Джейн посмотрела на Фрэнсиса и произнесла:
— Нет, не смогу. Но мне не стоит дольше оставаться в Лондоне, пора вернуться в поместье и заняться делами. Ваше гостеприимство было щедрым, но мне надо вернуться домой еще и по причине возможных беспорядков на севере. Кстати, вы не получали никаких вестей?
— Совсем немного, лишь о том, что многие якобиты, откликнувшиеся на призыв лидера, уже арестованы. Столкновения неминуемы.
— Это может привести к гражданской войне, — почти шепотом произнесла Джейн.
— Очень возможно. Большинство дворян Нортумберленда поддержат восставших, а граждане Ньюкасла будут за короля Георга. Графу Мару удалось привлечь на свою сторону многих людей из кланов Хайленда и северо-востока. Для вас, Джейн, полагаю, разумнее остаться здесь, в Лондоне, с нами и Мириам, дистанцироваться от беспорядков.
— Нет. На случай войны я должна быть дома. Хуже всего — неопределенность, незнание, что происходит на самом деле. Кроме того, я… скучаю по поместью и могу… понадобиться отцу.
Лицо Фрэнсиса стало напряженным, он подался вперед:
— Послушайте меня, Джейн. Заговор против короля и кабинета министров вселил в протестующих дух мщения и ненависти к протестантам. Католиков считают воинственными и ненавидят даже тех, кто ни в чем не повинен, люди боятся открытых столкновений. Любого, кто участвует в заговоре против короля, бросят в тюрьму. Выступившие в поддержку меньшинства потеряют голову. Как бы ни стали развиваться события, ваш отец в любом случае пострадает.
По глазам Джейн он видел, что ей трудно осознать всю серьезность происходящего, но слова причиняют боль, каждое из них наносит удар по сердцу, будто молотом. Взгляд ее стал таким острым, что пронзал насквозь.
— Я очень боюсь, что может произойти, — прошептала она. — О боже. Это погубит его. На этот раз он точно будет повешен, а имущество конфискуют в пользу короны. Помоги ему, Господи!
Фрэнсис не спускал с нее глаз и видел отражение на лице внутреннего страха и паники. Он не сомневался, что Эдуард Дейтон сам себя погубит, за его жизнь он не дал бы сейчас и гроша, но никогда не решился бы сказать такое Джейн, сделать ей еще больнее. Если ее отца обвинят в измене королю, последствий не избежать.
Моток ниток выпал из рук Джейн. Фрэнсис встал и потянулся за ним, а затем подошел и сел рядом с девушкой, с удовольствием вдохнул ее сладкий аромат. Он хотел забыть сейчас о серьезности положения, об угрозе ее отцу и думать только о том, как прекрасны ее лицо с легким румянцем и ясные зеленые глаза, особенно яркие в солнечном свете. Он никогда в жизни не встречал такую необыкновенную девушку. Несколько мгновений мужчина смотрел на нее, не шевелясь, затем убрал прядь ее волос, коснулся щеки. Джейн вздрогнула, но не отстранилась, что воодушевило.
— Скажите, Джейн, вы еще мечтаете, как раньше, когда были маленькой девочкой?
— Иногда. И еще я часто вспоминаю маму.
— Вы дрожите.
Закрепив иголку на ткани, она повернула голову и посмотрела на него очень серьезно.
— Это ваша вина, не смейте упрекать меня в том, что между нами так все сложилось. Вы на меня так действуете, Фрэнсис, хотя я совсем того не желаю. Это ощущение возникло в ту первую нашу встречу в Ньюкасле, когда вы сбили меня с ног. Я была уверена, что должна вас ненавидеть из-за того, как умер ваш отец. И я искренне пыталась, но всякий раз видела совсем не того человека, которого нарисовало мое воображение. Ему удалось растопить лед ненависти в моем сердце, и это меня смущает. Я приказала себе не любить вас, но и это у меня не получилось. Потом, после нашего поцелуя, я совсем растерялась, не знала, что делать.
— Это хорошо, что ваше мнение обо мне поменялось. Я видел ваши колебания.
— Видели? Впрочем, пожалуй, я вам верю. Кажется, вы остро чувствуете все мои внутренние страхи. Я никогда в жизни не испытывала столь сильные сомнения, как лучше поступить. Когда я ехала в Редмирес на встречу с вами, то меньше всего хотела, чтобы вы мне понравились, я не желала иметь с вами ничего общего по причине того, кем вы являетесь. Приняв ваше предложение отправиться в Лондон вместе, я создала себе еще больше проблем. Так сошлось, что в тот период страхи мои приобрели наивысшую силу.
— И сейчас это повторилось?
— К вашему сведению, да. Я признаю.
Фрэнсис не сводил с нее глаз, тронутый признанием и возбужденный близостью.
— Вы боитесь меня, Джейн?
— Не вас, — тихо произнесла она и покраснела. — Я боюсь того, что между нами может произойти.
