Каждый «Юнкере» нес по две мины ВМ1000. Каждая из них имела боезаряд массой 680 кг и была оснащена магнитным взрывателем. То обстоятельство, что самолеты летели на малой высоте – около 500 м, объяснялось имевшимися ограничениями по высоте сброса мин этого типа. При сбросе на парашюте с высоты 2000 м глубина воды в месте падения мины должна была быть не менее 12 м, при сбросе с 1000 м – не менее 8 м, а при сбросе с высоты 500 м – не менее 6 м. Поскольку восточная часть Финского залива мелководная, требовалось производить постановку мин с возможно меньшей высоты, чтобы исключить их удар о дно и преждевременный подрыв.
Стрельбу в Кронштадте заметили с южного берега Финского залива, где в районе форта Красная Горка находились позиции 309-го отдельного прожекторного батальона. Начальник его штаба доложил своему командиру, что Кронштадт, видимо, атаковали вражеские самолеты. Майор П.П. Ковкин воспринял это как сигнал о продолжении учений, в плане которых намечалось «воздушное нападение на ВМБ Кронштадт», которое должно было «отражаться» с проведением учебных стрельб.
Через некоторое время послышался звук моторов приближавшихся самолетов, и в небе появились два силуэта, летевшие курсом с востока на запад. Перед КП размещалась 3-я батарея 11-го озад, но она не открывала огня из-за слишком малой высоты полета целей. Через две минуты прошли еще три самолета. Они летели над фарватером, и тут уж батарея произвела по ним залп. Только тогда до командира-прожекториста дошло, что это уже не учения, а настоящая война.
Разрывы снарядов в непосредственной близости от своих машин стали неожиданностью для экипажей люфтваффе. Пилотам «Юнкерсов» пришлось срочно выполнять противозенитный маневр. Впрочем, ни один самолет не пострадал, хотя пэвэошники затем и утверждали, что сбили два и повредили еще один бомбардировщик.
Сбросив мины ВМ-1000 в фарватеры на подходах к главной базе Балтийского флота, Ju-88A повернули обратно на северо-запад. При этом немецкие бортстрелки, видимо в отместку за внезапный зенитный огонь, обстреляли пароход «Луга», случайно оказавшийся на маршруте их полета. Поскольку запаса топлива, чтобы вернуться обратно в Восточную Пруссию уже не хватало, «Юнкерсы», как и было заранее спланировано, направились на финский аэродром Утти, расположенный в 10 км восточнее города Коувола[134].
Еще в начале мая 1941 г. три офицера из KGr.806 были командированы в Финляндию, чтобы определить, какие аэродромы в южной части страны могли бы при начале войны против Советского Союза послужить базой для 1-й эскадрильи. 18 июня финское правительство разрешило люфтваффе использовать шесть аэродромов на своей территории: Хельсинки-Мальми, Утти, Луоне-тярви, находившийся северо-западнее города Тампере, а также Рованиеми, Кеми-ярви и Петсамо (ныне Печенга). В течение 20–21 июня на аэродром Утти были доставлены топливо, запасы бомб и донных мин и немецкий технический персонал, необходимые для дозаправки и перевооружения «Юнкерсов».
Интересно, что во время первого налета на Кронштадт в ночь на 22 июня на борту ведущего Ju-88A из KGr.806 находился финский летчик – лейтенант Эрви. Он был прикомандирован к штабу 1-го воздушного флота люфтваффе в качестве офицера связи. Эрви был летчиком-истребителем и хорошо знал подходы к аэродрому Утти, который долгие годы был главной базой финской истребительной авиации. Можно предположить, что его задачей было помочь немецким пилотам и штурманам найти незнакомый для них аэродром.
В тот же день – 22 июня – еще две группы Ju-88A-1/А-5 общей численностью около 34 самолетов, пролетев через воздушное пространство Финляндии, сбросили мины ВМ-1000 на Морской канал, соединяющий Кронштадт и Ленинград.
На разборе состоявшихся стрельб со всеми командирами батарей и дивизионов командир 1-го зенап майор Игнатовский наряду с положительными результатами отметил и ряд серьезных недостатков: неуверенные знания правил стрельбы по низколетящим самолетам, слабую слаженность в действиях расчетов орудий и приборов управления огнем, большую затрату времени на захват воздушных целей, не всегда правильное распределение целей между батареями и т. д. Примерно такая же картина была и в других частях ПВО.
Противовоздушная оборона Кронштадта к началу войны состояла из 1-го зенап майора С.А. Игнатовского, в котором имелись три артдивизиона. Все двенадцать батарей полка были вооружены 76-мм зенитными пушками. Кроме того, в состав полка входили три батареи 27-го озад, зенитно-прожекторная и зенитно-пулеметная роты, расположенные на острове Койвисто, в 75 км северо-западнее Кронштадта.
