Мы посетили эту деревню, побеседовали с местными крестьянами и узнали, что через несколько дней после освобождения Маутхаузена в их деревню привезли русского по фамилии Старостин, который был тяжело болен туберкулезом. Вскоре он умер и его похоронили на окраине деревни. Однако через несколько лет после окончания войны одиночные могилы погибших советских военнослужащих и насильно угнанных из СССР рабочих стали ликвидировать, а останки их перевозили на братские кладбища. Крестьяне сообщили, что останки русского офицера увезли в направлении города Линц.
Выехали в Линц, где выяснили расположение братских кладбищ в этом районе. Посетили несколько кладбищ, тщательно их осмотрели, но могилы Старостина не нашли. После захоронения на этих кладбищах прошло 12 лет и могилы начали постепенно зарастать кустарником, хотя австрийцы и поддерживали на кладбищах определенный порядок.
Кончалась третья неделя наших поисков, осталось обследовать еще одно братское кладбище, в стороне от магистрального шоссе, западнее Линца, расположенное на обширной лесной поляне. Там было похоронено более пяти тысяч советских граждан. Могил как таковых на кладбище не было, вся поляна была ограждена каменным бордюром, по четырем углам и посредине были посажены кусты сирени, которые сильно разрослись. На поляне был установлен большой гранитный камень, на котором на немецком языке было написано, что здесь похоронено около пяти тысяч русских.
Итак, на этом кончались наши поиски, обидно было возвращаться в Вену без результата. Я предложил осмотреть все заросли сирени посаженной по бокам и в середине кладбища. Осмотр боковых посадок ничего не дал, тогда мы подошли к большой посадке, расположенной посередине. Вдруг из посадки выскочил испуганный заяц и умчался в лес.
Подойдя к посадке, обследовали метр за метром все кусты и обнаружили в густых зарослях небольшой гранитный памятник, поставленный австрийцами, на котором было написано, что здесь похоронен полковник Старостин. На следующий день по нашей просьбе памятник был очищен от кустарника и сфотографирован. Через две недели эти фотографии были переданы в Москву вдове и дочери покойного».
В 1958 году командировка в Австрию завершилась. Полковник Бочкарев возвратился в Москву.
Работа с нелегалами
С полковником Бочкаревым мы были знакомы более 10 лет, до самого ухода его из жизни. Встречались, звонили друг другу, Виктор Викторович заезжал ко мне в редакцию, я к нему домой. Он передал мне большую часть своего архива. Его помощь в работе над книгами о военной разведке была неоценима. Порой казалось, о разведке он знал все или почти все, а я в свою очередь столько же знал о нем. И каково же было мое удивление, когда в ходе работы над этим очерком обнаружился провал в десяток лет.
Перевернул все архивы, заново прослушал наши беседы, записанные на магнитофонную пленку: ни-че-го! Только в биографии, написанной его собственной рукой в 1990 году, прочел одну строку: «В течение 10 лет руководил работой, связанной с деятельностью спецразведки».
Потом, правда, нашлись некоторые материалы, связанные с его командировками в Таиланд, Филиппины, Южный Вьетнам, в Гонконг. Ясно было, что не на отдых туда летал полковник Бочкарев. Тогда зачем? Он вел работу с нелегалами.
В записях есть очень важные моменты — в какие экстремальные ситуации попадал разведчик в этих далеких и зачастую совсем не дружественных нам землях, как он умело и мужественно вел себя, чтобы в конечном итоге выполнить боевую задачу, выжить и победить.
Весной 1962 года Виктор Бочкарев находился в командировке в Таиланде, в городе Бангкоке. Предстояло выполнить задание в интересах спецразведки. Местная контрразведка явно не имея на него никаких материалов (иначе он незамедлительно был бы арестован), тем не менее, решила устроить своеобразную проверку с психологической нагрузкой.
В первый же день пребывания официант в кафе, которое находится в цветущем саду, подбрасывает на обнаженную ногу разведчика скорпиона. Бочкарев практически не реагирует на столь наглую провокацию и как можно спокойнее просит официанта убрать скорпиона. Тот ловко смахивает полотенцем на землю ядовитое насекомое, давит его ногой.
На этом психологический прессинг не заканчивается. Вскоре Бочкарев в номере гостиницы обнаруживает паука, укус которого смертелен. Еще через несколько дней, разведчик находит под верхней простыней на своей кровати шипящую кобру.
В том же году Виктор Бочкарев оказывается на Филиппинах. Здесь две крупнейшие военные базы Субик-бей и Кларк-Филд. Задание — провести встречу с нашим нелегалом и заняться визуальной разведкой. Однако перед поездкой к гостинице подкатывает полицейский автомобиль. Начальник полиции с улыбкой сообщает — в городе не спокойно и предлагает сопровождение. Вот так под неусыпным оком полиции и приходится вести разведку баз.
