— Ну, суки! — заорал я. — Кому еще? Давай, подходи!
И, что характерно, даже внутренний голос, который в подобной ситуации обязательно высказался бы в стиле: «А ты не охренел, мальчик?» — молчал. Вместо него в голове стучал по барабану ударник рок-группы. В такт пульсации крови.
Мне удалось отбить один выпад, взмахом меча отогнать слишком близко подобравшегося всадника, а потом все как-то закружилось перед глазами. Шлемы, украшенные конским волосом, яростные гримасы людей, налитые кровью глаза животных и острая сталь. Внезапно все это исчезло. Некоторое время я тупо наблюдал за травинкой, которая с чего-то закрыла мне весь обзор. Потом сообразил, что меня, видимо, сбили с коня, а я этого даже не почувствовал. Потом и травинка исчезла, поглощенная темнотой.
В себя я пришел от той же долбежки барабанщика по своим инструментам. Играл он что-то мрачное и неторопливое, в стиле дум-рока, но ритм был незнакомым. С трудом раскрыв глаза, я обнаружил, что смотрю на лошадиный круп — на пегой шерсти застыли потеки крови. Следом к этому добавилась боль от выкрученных за спиной рук, а в завершение еще и тошнота подступила.
Все было ясно. Меня ударил по голове, но не убили, а только оглушили. Потом выяснили, что пациент скорее жив, чем мертв, но решили не добивать, а бросили через седло, предварительно связав за спиной руки. Скорее всего потому, что поняли, кто им в руки угодил.
Я попал в плен. И теперь меня везут в Синьду. Где, вероятно, казнят, но не просто так, а прилюдно, чтобы обрушить боевой дух моей армии. Наверное, выведут на стену и там отрубят голову. Потом насадят ее на пику и оставят там вялиться на солнышке.
Голова сильно болела, рвотные спазмы выкручивали желудок, и я лишь отметил этот вариант будущего и отбросил его в сторону. Не было страха — ну, плен, ну, убьют. Отрубленная голова, по крайней мере, не будет болеть. Какой-то, но плюс.
Я попытался, превозмогая тошноту, поднять голову и оглядеться, за что тут же был награжден настолько яркой вспышкой боли в черепушке, что даже ненадолго отключился. Снова вернувшись в сознание, больше я так делать не рисковал. Занял положение, в котором трясло не так сильно, а содержимое головы не грозило вылиться через ноздри, и сосредоточился только на этом.
Время скукожилось до крошечной черной точки — я понятия не имел, сколько мы ехали и куда. От постоянной тряски и тошноты я пару раз все-таки блеванул и теперь ко всему прочему наслаждался запахом желчи у себя под носом. Я и так-то фанатом верховой езды не был, а теперь так и вовсе ее возненавидел. Каждое движение лошади отдавалось во всем теле такими мучениями, что стиснутые зубы вот-вот должны были раскрошиться в порошок. Я не стонал-то только потому, что для этого требовались силы, а их у меня не было.
Но в конечном итоге мы куда-то приехали. Я услышал возбужденные голоса, отрывистые команды, после чего меня безо всякого почтения спихнули на землю. От удара я снова выключился и пришел в себя уже на руках у какого-то мужика. Он нес меня, как младенца, прижимая к груди и довольно объемному животу, а его борода лезла мне в нос.
Не выдержав, я чихнул, и вспышка головной боли вновь отправила меня в забытье. Сказал бы мне кто, что от чиха можно потерять сознание!
Следующий раз я вернулся в реальность уже в кровати. Раздетый, кажется, перебинтованный и точно не связанный. Пахло какими-то травами, а над головой клубился дым. Рискнув шевельнуться, а скосил глаза вбок и, к своему удивлению, не почувствовал той дикой головной боли от сотрясения. Черепушка гудела, да, но это была скорее мигрень, чем то, что я испытывал до сих пор.
В том месте, куда я смотрел, была стена из кирпича. Возле нее стоял невысокий столик, за которым сидел немолодой мужчина с собранными на макушке в узел седыми волосами, одетый в свободную одежду серых тонов. Большего разглядеть не удалось — он расположился ко мне спиной. Но, словно почувствовав мой взгляд, почти сразу же обернулся и с доброй улыбкой посмотрел на меня.
— Пришли в себя, господин Вэнь? Очень хорошо! Пожалуйста, не шевелитесь, вы сейчас еще очень слабы, а последствия ранения в голову пройдут только через пару дней.
— Кто вы? — прохрипел я. Как ни странно, голосовые связки вполне справились с задачей.
— Мое имя Цзу. Мастер Цзу. Я лекарь при дворе его милости господина Ля Ина. Вы в плену, господин Вэнь, но вы и сами это уже поняли, верно? Мой господин поручил выходить вас.
— Зачем?
— Что значит «зачем», господин? Вас сильно ударили мечом по голове! Шлем смягчил удар, рубленой раны нет, но ушиб и кровоизлияние у вас точно в наличии. Без ухода вы могли попросту умереть, как это часто происходит с солдатами.
Мне показалось, или мой вопрос и в самом деле возмутил лекаря? Типа он не понимает, что лечит меня только для того, чтобы я смог стоять на ногах, когда придет время публичной казни? Даже я, блин, это понимаю, а он тут девочку из себя строит!
Ладно, хрен бы с ним! Лечит и лечит. В любом случае раненый и в плену — это точно лучше, чем мертвый в земле. И мне правда немного лучше, чем было, когда мое бесчувственное тело везли, перебросив через седло.
