– Возможен третий вариант.
– И это я предусмотрел. Ты помнишь, что в двадцать два года я подцепил лихорадку Диллона? Ну так вот, у меня она перешла в красную стадию… Следовательно, если представить себе, что я пришел к тебе потому, что хочу свалить Шера, чтобы занять его место – а это, согласен, было бы в сегодняшней ситуации вполне реально, то – зачем это покойнику? А если Шер сейчас рухнет, то после меня всю лавочку возглавит Керс. С этим трансцедентальным шизофреником не справится уже никто и ничто.
– Когда ты узнал?
– Вчера… если не веришь, можешь проверить – у тебя наверняка есть выходы на Вима Мертенса.
Сарбелотто задумчиво отхлебнул из бутылочки и махнул рукой:
– Твои действия.
– Я знаю, что бить они могут в два места – либо Трайтеллар, либо Альдарен. О последствиях тебе говорить не надо.
– Что думает Шер?
– Шер думает, что это будет Трайтеллар. Погибнут несколько миллионов людей, но и это не самое страшное. Он давно держит на поводке Годара и всех его бобиков. Как только… в общем, даже от Сената не многое будет зависеть.
– Нам трудно воздействовать на Флот. Начальником оперативного управления недавно поставили Алека Мароцкого, того самого, которого чуть не прикопал наш дядя Петя. Петю он не то что слушать, он на него и смотреть не станет. Но, в общем-то, есть и другие способы. Сколько у нас времени?
– Времени – минус, Валерий. Повторяю, скорее всего, конвой уже идет. Подумай. Для перехвата хватит, наверное, одного тяжелого легиона: хорошие, опытные истребители, и все, без шума и гомона. Потом я помогу замять возню, у меня есть возможности.
– То есть ты все-таки побаиваешься, что Шер узнает, кто утопил его хрустальную мечту?
– Я одной ногой в гробу, Стакан. Но у меня есть около года, и мне нужно кое-что закончить. В сущности, мне действительно безразлично, что скажет мой дорогой сукин сын Генри, – однако учти, любая возня вызовет только ненужные сотрясения воздуха. А мы от них уже все устали, и ты, и я.
– Хорошо, – Скарбелоттто допил виски и распахнул дверь автомобиля. – Будем считать, что мы договорились. Я свяжусь с тобой, как только переговорю с дядей Петей.
– Но ты же понимаешь, что я с ним… никак.
– Без вопросов. Пока.
И, хлопнув дверью, Валерий Скарбелотто неторопливо побрел вдоль берега в сторону оранжевого зарева городских огней.
Виктор приоткрыл глаза, глянул на голубоватое табло настольного хронометра, машинально отметив про себя время – семь тридцать пять, и медленно перевернулся на спину. Вставать не хотелось до ужаса, но многолетние привычки делали свое дело, заставив его еще лежа несколько раз подтянуть к подбородку колени, и тут же, не оставляя и секунды на расслабление, сбросить ноги на пол. После душа он поставил поднос с завтраком на рабочий стол, тяжело вздохнул и принялся листать файлы ежедневника внутренней службы. Последний раз он заглядывал в него еще на базе. Вообще всей документацией занимались Лемфордер, Рауф и в меньшей степени Кертес, сам же Ланкастер крайне редко снисходил до чтения расписаний по нарядам и графиков тактических занятий с нижними чинами. Сейчас он листал ежедневник с единственной целью отвлечься от жуткой мысли, сверлившей ему мозг последние тридцать часов: если да, то – когда?
Нюх на неприятности, появившийся у него еще в кадетские годы и здорово обострившийся за годы сражений, подсказывал, что все идет именно к высадке неведомого врага. После сбивчивого монолога Скотта подозрения переросли в уверенность. По всей логике войны выходило, что кто-то, не слишком могущественный для того, чтобы атаковать «внутренний» человеческий мир с открытым забралом, решил попробовать пролезть в него как бы изнутри. Для начала – а потом, конечно, будет и десант организованных сил. Вот только когда?
Ланкастеру следовало во что бы то ни стало получить прямые доказательства существования этих самых диверсионных сил, этих чертовых «духов», сумевших наставить философствующего лекаря по тактике применения штурмовой авиации. Без доказательств докладывать ему было нечего, а он хорошо знал, какую реакцию вызовет в штабе доклад по форме «слышал про то, не знаю что»… война давно закончилась, теперь подавляющему большинству генералитета совершенно не нужны остряки, проявляющие повышенную бдительность с тенденцией перехода ее в анекдот.
«Пожалуй, полечу к Беймаа прямо завтра, – подумал Виктор, ковыряясь вилкой в горке парового риса, сдобренного пряностями. – Пока он не остыл. Хорошо бы, конечно, лететь с Эрикой, но кто возьмется предсказать ее действия? Начнет молоть языком, наговорит всякого бреда, и весь контакт, считай, до жопы. Где потом искать следующего оборванца, способного хоть как-то слушать то, что ему говорят старшие по званию? Да еще и знакомого с самим Аннатом! Нет уж, лучше пока обойтись без консультантов».
Ланкастер закрыл ежедневник, отставил в сторону недоеденный рис и вызвал схему расположения легиона на территории старой базы. В принципе, забаррикадировавшись на нижних этажах, все они вполне могли продержаться до подхода патрульных сил. Правда, срок прибытия ближайшего легиона составлял от полутора до двух суток, – а если у них половина бортов на профилактике, то и больше, но все это время «Мастерфокс», засев в мрачном подземном лабиринте, как раз и рассчитанном на долгую осаду, мог бы выдержать практически любое воздействие. Да еще плюс Томор, способный крепко потрепать нервы даже опытным десантникам, однако существовала и проблема совсем другого рода.