Работа с нелегалами — дело не только весьма опасное, психологически напряженное, но и своеобразное. Человек едет чаще всего в чужую ему страну и там предстоит действовать зачастую одному, без официального прикрытия, пытаясь сыграть роль совсем другого человека. Дело сложное. Не каждому под силу. Как напишет впоследствии сам Виктор Бочкарев: «Недостаточно тщательный подбор нелегалов из числа советских граждан имел печальные последствия».
Так, после долгой и кропотливой подготовки наш нелегал на последней инструктивной встрече перед выездом из страны промежуточной легализации струсил и отказался ехать на место постоянной работы. Объяснил это тем, что в нем вдруг заговорила совесть и он был вынужден признаться: при поступлении на службу в Разведуправление скрыл факт своей судимости трибуналом во время войны.
В другом случае для работы в Юго-Восточной Азии была подобрана супружеская пара. Однако на заключительном этапе подготовки тяжело заболела жена нелегала. Оказывается, в период проживания на Дальнем Востоке она перенесла энцефалит и скрыла это от медицинской комиссии.
Порою, подобрав для работы с нелегальных позиций хороших, перспективных офицеров, забывали об изучении личностных качеств их жен. После отъезда мужей в длительную командировку нервные, беспокойные супруги доставляли немало хлопот Разведуправлению, настойчиво требуя вернуть их мужей. Помнится, жена одного из нелегалов, (назовем его Леонидом В.) буквально терроризировала ГРУ, и добилась-таки возвращения мужа.
Были свои сложности и в работе с нелегалами-женщинами в силу особенностей их характера. Позже Виктор Викторович с содроганием вспоминал, какую истерику закатила ему капризная и своенравная агентесса-нелегал «Эмма», решившая таким образом добиться своего, отстоять предложенный ею вариант действий. Хотя этого никак нельзя было делать, ибо под угрозу ставилось проведение всей операции.
Да, работа разведчика-нелегала трудна и опасна. Что ни шаг, то словно ступаешь по минному полю — тут и привлечение будущего нелегала к работе, и перевод его на нелегальное положение, и замена одних легализационных документов на другие, и проведение первого радиосеанса, забазирование радиостанции на длительное хранение или, наоборот, ее расконсервирование. А чего стоит, например, тайниковый обмен, срочный выезд из страны в связи с провалом? Да разве мало таких психологически напряженных моментов? И все желательно предусмотреть руководителю агентов-нелегалов, которым долгие годы был полковник ГРУ Бочкарев.
В конце 60-х годов Виктор Викторович получил новое старое назначение — военным атташе. Работа ему была знакома. Только вот попал он не в благополучную Германию или тихую Австрию, а на беспокойный остров Афродиты — Кипр, где в тот период греческая хунта «черных полковников» добивалась свержения президента страны архиепископа Макариоса.
Резидент советской разведки
Самолет заходил на посадку. Пилот заложил крен и слева по борту, в иллюминаторе, словно венок на волне, качнулся цветущий остров. Зелень чудного берега была так необычно ярка, что в первую секунду, от неожиданности Виктор Бочкарев закрыл глаза. «Вот ты какой, Кипр! Здесь теперь жить, здесь служить.»
Он откинулся на спинку кресла, разлепил усталые веки. В самолетном круглом оконце через узкую полоску сверкающего моря показался еще один берег. «Турция» — понял Бочкарев. Вспомнилась почему-то песня: «Не нужен мне берег турецкий, чужая земля не нужна.». Оказывается, нужна.
Перед командировкой, как и положено, он штудировал материалы по Кипру, Турции — страноведение, экономику, военные группировки, географию. Знал, до турецкого берега недалече, но чтоб вот так, рукой подать, не ожидал. Хотя коллеги предупреждали. В одном из отчетов кто-то из его предшественников так и написал: «В ясные дни из замка Святого Иллариона видна Турция».
Лайнер пошел на новый круг над морем и Бочкарев с противоположного борта увидел сирийско-ливанскую территорию: «Да, это не сибирские просторы. Все рядом — Кипр, Турция, Сирия, Ливан».
Стюардесса что-то приятно лепетала в микрофон, но Бочкарев был занят своими мыслями. Услышал только последнюю фразу: температура воздуха в Никозии плюс 27 градусов.
«Для февраля совсем неплохо», — решил он, вспомнив жгучую ледяную крупу, которую гнал северный ветер по летному полю в Москве. «Живут же люди.»
И тут же вернул себя в реальность. В аналитических справках его родного Главного разведывательного управления обстановка на Кипре трактовалась, как очень далекая от райской. Продолжалось противостояние Президента Макариоса и греческих «черных полковников» во главе с их ставленником на острове генералом Гривасом, непрекращающаяся вражда между греческой и турецкой общинами толкала народы на грань войны.
На это обращал его внимание накануне отъезда непосредственный начальник, да и короткая встреча с шефом ГРУ генералом Петром Ивашутиным говорила о том, что служба медом не покажется. Хотя сверху прекрасный остров был безмятежен и тих.
Задач Бочкареву набросали не мало. И одна из них — активно противостоять свержению законного правительства и президента республики Кипр.