— Вы должны были осознавать, что это возможно, когда соглашались на совместную поездку. К такой женщине, как вы, мужчина не может оставаться равнодушным. Я не отрицаю, что меня влечет к вам, Джейн. У меня было немало женщин, я получал удовольствие от общения с каждой, но ни одна не тронула мое сердце. Они были для меня лишь развлечением. О, как бы я желал, чтобы и вы стали лишь очередным. Поверьте, я никогда не хотел, чтобы так случилось, но понимаю, что должен быть с вами откровенен. После кончины отца я изо всех сил старался держаться, чтобы жить дальше, погрузился в дела, продолжил с того момента, где он остановился. Я пытался смириться с горем мамы, ее отсутствием в Редмиресе и еще позабыть о ее связи с вашим отцом, что и разрушило нашу жизнь. — Лорд перевел дыхание. — И вот однажды в Ньюкасле я встретил девушку. Это были вы, Джейн. Тот день все изменил безвозвратно. Вы понравились мне сразу, произвели столь сильное впечатление, что вскоре я поймал себя на мысли, что всюду ищу вас глазами. Не ваша вина в том, что вы оказались дочерью Эдуарда Дейтона, убийцы моего отца. Я никогда не смогу это забыть, но, поверьте, готов с этим жить.
— Вы правы, Фрэнсис, в том, кто я, нет моей вины. Более того, несмотря на произошедшее и на то, как он уехал и оставил нас с Мириам, я все равно люблю его и очень скучаю.
— Разумеется.
— Боюсь, я никогда не смогу распоряжаться собой по своему желанию, ведь после отъезда отца мне пришлось взять на себя управление поместьем и заботы о сестре.
— Все настолько плохо? — Ее искренность и тихое сострадание причинили боль.
— Это было непросто, — сдержанно ответила Джейн.
— Когда визит в Лондон закончится, вы спокойно вернетесь в Нортумберленд к прежней жизни. Она ни для кого из нас не была дорогой, устланной лепестками роз, скорее шипами от них, однако случилось так, как случилось, и мы такие, какие есть.
— Вы правы. Между нами стоит очень многое. Хотя, говорят, крапива не жалит, если набраться смелости и сжать ее крепко.
— Давайте докажем, что это так.
Фрэнсис положил руки на ее плечи и крепко сжал. Не отводя глаз, привлек к себе. Джейн была настолько ошеломлена, что даже не сопротивлялась. Она оставалась неподвижной даже в момент, когда его губы коснулись ее губ. Они оказались прохладными и на удивление мягкими. Сначала он целовал ее нежно, но потом все более требовательно и страстно. Вскоре, отстранившись, коснулся ее шеи, мочки уха, затем вновь припал к губам. Этот поцелуй был самым страстным, удивительным, нежным, эротичным и желанным.
Фрэнсис приподнял ее голову за подбородок.
— Поцелуйте меня, Джейн. — Голос хриплый, интонации требовательные.
Она ответила ему и вскоре погрузилась в сладостное забытье. Словно издалека, до нее долетали приглушенные стоны. Ответная страсть вызывала в нем желание большего. Он тяжело дышал, когда заставил себя оторваться от нее. Она убрала руку с его плеча и медленно провела кончиком пальца по его щеке, затем по резко очерченной линии челюсти и вниз, по шее. Сделав шаг назад, она освободилась из его объятий и улыбнулась.
— Вы полны сюрпризов, Фрэнсис. Да, я только призналась вам во многом, но вы не должны целовать меня так, будто это что-то меняет. Этого не будет, ничего не изменить. Расскажите, как произошедшее изменило вас? Прошу, будьте со мной так же честны, как и я.
Фрэнсис вздохнул и откинулся на спинку дивана.
— После того как отец погиб, я смог заставить себя оставаться стойким и жить дальше. Все думают, что я все забыл, но я отлично помню тот день, когда увидел изуродованное тело отца. Иногда мне кажется, что с той поры я ни разу не смог вдохнуть полной грудью. — Мужчина подался вперед, коснулся пальцами подбородка девушки и повернул ее голову к себе. — Не думаю, что я любил отца, такого сурового человека непросто любить, но он мой отец. Что же до вашего отца, скажу: да, я его ненавидел по той же причине, что и вы весь наш род, ведь события той ночи остались скрыты от нас обоих. Мама не поддерживала разговоры на эту тему.
— Неудивительно. Полагаю, она была опустошена.
— Случившееся глубоко ее ранило. Поверьте, в моей жизни все изменилось, когда вы появились в Редмиресе. Мне показалось, я снова могу дышать, будто развеялся туман, в котором я блуждал долгое время. Злоба терзала меня, это длилось слишком долго. Признаю, я был зол и на вашего отца, и на мою мать, но теперь здесь, в Лондоне, я понял, что пора всему положить конец. Мне безразлично, из какой вы семьи. Вы — самостоятельная личность, Джейн, в этом истина. Но вы правы, что никогда не станете частью этого мира, вам лучше вернуться в Нортумберленд.
Джейн встала и, подхватив платье, которое подшивала, прошла к дверям. Фрэнсис проводил ее взглядом, полным, как могло показаться, в равной степени и обиды, и сожаления. Как бы то ни было, на душе ее было еще легко, она поднималась по лестнице неспешно, вспоминая ощущения его губ на своих устах, отчетливо осознавая, что это именно то, чего она всегда будет желать и помнить.
Она оставила его заявление без ответа, так как не нашла подходящих слов, к тому же сама считала, что отъезд будет правильным поступком. С каждым днем она все сильнее влюблялась и решила, что это станет проблемой только в том случае, если она не запретит себе испытывать чувства, поэтому твердо вознамерилась не давать волю эмоциям, которые пробуждало появление рядом Фрэнсиса Рэндольфа. Джейн считала себя взрослой и наделенной здравым смыслом, а он подсказывал ей, что любые отношения с Фрэнсисом, выходящие за рамки существующих, станут катастрофическими.