В тот момент, когда Ланкастер окончательно сказал себе – да, атака «сверху» неизбежна, он понял, что помимо сохранения ученой миссии его людям придется спасать еще и чертовых аборигенов. В аду б они горели, но если нападающие ударят по абсолютно беззащитным горным селениям, с него спросят так, как не спрашивали еще никогда. Почему ты не спасал людей, Ланкастер, спросят у него, ни секунды не задумываясь о том, что отправляли его на Альдарен для того, чтобы он их, собственно, убивал.
– Чертовы говнюки, – буркнул Виктор, глядя на переплетение разноцветных линий плана. – А выгребать опять придется мне…
– Командир, – услышал он голос дежурного, – к вам начальник медицинской службы флаг-майор Чечель.
– Запускай.
Взгляд у Мони был немного странный.
– Я только что от геологов, – произнес он с непонятным смешком, – так надо бы туда послать пару молодых офицеров, а то черт знает чем все может кончиться.
– Что – кончиться? – не понял генерал.
– А у них там поминки перешли в массовое попоище. Пьют с самого вечера и останавливаться не собираются. И врачи их тоже – в куски, поэтому пришлось меня вызывать.
– Да что там, в конце, концов, случилось? Ну пьют себе… я б тоже на их месте пил неделю.
– То вы, а у них четыре могучих алкогольных отравления и одна печенка забастовку объявила. Ну, это-то ничего, что там страшного, а вот еще у них оружия полно, и кое-кто уже собрался на карачках в горы отправляться.
– Какое у них оружие, Моня? Откуда?
– Ну какое у них может быть оружие? Гражданское, конечно, но вы что, думаете, что если получить из «гвоздильника» прямиком промеж рогов, то доктор понадобится? Не знаю, доползут ли они до ближайшей горки, но вот друг друга перестрелять – это сколько угодно.
– Господи, только этого мне не хватало! Слушай, отправь туда кого-нибудь из своих, покрепче, и санитаров со всем необходимым. Как полезут из-под купола – сразу фиксировать, и в госпиталь, а я потом сам разберусь.
– Понял, – кивнул Чечель, вытаскивая из кармана кителя служебный коннектер. – Выпили б вы винца, ваша милость, – предложил он после того, как отдал необходимые приказания командиру санитарной роты.
– Что? – испугался Ланкастер. – Вроде ж порядок… ты чего мне тут, шутишь, гад такой?
Моня рухнул в кресло и неопределенно пошевелил пальцами.
– Вы выпейте, хуже оно не будет. Я ведь знаю, что у вас в сейфе пол-ящика «Токамуса» стоит. Я как врач вполне разрешаю вам выпить до обеда.
– Да это шантаж какой-то! – возмутился Ланкастер, однако все же выбрался из-за стола и распахнул дверцу сейфа.
Он налил по стакану себе и Чечелю, присел на подоконник и усмехнулся:
– Говори давай. Я же знаю, что ты никогда не начинаешь просто так. Что у тебя стряслось?
– У меня пока ничего, – ответил начмед. – Вот только мне странно, почему вы, командир, все время молчите. Складывается такое ощущение, что вы опять знаете больше, чем хотите нам рассказать. Я не говорил вам… в общем, у Рауфа на этом фоне развился легкий психоз. Он не может идти в бой вслед за человеком, которого перестал понимать.
– Мне и впрямь нечего сказать, Моня, – глубоко вздохнул Виктор. – Мы, Моня, оказались в крепчайшем дерьме, и хуже всего то, что за это дерьмо нам придется проливать кровь. А жаловаться, как ты понимаешь, некому.
– Да, ближайший военный прокурор довольно далеко отсюда. Знаете, командир, мне тут пришла в голову одна мысль… вам не кажется, что мы имеем дело с кем-то из коалиции эсис?
– Кажется, – кивнул генерал. – Но начинай ты. С чего ты взял?..
– Я подумал об этом сразу, как только узнал, что Аннат контактировал с какими-то там «духами». Почему, спрашивается, он, дикарь, этих самых духов не испугался? Или, учитывая стандартную реакцию бородатых на все непонятное, – не попытался их угробить? Нет, ей-богу, здесь здорово пахнет знакомыми технологиями, пускай и не совсем в том варианте, с которым сталкивались мы. Получается ведь что? Некий колдунишка, ползающий по пещерам в поисках галлюциногенных грибочков, наталкивается на инопланетян, которые тут же его вербуют и начинают задвигать ему тезы на предмет того, как бы покрепче прищемить нам нос.
– Ну, может быть и не «тут же», но я размышлял точно так же. Возможно, кстати, что они очаровали не только Анната. Но что нам с этого толку? О составе коалиции и возможностях ее участников толком не знает даже разведка. Рассуждая логически, их военный потенциал не может составлять сколько-нибудь заметную величину, потому что в таком случае мы воевали бы не только с эсис, а с кем-нибудь еще впридачу. Да и вряд ли сами эсис допустили бы создание такого потенциала. Какие-то силы они, вероятно, имеют, но с нами им, конечно же, не справиться. Я вообще не могу понять, у кого это хватило ума лезть на наши территории, зная, какой топор сейчас же треснет их по загривку. Логика войн едина для всех известных нам рас. Война – она для всех война, каким бы странным ни казалось нам мышление тех или иных персонажей. Законы войны строятся на чистой арифметике. Эсис имели мощный, тща