– С этим можно разобраться позднее, – заметила Шандаль Йенг. – Надо как-то определиться, что делать с фактом: мстительный псих вырвался на свободу и теперь в его распоряжении рой Кел.
– Джедао не воспринял бы покушение на свой счет, – сказал Микодез. – Это неким образом апеллирует к его экстравагантному желанию умереть. Но мы взорвали его солдат – и это наверняка его взбесило. Да уж, миленько вышло.
На самом деле погибли около восьми тысяч солдат. Нирай Куджен настоял, чтобы против Джедао применили одну из немногочисленных разновидностей оружия, способного его убить по-настоящему, и по этой причине пришлось взорвать весь рой. Микодез не сильно противился, потому что к тому моменту успел понять: победа Джедао у Крепости Рассыпанных Игл имеет опасные последствия. Можно было лишь восхищаться тем, что немертвый генерал выкрутился, да ещё и заполучил рой побольше размером.
Пса нахмурился. Как многие, кого влекло во фракцию Видона, он был одержим правилами, и гибкости в нем было не больше, чем в стеклянной панели. Большинство людей в гекзархате боялись Видона, которые служили полицейской силой против ереси низкого уровня, но Микодезу было так легко водить Пса вокруг пальца, что он от этого скучал.
– Простите, Микодез, – сказал Пса. – Вы помните Адское Веретено?
Микодез подавил вздох. По крайней мере, на собрании отсутствовал Куджен, который на самом деле всё помнил и не удержался бы от ехидного замечания. Вообще-то, Микодез не имел ничего против ехидных замечаний. Просто демонстрировать то, что он был не против, было бы дурным тоном.
– Давайте не будем перечитывать древнюю историю, – попросила Шандаль Йенг. – Мы так и не решили, что делать с Джедао и его покорной армией Кел.
Она, должно быть, напугана. Как бы сильно она ни недолюбливала Тсоро, обычно с тактичностью у неё всё обстояло куда лучше. Если только… Хм-м. Возможно, это на самом деле не Шандаль Йенг. Микодез как следует присмотрелся к ее лицу.
– Надо признать, он здорово напугал главные силы Хафн, – сухо заметила Тсоро.
– Если бы ваш агент не вмешался, Микодез, – сказала Ируджа, – одной угрозой в той части космоса было бы меньше.
– Я поддерживаю решение Мазерет, – сказал Микодез. – Она могла выбирать свои цели, и ей не хуже других известно, как опасен Джедао. Клянусь лисой и псом, он запустил пороговые отделители на орбиту вокруг Крепости, и кто знает, какие в них были модификации? Нам повезло, что он не устроил повторение Адского Веретена.
– Нужно будет обсудить, с какой стати вы решили внедрить шпиона в нашу крепость, – ледяным голосом произнесла Тсоро. – Да ещё и в роли коменданта. Что ты пытаешься доказать, Шуос?
Микодез одарил ее такой же холодной улыбкой.
– Да, кстати. Давайте поговорим об экстрадиции.
– Нужно ли напоминать о том, что мы имеем дело с безумцем, который имеет дурную привычку выигрывать все свои сражения? – встряла Шандаль Йенг. – Сейчас не время для того, чтобы…
– Очень даже время, – перебил Микодез. – У меня нет привычки позволять верным агентам гнить в тюрьме. Поговори со мной, Тсоро.
– Мы разберемся с этим позже, – заявила гекзарх Кел.
– Нет, мы вычеркнем это из списка сейчас. А не то вам будет очень весело преследовать Джедао и Хафн, когда посты прослушивания начнут глохнуть один за другим.
– Шуос… – гневно начала Тсоро.
– Послушайте, я понимаю, что отдельные Кел – расходный материал, как спички, и благодаря формационному инстинкту вы можете их дергать в любом направлении, какое потребует стратегия, но у меня такой возможности нет. Вы ссоритесь со мной, не с агентом. Сдавайтесь.
Ируджа выглядела слегка раздраженной этой перепалкой.
– Стоит ли устраивать истерику из-за одного агента, Микодез? Разве что вы планируете покончить с Хафн собственными руками.
– О, ничего подобного, – с почтительным видом ответил Микодез. – Но я могу отключить пугающее количество келских постов прослушивания за время, которое вам лучше не знать, а этот агент для меня важен.
– Тсоро, – сказала Ируджа после некоторых раздумий. – Я понимаю, что, как и все присутствующие в определенные моменты, вы представляете себе, как насаживаете Микодеза на бамбуковый шест за этот его последний каприз. Но сделайте мне одолжение – отдайте ему агента. Рахал рассчитаются с ним позже.
– Как пожелаете, Рахал. – Тсоро склонила голову.
Микодез решил не ухмыляться в её адрес. Ну почему Кел не могли сделать гекзархом человека с чувством юмора?
– Предыдущее замечание Тсоро открывает интересную перспективу, – сказал он. – Если Джедао так одержим идеей поучаствовать в перестрелках с Хафн, почему бы не позволить ему измотать себя?
– Какое интригующее предложение от человека, который недавно согласился прикончить немертвого генерала, – проворчал Пса.
– Может, я просто умею приспосабливаться? – предположил Микодез.
– Вдруг нам повезет… – проговорила Шандаль Йенг. – Вдруг Хафн убьют его вместо нас.
