Они оказались не единственными путниками, искавшими здесь приют, таверна внизу была заполнена до отказа. Джейн с облегчением выдохнула, радуясь, что Рэндольфу удалось получить номер с отдельной гостиной, где можно спокойно поужинать. Впрочем, он не появился, когда принесли еду, а спустился вниз, где, вероятно, нашел более приятную компанию в общей зале. Закончив трапезу, Джейн решила не уходить в свою комнату, а устроилась на стоящем недалеко от окна диване. Скинула обувь, поджала под себя ноги и стала смотреть на огонь в камине. Усталость все же не удалось преодолеть, глаза закрылись, и она незаметно для себя задремала. Неизвестно, сколько прошло времени, но проснулась она от звука открываемой двери. Лорд Рэндольф прошел сразу к камину, словно истосковался по теплу. Склонив голову, он стоял, не шевелясь, и смотрел на тлеющие угли. В позе ощущалась натянутость. Джейн воспользовалась случаем изучить его в момент, когда он считал, что его никто не видит. Лицо напряженное, что заметно даже в профиль, суровое и высокомерное выражение, сейчас он похож на высеченный из камня монумент. Внезапно дверь распахнулась и появился слуга.
— Ваш бренди, лорд Рэндольф.
— Благодарю. Поставьте на стол, я сам налью.
Слуга сделал, как было велено, и удалился. Рэндольф подкинул в огонь поленья, и теперь тишину в комнате нарушал лишь их треск. Джейн, не шевелясь, наблюдала, как Рэндольф налил себе щедрую порцию бренди и вернулся к огню. Сделав большой глоток, он неожиданно повернулся в ее сторону, будто, подобно дикому животному, почувствовал присутствие другого живого существа. Тишина стала давить, и Джейн опустила ноги на пол.
— Не хотела вас беспокоить. Я случайно заснула.
— Вам стоило расположиться в своей комнате.
— Я так и сделаю. Вы ужинали?
Он мотнул головой, скинул верхнюю одежду и остался в камзоле, затем сел в кресло у камина и вытянул ноги.
— Задержитесь на минуту, у меня новости, которые вам будут интересны.
Джейн подошла и села в стоящее рядом кресло.
— Я говорил с посыльным, который едет из Шотландии в Лондон. В Бремаре граф Мар поднял знамя короля в изгнании.
— Восстание?
Рэндольф кивнул:
— Очень может быть. Якобиты собрали много мужчин в Шотландии и на севере Англии. Войска в Шотландии находятся под командованием герцога Аргайла. Кабинет министров уже отдал приказ на арест лидеров якобитов.
— С того дня, как король Яков оставил трон и бежал, по дороге бросив большую государственную печать в Темзу, высказывалось немало предположений, которые стали причиной беспокойства и догадок. Теперь якобиты хотят возвести на трон его сына, следующего Карла Стюарта, так что борьба не окончена. Скажите, она безнадежна?
— Не мне судить.
— Но Франция…
— Франция измучена войнами, недавно скончался король Людовик, в связи с этим маловероятно, что она захочет сыграть роль в восстановлении Стюартов.
Джейн вздохнула, откинулась на спинку кресла и перевела взгляд на огонь.
— Это для меня не станет неожиданностью. Я давно ожидала чего-то подобного. Несмотря на все пережитое, отец придерживался принципов, не отступил от веры. Возвращение католика на трон, пусть и на короткий срок, было ему выгодно. Отец надеялся, что Яков, хоть и в преклонных летах, но вернется к власти в Англии. Не сомневаюсь, он и сейчас готов откликнуться на призыв Стюартов к оружию.
— Он глуп, раз верит в такое.
Джейн показалось, что на голове зашевелились волосы.
— Он вовсе не такой.
— Разумеется, вы защищаете его, как дочь. Я же, со своей стороны, не понимаю привлекательности занятия, которое делает богатых людей бедными.
— Не понимаете? Лично я не могу встать ни на одну сторону, рассуждения о политике и религии оставляю другим. Но все же нельзя отрицать, что многие люди отдали жизнь за свои убеждения, ими я не могу не восхищаться. Если восставшие добьются цели, отцу будет приятно знать, что он внес свою лепту. И немалую. А таких были единицы.
— Этому не бывать. Карл III никогда не сядет на трон, но люди тратят на восстановление его правления целые состояния.
— Якобиты действуют не совсем так. — Джейн посмотрела на него с осуждением. — Вам и людям ваших взглядов они кажутся безумцами. К тому же вы не питаете симпатию к моему отцу, не так ли, лорд Рэндольф?
— Я мог бы его ненавидеть, но не считаю нужным тратить на этого человека силы и мысли.
— Отец неплохой человек. У него развитый ум и сила характера. Я скажу это, отбросив личные обиды из-за его стремления проводить время во Франции, а не дома с семьей. Такие люди, как он, готовы, несмотря ни на что, отстаивать свои убеждения, даже если они расходятся с общепринятым порядком вещей. Это всегда вызывало мое восхищение. Я хорошо понимаю, какому делу он предан, поэтому меня уже ничто не удивит.
— Он должен осознавать, какую позицию заняли министры, — земли якобитов будут конфискованы в пользу арендаторов, поддерживающих власть в Англии.