— Что там за стенами? — спросил я. Ну а что? Мужик явно настроен на поболтать, так, может, узнаю — слили мои бой или нет?
— Мне это неизвестно, господин, — отозвался лекарь. — И вам лучше у меня о таком не спрашивать. Война не мое дело.
Испуганным он при этом не выглядел. То есть не захотел отвечать не потому, что ему запретили, или он боится своего нанимателя, а потому, насколько я мог судить, что бережет мое здоровье. А еще, ему был глубоко противен предмет обсуждения. Ну да, лекарь же. Склеивает то, что разбили другие.
Хотя и вопрос мой тупой. Что спрашивать, если я в плену и нахожусь в городе, где меня лечит врач Ля Ина. Значит, моя армия по меньшей мере не смогла его взять. А уж победила он или проиграла, мне вскорости станет все равно.
Может, у богини помощи попросить? Пофиг на то, что она там говорила про невмешательство, ситуация необычная. Да и потом, когда ей это надо, она спокойно обходит запреты. Вдруг мое пленение попадает под эти исключения из правил?
Сунулся в интерфейс. Задача про захват Синду так и горит в списке активных, новых вводных, типа «Чемпион Гуаньинь сбегает из плена», тоже не появилось. Способность «небесный взор» еще не откатилась, да и толку от нее тут немного. Ну, разве что мое астральное тело пробьет крышу дома и с высоты птичьего полета посмотрит, что там творится на поле боя.
Новых, что характерно, богиня не подкинула. Ну, нет — значит нет. Без божеств обойдемся! Подумаешь, фифа! Сложно было дать парочку защитных или атакующих заклинаний! Но нет! Ей же Стратег нужен был! Китай же спасти надо, мать его! А меня кто будет спасать?
Странно, но вместо страха и чувства обреченности в груди поднялась уже знакомая ярость. Затопила сознание и заставила взреветь подобно дикому зверю. Практически не контролируя себя, я с рычанием поднялся с кровати и, глядя по сторонам сквозь красную пелену, пошатываясь направился к дверям комнаты. Голова кружилась, но не сильно — вполне можно было двигаться. И силы какие-никакие были.
За спиной обеспокоенно закричал лекарь. Что-то про то, что мне еще нельзя вставать, а то кровь ударит в голову. Ха, да она уже ударила!
Крохотную часть моего разума, видимо, то самое место, где прятался внутренний голос, не затопило яростью. И вечный мой собеседник сейчас проводил холодный анализ происходящего. Сквозь комья ваты я слышал его слова.
«Чужеродное вмешательство? Спокойствие убийцы, боевое безумие перед ударом по голове — это явления одного порядка? Какая-то часть памяти настоящего Вэнь Тая, непонятно как, сохранившаяся после его смерти?»
Пока остатки здравого смысла помогали в осмыслении происходящего, я уже толкнул дверь и вывалился в коридор. Тут же увидел двух стражников в легких доспехах. Те моего появления явно не ждали, а потому растерялись. Мне хватило этого секундного замешательства, чтобы пнуть одного в пах (как на ногах только устоял?), а второму вцепился руками в горло.
«Одержимость? Интересно, тут вообще бывают одержимые? Боги есть, значит, могут быть и демоны. А демоны могут вселяться в людей. Как еще это объяснить? Это точно не память тела почившего Стратега, тот бы кунг-фу показывал, а не пытался бороться как деревенский драчун! Что происходит, вообще?»
Логика в размышлениях моего второго (и сейчас единственного адекватного «я») была. Жаль только, что не он управлял моим телом, а чуждая мне сила. Которая, пока суд да дело, буквально раздавила моими руками гортань несчастного часового.
К этому моменту поднялся второй, ударенный между ног. Кряхтя, он потянул из ножен меч, но я, отпустив уже мертвое тело его товарища, прыгнул на него сверху. В том же безумном стиле «пьяный амбал душит ботана» я уселся ему на грудь и сдавливал руками шею до тех пор, пока тело подо мной не обмякло.
Поднялся, повернул голову в сторону лекаря. Тот замер терракотовой статуэткой посреди комнаты, по-бабьи прижав руки ко рту. Я отвернулся (круто, решил не убивать того, кто спас мне жизнь) и вразвалку пошел по узкому коридору.
Почти никаких эмоций, кроме тлеющей ярости, я не испытывал. Не было бы реплик внутреннего голоса, вообще бы воспринимал себя бездушной куклой. Которая вроде и я, и не я одновременно.
Как и тело. Я чувствовал кожей движение воздуха, шершавый камень под ладонью, когда опирался на стену. Глаза послушно фокусировались на любом предмете, который я желал рассмотреть повнимательнее. Но при этом ноги шагали сами, пусть я и ощущал гладкие доски пола под босыми ступнями.
В таком состоянии я прошел коридор и остановился у простой двери, невесть куда ведущей. Замер. Принюхался — натурально как пес какой-то! Толкнул дверь и вышел на лестницу. Спокойно, но все еще не твердо держась на ногах, двинулся вниз.
«И что этот демон собирается делать? Выйти из дома, или где мы там? Просто выйти на улицу и отправиться в лагерь? Через стражу у городских ворот, через поле, на котором тысячи людей убивают друг друга? Почти голый, с замотанной бинтами головой? Это и есть его план?»