«Раз уж я на это подписался, объясни, в чем суть маневра», – попросил он Микодеза после того, как брат согласился. Краем глаза он видел знаменитый, некогда принадлежавший Джедао «Паттернер-52» в стеклянной витрине, но не смел повернуть голову, чтобы как следует рассмотреть пистолет.
«После этого фракция Шуос окажется на три шага впереди, – сказал Микодез. Он вернулся к своему привычному пугающе-веселому настроению. – Хочешь сказать, ты настаивал на этой миссии, толком её не обдумав?»
«Я все ещё полон решимости, – заверил брата Истрадез. – Но мне от тебя кое-что нужно».
Микодез посмотрел на него без улыбки.
«Это должно быть что-то, что я смогу дать».
«Честный ответ, – сказал Истрадез. – На этот раз по-настоящему, а не потому, что ты играешь со мной в психотерапевта. Тебя в этой жизни что-то всё ещё волнует, ты остался человеком или полностью посвятил себя играм, розыгрышам и стратагемам? Избавился от всего, что можно использовать против тебя? Я… мне просто надо знать».
Кровь застыла у Истрадеза в жилах, когда Микодез встал, потому что он не был уверен, что все это не превратится в состязание ядовитых игл, удавок или пистолетов, и у него не было иллюзий относительно того, что полученные им навыки самообороны хоть как-то помогут. Но Микодез всего лишь опустился перед ним на колени и потянулся к его рукам. У Истрадеза перехватило дыхание, когда брат яростно поцеловал его ладони.
«Я делаю то, что должен, – сказал Микодез, – как уже говорил тебе когда-то. Я, мать твою, готов даже собственного брата послать на смерть, если это лучший способ сделать то, что я должен… – Его голос надломился, и пришлось сделать короткую паузу. – Но не смей думать, что все это происходит от того, что я перестал тебя любить. Я не хочу, чтобы ты уходил. Ещё не слишком поздно…»
«Слишком поздно стало уже давным-давно», – возразил Истрадез.
«Очи, клинком нетронутые» замедляли ход, приближаясь к станции Нирай с её кольцами и кружевом сенсорных антенн, двигателями, огромными жужжащими механизмами с сердцами, которые были колесами внутри колес. Коммандер обнаружила, что у экипажа нет доступа к управлению, и попыталась вызвать Истрадеза по аварийному резервному каналу. Истрадез, естественно, не отвечал.
За несколько минут до того, как они должны были причалить к станции, тенемот «Очи, клинком нетронутые» выстрелил из ножевой пушки, разрезав станцию почти пополам, включая центральное энергетическое ядро. Через несколько мгновений на тенемоте сработала система самоуничтожения – без эвакуации, без обратного отсчета, без ничего.
В свои последние секунды Истрадез подумал, что это перебор, но было приятно напомнить гекзархату, что любовь к мелодраме свойственна не только Кел. Он рассеянно смотрел на свои ладони, когда мир растворился в потоке тепла и белого шума.
Когда пришло время перевести часы гекзархата, сорок восемь сервиторов остались в Гнезде. Коллективный разум Кел обычно их не замечал, но надо было создать иллюзию, что часть сервиторского состава находится там, где надо. Не говоря уже о том, что кто-то должен был остаться и убедиться, что атака пройдет по плану.
Сервитор sin x2, один из сорока восьми, остался не ради саботажа. У него не было особого опыта в проектировании или разрушении, и он на самом-то деле обычно служил в лазарете. Другие сервиторы уговаривали его эвакуироваться, пока была такая возможность. Гнездо было связано с внешним миром линиями снабжения. Сервиторы покидали его в ящиках, канистрах, в любой доступной щели в темных трюмах мотов.
Sin x2 сказал: «Они Кел. Кто-то должен остаться с ними до конца, пусть даже они не понимают, что происходит». И остальные, поняв, что его не переубедить, оставили sin x2 в покое.
У sin x2 не было никаких иллюзий относительно того, что для Кел он был просто инструментом для выполнения нужной – а иногда и ненужной – работы. Он знал, что коллективный разум с каждым годом делается все более ненормальным. Тем не менее он считал себя Кел. Кто-то из его анклава должен был почтить уход Командования Кел.
Sin x2 занимался полировкой коллекции музыкальных инструментов – такова была одна из странных обязанностей, которые он взял на себя, потому что никто другой этим заниматься не хотел. Верховный генерал Аурель привезла кое-что из инструментов с собой. В ранние годы она время от времени приходила сюда, чтобы попрактиковаться. В последний раз она здесь была тридцать один год назад. Играла отрывки из какого-то концерта. Sin x2 уделял особое внимание виолам, потому что она их больше всего любила.
Сервитор th x разослал по служебному каналу уведомление: осталось шесть минут.
Sin x2 знал, что прямо сейчас верховный генерал Аурель входит в состав Подкомандующего композита номер восемь. Он помчался по коридорам, желая добраться до нее. Двери были открыты, как всегда. Он влетел туда, где Аурель сидела на простом стуле из металлизированного стекла. Её осанка была прекрасна, а руки ещё сохранили некоторую силу, но светло-карие глаза ничего в комнате не видели, кроме, возможно, границ между светом и тенью.