Джейн не могла не тронуть эта новость.
— Уверена, он осознает. Но верен Стюартам и готов к такой жертве. Кроме того, он уже продал так много земли в Беквите, что ее почти не осталось.
— Ваш отец бывает дома?
— Нечасто. В последний раз мы видели его год назад. Он возвращался во Францию, привез нам деньги. Не знаю, где он их берет, но считаю их благом, посланным свыше. И я трачу очень разумно, например, чиню какую-нибудь из протекающих крыш.
— Но ваш отец должен быть верен не только монарху, но и своей семье. Если восстание закончится неудачей, а так и будет, страдать придется его детям, то есть вам. Неужели вас это не тревожит?
В глазах Джейн вспыхнул гнев.
— Разумеется, тревожит. Каждый день и каждую ночь. Было время, когда я искренне надеялась, что он откажется от этого дела, не будет больше подвергать опасности ни себя, ни нас. Но тщетно. Его решимость продолжать участвовать в заговорах слишком велика, ее не смогла вынести мама, до самой смерти она тяжело переживала каждый его шаг.
— У вас есть все основания злиться на отца. Простите, если мои слова вас напугали. Я не хотел вас расстроить.
— Вы меня не расстроили, лорд Рэндольф. Мне непременно нужно знать о возможной опасности, чтобы действовать соответственно и быть подготовленной, когда придет время. — Взгляд ее стал напряженным, лицо помрачнело.
— Возможно, все не так плохо, я могу ошибаться.
— Боюсь, вы все же правы.
— А что по поводу ситуации с вашей сестрой? Как отец воспримет ее побег?
— Если бы Мириам сбежала с любым другим мужчиной, я не возражала бы, ведь это для нее шанс не вовлекаться в возможные события в семье. Вы не представляете, сколько раз я ругала ее за разговоры при встрече с вашим братом! И за просьбы принять его в доме. Была в бешенстве, запрещала ей даже смотреть в его сторону. Мириам никогда не воспринимала упреки с покорной молчаливостью. Приходилось терпеть и ее слезы, и дурное настроение. Именно по этой причине я отправила ее к тете, живущей неподалеку от Ньюкасла. Ах, какой это было ошибкой! — Она помолчала, мысленно обратившись к отцу. — Я никогда не забывала об опасности, грозящей отцу. В случае восстания он может быть схвачен, пощады ему не будет. — Она посмотрела на Рэндольфа, не сводившего с нее глаз, и слабо улыбнулась. — Разумеется, вы скажете, что он недостоин милости и сострадания. Единственное, на что может рассчитывать, — милосердный палач, который сделает его кончину быстрой.
— Конец его уже предопределен, и не мне решать, каким он будет.
— Все могло сложиться великолепным образом, когда король удостоил его титула барона и наградил землями, которые могут передаваться по наследству, но это не принесло нам пользы. Нас так и не приняли в высшем обществе, к тому же титул позже был отозван по причине совершенной измены.
— Должно быть, это стало для вас ударом.
— Отец не просил делать его бароном, — многозначительно произнесла Джейн. — Он внушил нам, что в титулах нет смысла. Вы можете не разделять его взгляды, не принадлежать той же религии, но нельзя не согласиться, что следование принципам требует большого мужества.
Брошенный на него взгляд говорил, что она всегда будет защищать отца от любых нападок. Это могло сделать их отношения хуже прежнего, но ей было важно, чтобы Рэндольф не считал Эдуарда Дейтона бесхребетным глупцом, впрочем, и ее тоже. Она находилась под впечатлением от его религиозности и преданности делу и была готова от всех требовать должного пред тем преклонения. Теперь она ждала реакции Рэндольфа и надеялась, что она будет именно такой, какой следует.
— Вашему отцу повезло с дочерью. Не каждая обладает таким терпением, готовностью поддержать, как и здравомыслием. Но стоит отметить, что он оставил дочерей среди врагов их рода.
Стоило представить последствия для нее и Мириам, и ледяной страх пробирал до костей. Каждое сказанное слово стрелой впивалось в сердце. Она смотрела на собеседника, как на человека, бросившего ей в лицо правду, которую она предпочитала не воспринимать.
— Я не питаю иллюзий по поводу моего положения, но не стоит недооценивать отца. К тому же вы совсем его не знаете.
Фрэнсис несколько секунд смотрел на нее и молчал.
— Думаю, ему лучше оставаться во Франции, — наконец произнес он.
— Этого не будет. И мне понятно, почему он вернулся. — Она опустила голову. — Ни время, ни расстояние не стерли любовь к своей стране, к месту, где он родился. Он постарел и устал от борьбы, к тому же наверняка не хочет, чтобы после кончины кости его покоились на чужбине. Но будьте уверены, ни в долинах Шотландии, ни в домах католиков по другую сторону от границы мира не ждите, пока Стюарт не будет восстановлен на престоле.
— Этого не произойдет. В Англии протестантам живется лучше. Я не предвзят, скажу больше, придерживаюсь широких взглядов, уверен, что каждый человек должен следовать туда, куда ведет его сердце, и в делах, и в религии. Но не стоит забывать, что Англия — страна протестантов, здесь не потерпят монарха-католика.