Если ты поступишь так, как предлагаешь – выделишь одного ребенка, – она тебя возненавидит. Если окажется, что ее братья и сестры были расходным материалом, она всегда будет задаваться вопросом, не откажешься ли ты от неё в следующий раз. В конце концов, она попытается тебя убить или, если повезет, просто уйдет.
Шандаль Йенг прищурилась.
– Какой забавный анализ от человека, которому ни разу не приходилось ужинать со всеми своими детьми, наблюдая, как они грызутся из-за жалких крупиц власти.
Давным-давно, на протяжении своей первой жизни, Куджен произвел на свет несколько отпрысков, но понятия не имел, выжили ли они сами, не говоря уже об их потомках. Он не испытывал желания такое повторять.
– Знаешь, Андан не единственные, кто изучает человеческую природу.
– Может, и так, – сказала она, – но мне нужна Неже. Я нуждаюсь в ней, Куджен. Несмотря на все неприятности, которые она мне причинила, она самая умная из всех моих детей. Не мне объяснять тебе, каково это – оказаться в будущем без семьи.
Просто поразительно, сколько людей за все эти годы пытались опробовать на нём такие доводы, пусть даже теперь никто и не знал, что он был ответственен за смерть матери и сестры.
– Не взывай к моим лучшим качествам. Я несколько веков на досуге занимался тем, что промывал людям мозги. Мне в этом контексте похвастать нечем.
– Это очень интересно, – сказала Шандаль Йенг, – учитывая, что ты только что читал мне нотации на тему семьи. Для математика у тебя ужасные проблемы с логикой.
– Никогда не приписывай иррациональной доброжелательности то, что может объяснить эгоизм, – весело сказал Куджен. – Помни, что ты просишь меня поразмыслить о вечности с тобой и твоим списком гостей. В моих интересах, чтобы ты была в хорошем настроении, чтобы мне не пришлось выслушивать вашу грызню. Ты уж поверь. Что бы ты и твои дети ни ненавидели друг в друге, найдите способ все исправить. Если ты захочешь взять их всех с собой в унылое долгое будущее, наверняка сможешь заручиться поддержкой других гекзархов.
Удачи с Файан, упрямой Файан… но это не его проблема.
– А если я буду настаивать, что хочу только Неже?
– Тогда я не вижу, чем могу помочь.
– Хорошо, Куджен. Я понимаю, ты выше мелочей вроде товарищества…
– Ну не знаю, всегда приятно иметь слушателей, – сказал Куджен Махару.
– Тише, – ответил тот субвокально. – Я хочу посмотреть, предложит ли она нам что-нибудь хорошее.
– …но я говорила об оплате всерьез. Тебе не надоело зависеть от доброй воли Кел? Похоже, некоторые из твоих активов все еще связаны с ними.
Похоже, аналитики Шандаль Йенг не так хорошо следили за денежными потоками, как это было необходимо. Радостная новость.
– Если бы я захотел, то, уверен, смог бы узнать, сколько ты стоишь, – сказал Махар. – Может быть, ты могла бы предложить мне несколько музеев, набитых картинами, раз пошел такой разговор? – Махар гораздо больше Куджена интересовался изобразительным искусством, вот почему он занимался внутренней отделкой.
– Если у тебя появились новые интересы в этой области, – сказала Шандаль Йенг, – буду только рада направить тебя к предметам, достойным внимания.
– Очень жаль, – сказал Куджен, подыгрывая её заблуждению о том, что он все ещё союзник фракции Кел, которая многое бы отдала, чтобы узнать его местоположение. – Меня больше интересуют большие пушки. Не знаю, ускользнуло ли это от твоего внимания, но когда нужно дырявить всякие вещи, Кел – беспроигрышный вариант.
– Деньги – куда лучшая защита, чем насилие.
– Когда заканчиваются деньги, – мягко сказал Куджен, – подходит только насилие. – Сам он никогда не был силен в этом деле и потому пользовался людьми вроде Джедао.
– Не советую делать из меня врага, Куджен.
Он знал, что дело дойдет до угроз.
– Если можешь прикончить меня, не ударив саму себя в спину, – сказал он, – пожалуйста, продолжай. Не надо снова доставать Файан. У нее сильная воля, что мне в ней нравится. Я пришлю пару учебников, если захочешь сама порешать уравнения. И больше не звони. Ты не найдешь меня здесь или где-то ещё. А пока мне нужно заняться кое-какими ужасно неэтичными делами.
Выражение лица Шандаль Йенг стало отстраненным. Затем она оборвала связь.
– И подумать только, она хотела, чтобы мы смотрели в лицо вечности в её присутствии, – сказал Куджен.
Махар зевнул, снял шарф и обмотал его вокруг запястья.
– Надо было согласиться. Купил бы её на несколько столетий.
– Если бы я согласился, она бы все равно рано или поздно придумала, за что меня ненавидеть. С некоторыми людьми просто невозможно победить. – Куджен поразмыслил над сказанным. – А ты сам хочешь бессмертия? Настоящего, не такого, как у нас. – Время от времени он предлагал, на случай, если ответ изменится.
Махар усмехнулся.
– В отличие от некоторых людей, я разбираюсь в математике. Не хочу быть подопытным для гребаного прототипа, ты уж прости. Я продолжаю изучать твои проектные спецификации, Куджен, и они выглядят правильными, но я не могу избавиться от чувства, что мы что-то упускаем. Кроме того, я знаю об Эсфареле и Джедао, не забыл? Один годный бессмертный из трех – никудышный показатель успеха.
