал мне, что он знал, что его собственная мать лишила его наследства за то, как он плохо обошелся со своей женой.
Внутри ее все замерло.
— Он сказал эти слова?! — Она повернулась к нему, облегчение и гнев переполнили ее сердце. Райдер только что предоставил ей ключ к победе в деле по завещанию. Жаль только, что он неделями скрывал это от нее, пока она переворачивала ранчо вверх дном в поисках доказательств, которые были рядом все это время. — Отец уже тогда знал, что бабушка не собирается оставлять ему Крукт-Элм?
— Да, я так это понял.
— И ты не рассказал мне об этом из-за права моего отца на конфиденциальность? — Ее голос стал выше от замешательства.
Она плохо разбиралась в законах. Но Райдер знал, что она пошла по стопам отца. Понимал, что это стоило ей отношений со всеми членами семьи. И он предпочел не говорить ей ни слова об этом, хотя одно его слово могло изменить так много решений, которые она приняла с тех пор! Вероятно, были десятки способов, которыми он мог подтолкнуть ее к информации об отце, не говоря ей ничего напрямую.
— Да. Суд по-прежнему может отказать принять в учет признание, сделанное в стрессовой ситуации…
— К черту суд, Райдер! — Гневные слова вырвались у нее прежде, чем она успела их сдержать. — Что насчет меня? Я ничего не значила для тебя после того, как покинула Кэтемаунт? Ты был настолько одержим желанием разбить мне сердце десять лет назад, что решил, что я не заслуживаю этого знать? Что мой отец лично признался тебе во всех этих ужасных вещах?
Конечно, ее сестры всегда видели отца именно таким человеком. Но это не то же самое, что услышать, что ее отец сам признавался во всем этом. Высчитывая время, когда Райдер был на той горе с отцом, Джессамин поняла, что в то время они уже год как расстались. Может быть, немного меньше. Она поступила в колледж в Нью-Йорке специально для того, чтобы жить поближе к отцу и начать стажировку в «Баркли проперти труп».