Через минуту и восемь секунд Гнездо превратилось в ревущий клубок огня, ядовитых испарений и чисел, которые откатились назад, к безжалостному нулевому часу нового календаря.
Глава двадцать седьмая
Поразительно, но Зехуни удалось добраться до двери в главный кабинет Микодеза и не погибнуть. Гекзарх поднял голову и сперва не узнал стройного мрачноглазого человека в длинном красном пальто. С убранными назад волосами Зехуни выглядели почти так же, как при их первой встрече: скромный Шуос с не очень-то скромными идеями относительно того, как следует управлять фракцией.
– Уходите, – сказал Микодез так, словно кто-то прошелся по его голосовым связкам граблями.
Зехуни прищурились, шагнули через порог. Дверь закрылась у них за спиной.
– Вы должны были сказать Истрадезу «нет».
– Во-первых, – сказал Микодез, – это вас не касается. – Явная неправда: ассистента касались любые его дела. – Во-вторых, как только Истрадез предложил свою кандидатуру, мне пришлось согласиться. Что я должен был делать всю оставшуюся жизнь, нянчиться с ним, пока посылаю других агентов на смерть? Только представьте себе, что это сотворило бы с моральным духом. Так фракцией не руководят.
– Он ваш брат, Микодез! – Зехуни собрались сказать что-то ещё, но передумали. – Вы имеете право на личные привязанности. Как правило, те, у кого их нет – это те, кого нам приходится убивать ради общего блага.
– Я отказался от права на сентиментальность, когда занял это место, – сказал Микодез. – Фракция Шуос – вот моя семья. И, пожалуйста, не говорите мне, что это была плохая сделка, хорошая сделка или ещё что-то в этом духе. Я сейчас такого не вынесу.
– В любом случае я здесь по другому поводу, – сказали Зехуни, хотя Микодез отлично понял, что они ещё вернутся к этой теме позже. – Вы не отвечали на мои вызовы.
– Что у нас такого срочного? – саркастически спросил Микодез.
Зехуни, перегнувшись через его терминал, напечатали запрос.
– Вы должны это увидеть сами, – сказали они.
Пришла краткая сводка, объясняющая, что некое сообщение было отправлено в незашифрованном виде, во всех направлениях, из тысячи тысяч источников, этаким световым шквалом. Черис разослала свой календарь и уравнения, прибавив манифест, объясняющий, зачем они нужны. Рахал сходили с ума, пытаясь подавить распространение этой информации и справиться с календарными колебаниями, но было слишком поздно.
– Да, – сказал Микодез, восхищаясь бесполезностью карты, показывающей сверкающее изобилие источников трансляции: их было слишком много для человеческого глаза, чтобы выделить закономерность, и сеть справлялась с анализом немногим лучше. – Это был очевидный ход. Иногда очевидное является правильным. Я просто не ожидал, что она все реализует с такой тщательностью.
– Вы сделали свой выбор, Микодез, – сказали Зехуни. – Мир не перестанет двигаться вперед. Нам нужно разобраться с этим кризисом. Может, после того, как все уляжется, мы сумеем отсидеться за настольными играми и нажраться вусмерть, но пока что у вас есть работа.
– Да, – согласился он, – а вы свою сделали. А теперь ступайте и приведите мне ту юную мвеннин, раз уж вам нечем заняться. Я не могу сосредоточиться, если кто-то стоит у меня над душой.
– Можно подумать, вы знаете, что значит «стоять над душой», – сказали Зехуни с видом человека, который вырастил пятерых детей и ощущает свое превосходство над тем, у кого потомков нет, но все-таки отправились на поиски.
Микодез подавил желание повременить с делом, занявшись опять поливом своей зеленой луковицы. От такого у неё попросту корни сгниют.
– Вызови Шуос Джедао на «Иерархии пиршеств», – сказал он, обращаясь к сети. Может, на этот раз получится. Интересно, под какой эмблемой сейчас летает рой? Все ещё с «Двойкой шестерней»? Или с «Лебединым узлом»? Может, со скучным временным символом для новоиспеченных генералов? Или «падающий ястреб» придумал что-нибудь замысловатое?
Гекзарх съел айвовый леденец, пока ждал ответа. Запас в столе заканчивался. Придется уговорить своих людей, чтобы пополнили его. По какой-то причине они решили, что Микодезу нужно ограничить потребление сахара.
Мелькнула двойка шестерней, и Микодез скривился. Вот, значит, как она решила. Эмблема сменилась насмешливым лицом Черис, когда та приняла вызов.
– Шуос-чжо, – сказала она, – неужели сейчас самое лучшее время для разговора? Либо у вас кризис в самом разгаре, либо у меня – прямо не знаю, что из этого правда.
– Здравствуйте, Черис, – сказал Микодез и поразился тому, что на её лице не дрогнул ни один мускул. – Уверяю, вас это заинтересует.
– Ну что ж, Шуос-чжо, – ответила женщина, – почему бы двум чудесно воскресшим мертвецам не поболтать? Мне было известно из надежных источников, что вы вместе с другими гекзархами убиты на каком-то собрании. Наверное, было адски трудно собрать всех в одном месте. А виски там хороший подавали?