– Эсфарель был слаб, – небрежно сказал Куджен, – хотя в постели и выглядел великолепно. Джедао по прибытии оказался психом. Это не полноценный эксперимент. И вообще, то была «черная колыбель», а не новый вариант.
– Как скажешь. – Махар размотал шарф, отложил и велел сервитору принести завтрак. Это оказался типичный рацион Кел: рис, огурцы, листья кунжута и маринованное жареное мясо, нарезанное мелкими кусочками. Он немного поел, моргнул и посмотрел на тарелку. – Я не это хотел заказать. Ты все ещё думаешь про Джедао, не так ли?
Просачивание.
– Он был таким хорошим проектом, – сказал Куджен. – В нем всегда можно было что-то исправить. Или сломать, как захочется.
– О, клянусь звездами. Теперь, когда он разгуливает на свободе, пошли к нему курьера с каким-нибудь блестящим пистолетом-прототипом или хорошей бутылкой виски и своими извинениями. Вам обоим станет лучше. Может, он даже простит тебя за то, что ты засунул его в «черную колыбель». Вы двое можете объединиться и покорить галактику.
Махар, возможно, и разбирался в математике, но не уделял достаточно внимания определенному классу оружия. Как и гекзархи, он пребывал в глубочайшем заблуждении относительно того, что собиралось предпринять орудие под названием «Джедао».
– Когда-нибудь я так и поступлю, – сказал Куджен. – Но не сейчас.
Куджен вспомнил, как Кел впервые доставили генерала Шуос Джедао на станцию, где располагалась «черная колыбель», 397 лет назад. Было много мрачных солдат в келских мундирах, черных с золотом. Сам Джедао находился в простом металлическом гробу с прозрачным окном.
– Он под воздействием ударной дозы успокоительных, Нирай-чжо, – сказал капрал Кел, как будто это не было очевидным фактом. – Риск суицида.
– Да что вы говорите… – Его тогдашний якорь, Лиен, подошел к гробу и проверил показания приборов. Куджен его опередил. Джедао был жив, даже если он и выбрал необычайно эффектный маневр для попытки обрести бессмертие.
– Нирай-чжо, – сказал другой голос. Он принадлежал верховному генералу Кел Аниен – худощавой, седоволосой женщине. Она снова и снова тасовала колоду карт, не в силах сохранять неподвижность. – Командование послало меня, чтобы ответить на любые ваши вопросы.
– Хорошо, – коротко сказал Куджен, раз уж ему приходилось играть роль. – Я не смог сделать никаких выводов по той путанице донесений Рахал о сведениях, которые их инквизиторы якобы вытянули из генерала Джедао. Кого мне надо подвергнуть вивисекции, чтобы получить правильный допуск?
Аниен перевернула карту, скривилась и сунула её обратно в колоду. Наконец посмотрела на Лиена.
– Видели бы вы тот допрос, Нирай-чжо, – сказала она. – С одной стороны, это был бардак, а с другой – это было потрясающе. Волки, которым Рахал-чжо поручил это дело, не смогли из него ничего вытянуть. Они параллельно начали спорить с Шуос-чжо о том, насколько приемлемо использовать некоторые шуосские техники для обмана дознавателей и почему эти самые техники надо исключить из учебного плана Академии Шуос. Смотреть, как волки бьются в конвульсиях – отличный способ времяпрепровождения, когда приходишь в себя после ошеломляющей катастрофы.
Куджен всегда подозревал, что Аниен слишком легко всё надоедает, и добром это не кончится. Впрочем, он её понимал.
– Совсем ничего? – уточнил он, потому что надо было убедиться, что Джедао даже намёком не указал на их союз. Он уже посмотрел выдержки из обычного допроса, которые ему соизволили прислать. «Пожалуйста, пристрелите меня», – повторял Джедао снова и снова. – У него же не умер мозг – он был в состоянии сформулировать фразу в ответ на стимулы. Пусть даже это очень унылая фраза.
– У Джедао необычная реакция на прорицательские техники, – сказала Аниен, посерьезнев. – Он выдавал один и тот же образ на все запросы.
– Дайте угадаю, – проговорил Куджен. – Это был «Жертвенный лис».
Учитывая обстоятельства, выбор очевиден для того, кто в силах маскировать свой сигнификат, чтобы блокировать прорицателей.
– Именно так.
Куджен сжалился над солдатами Кел, которые ожидали приказа, и подсказал Лиену, что делать.
– Следуйте за Техником-24, – велел тот и любезно указал направление. – Она покажет вам, где оставить генерала.
Аниен кивком подтвердила приказ. Кел и их гроб двинулись прочь.
– В файлах по допросу, которые Командование вам прислало, кое-чего не хватает, – проговорила Аниен, когда они остались одни. – Мы пытались не дать этому выйти наружу.
– Пожалуйста, расскажите, – попросил Куджен.
– Я не смогу показать вам видео, и если вы кому-то об этом расскажете, мне придется отрицать, что я такое когда-либо говорила, Нирай-чжо. Но Джедао не с самого начала умолял, чтобы его застрелили. Он как будто не понимал, что случилось. Он… он всё время спрашивал, что с его солдатами. В порядке ли они. И лишь после того, как он понял, что натворил, начались эти мольбы.