Тсоро кашлянула. Когда Шандаль Йенг подняла брови, Тсоро сказала:
– В этом случае нам придется иметь дело с генералом, который победит Джедао. Такое вряд ли можно считать стратегическим достижением.
– Если нет способа вернуть рой, – возразила Ируджа, – ничего другого нам не останется.
– Это любопытная часть, – сказала Файан. – Если верить блудному офицеру из штаба Кируев, Кел на командном моте отождествили не того, кого надо, насколько это вообще возможно с ревенантом. Все якоря Джедао унаследовали его манеру двигаться и в конечном итоге его акцент, благодаря эффекту просачивания. Конечно, Кел привыкли читать друг друга таким способом. – Определенный базовый язык тела кадетам прививали вместе с формационным инстинктом. – Но ни то ни другое ничего не доказывает. Очень хороший актер или лазутчик мог бы всё подделать. А вот очевидный переход по наследству прочих навыков Джедао вызывает тревогу.
– Нет никаких доказательств того, что у капитана Черис имелась хоть толика актерских способностей, – сказала Тсоро. – Мы навели справки у бывших преподавателей и сокурсников. Она даже от провинциального акцента не могла избавиться до второго курса.
– Хотела бы я знать, каким образом кто-то мог капитулировать перед Джедао до такой степени, чтобы отказаться от собственной жизни, – заметила Файан.
Тсоро пожала плечами.
– Никто другой не слышал, что он ей говорил, так что мы никогда не узнаем наверняка. Тот факт, что она изначально ответила на толчок в сторону Джедао, наводит на размышления, и всё-таки она всегда стремилась быть хорошим Кел. Она присоединилась к нашей фракции, несмотря на сопротивление семьи.
– Значит, с ними никаких связей, – задумчиво проговорил Пса.
– Не совсем так, – сказала Тсоро. – Она регулярно писала родителям и время от времени обменивалась письмами с одноклассниками.
– Ну что ж, – проговорил Пса. – Мы могли бы оказать давление с этой стороны. Родители Черис уже под наблюдением, в качестве меры предосторожности. Мы можем задержать их и дать знать Джедао – посмотрим, как он отреагирует.
– Это не очень-то хорошая идея, – заметила Файан, нахмурив брови. – Если какая-то часть Черис и жива, то психологически она далеко не стабильна.
– Файан, – возразила Ируджа, – это может дать нам то, в чем мы нуждаемся.
– Это может свести ее с ума окончательно.
Тсоро думала о чем-то другом.
– Если уж мы все равно оказываем давление, – сказала она, – то почему бы не действовать в полную силу. Черис писала родителям на языке мвен-дал, который распространен только среди соплеменников её матери, народности мвеннин. Их сообщества рассеяны по второму по величине континенту Кострища, и их так мало, что по любым разумным меркам они считаются вымершими. Мы могли бы взять всех под арест и пригрозить их уничтожить, если рой не вернется под контроль Кел. Видона, вы же рано или поздно придумаете, как это обернуть в нашу пользу, верно? Жаль, они настолько малоизвестны, что их массовую гибель нельзя выставить как покушение на календарь. Так или иначе, если внутри того тела ещё осталось что-то от Черис, это может дать ей стимул сопротивляться влиянию Джедао.
– Не вижу, что мы потеряем, если попробуем этот способ, – сказала Шандаль Йенг. – Кому как, а мне было бы спокойнее на душе, если бы в гекзархате не бесчинствовал вышедший из-под контроля рой. – Сколько раз она это уже сказала? Или, если точнее, сколько раз это сказала её протокольная программа, прикрывая побочный разговор, который в это же самое время вела гекзарх и который Микодез записывал, раз уж обратил на него внимание, чтобы прослушать после совещания. – Если это сработает, прекрасно.
Ируджа повернула руку ладонью вверх.
– У меня тоже нет возражений.
– Я сделаю это приоритетом, – пообещал Пса.
Нирай Файан выглядела очень расстроенной, но промолчала. Она понимала, что проиграла – и она была наименее могущественным гекзархом.
– Нет, – сказал Микодез. – То есть ни в коем случае, мы так не поступим.
Шандаль Йенг сорвала с пальца одно из колец и бросила его на пол.
– Я не ожидала, что именно у вас внезапно случится приступ гуманизма.
– Я такой, какой есть – забыли? – сказал Микодез. – На гуманизм мне плевать. Я возражаю против зверств не по соображениям этики, которую никогда не преподавали в Академии Шуос. – Ируджа закатила глаза, услышав старую шутку. – Я возражаю против зверств, потому что это ужасная политика. Возможно, никому нет дела до мвеннин или как там они себя называют, но если бы мы имели такую власть над населением, о какой любим разглагольствовать, нам бы не пришлось вечно сталкиваться с еретическими восстаниями, которые вспыхивают, как пожар в степи. Угрожать родителям Черис – нормально. Но в таких вещах глупо быть неразборчивым. Мы просто создадим новую группу еретиков, какой бы маленькой она ни была.
Ируджа сложила руки домиком и вздохнула. На мгновение Микодез вспомнил, что ей сто двадцать шесть лет – достаточно, чтобы всеми фибрами души постоянно ощущать течение времени.