Южные подступы к Кронштадту, а также корабли и батареи на берегу Финского залива прикрывал 2-й зенап майора Н.Я. Рычкова. В его составе были четыре артдивизиона (всего десять батарей 76-мм орудий), зенитнопрожекторный и зенитно-пулеметный батальоны. Еще семь батарей из 9, 13 и 37-го озад защищали так называемый Лужский укрепрайон.
Все эти силы входили в состав участка ПВО Кронштадтской военно-морской базы, командный пункт коего располагался в Петергофе. До войны этот район считался тыловым, так как основные силы Балтийского флота находились в передовых базах в Эстонии, Латвии и на полуострове Ханко. Это и объясняет наличие в зенитных полках и дивизионах устаревшей материальной части.
Задачи противовоздушной обороны флота и его береговых объектов также лежали и на ВВС КБФ во главе с генерал-майором М.И. Самохиным. В их составе на 22 июня имелась 61-я истребительная авиабригада, включавшая 5-й и 13-й иап и 71-й иап, входивший в 10-ю смешанную авиабригаду, а также две отдельные истребительные авиаэскадрильи (оиаэ). В общей сложности в этих частях насчитывалось 368 истребителей. Главным образом это были монопланы И-16 и бипланы И-153 «Чайка», но также встречались и безнадежно устаревшие И-15бис.
В ночь на 23 июня Ju-88A из 1-й эскадрильи KGr.806 снова появились над Кронштадтом, причем на этот раз сирены воздушной тревоги впервые завыли и в соседнем Ленинграде. Самолеты шли двумя группами по семь– девять машин со стороны Карельского перешейка. Они опять летели на малой высоте, около 500 м, что, как уже говорилось выше, диктовалось требованиями к высоте сброса мин ВМ-1000.
Фактор внезапности, сработавший накануне, был уже утрачен, за что немецкие пилоты и поплатились. В районе Сестрорецка они попали под плотный огонь батарей 115-го и 194-го зенитных артполков. В результате был подбит и загорелся «Юнкере» лейтенанта Ханса Тюрмаера. Согласно советским данным, отличились зенитчики батареи младшего лейтенанта А.Т. Пимченкова из 115-го зенап.
Из-за малой высоты полета прыгать на парашютах было нельзя, и Тюрмаеру ничего не оставалось, как совершить вынужденную посадку на брюхо. При этом бомбардировщик получил сильные повреждения, все члены его экипажа получили ранения и вскоре были взяты в плен. По утверждению ленинградского писателя Виссариона Саянова, присутствовавшего на допросе Тюрмаера, тот насмешливо заявил, что вылетел на прогулку, заблудился в тумане, после чего случайно и оказался в районе Кронштадта.
Зенитным огнем были повреждены еще несколько «Юнкерсов». Среди них был Ju-88A-4 W.Nr. 4547 «M7+FH», который получил пару десятков осколочных пробоин в фюзеляже и плоскостях, но все же смог дотянуть до финского аэродрома Утти и благополучно приземлиться.
1-я эскадрилья KGr.806 действовала с аэродромов Хельсинки-Мальми и Утти до конца июля 1941 г. «Юнкерсы» взлетали перегруженными, с максимальной бомбовой нагрузкой и полными баками, что требовало длинного разбега. Поэтому командование люфтваффе обратилось к финнам с просьбой срочно удлинить взлетно-посадочную полосу аэродрома Мальми на 1500 м. В течение четырех дней, с 22 по 26 июня, финские саперы выполнили эту задачу, снеся при этом пять зданий и вырубив лес по обеим сторонам летного поля[135].
Экипажи KGr.806 выполнили еще несколько ночных вылетов к Кронштадту, продолжая минирование подходов к главной военно-морской базе Балтийского флота.
Уже утром 22 июня тральщики, базировавшиеся в Кронштадте, начали разведывательное траление на имеющейся сети фарватеров. Однако русские ничего не знали об электромагнитных минах, а именно такие были выставлены самолетами люфтваффе в районе Кронштадта. Вплоть до начала августа инженеры Балтфлота считали, что немцы и финны используют только контактные мины, потому проведенное траление и оказалось неэффективным.
Утром 24 июня недалеко от Кронштадта подорвался тральщик Т-208 «Шкив». При этом некоторые матросы заметили, что взрыв произошел не непосредственно у носа корабля, а как бы чуть в стороне от него. От мощного гидродинамического удара в корпусе корабля образовались большие трещины, и, несмотря на работу всех водоотливных средств, он через 40 минут затонул. Эта потеря стала весьма серьезной, ибо Т-208 относился с базовым тральщикам специальной постройки водоизмещением 450 т. Его экипаж состоял из опытных моряков.
Аналогичным образом 7 июля напротив маяка Толбухин подорвался и потонул тральщик ТЩ-39 «Петрозаводск». В этом случае взрыв тоже произошел в стороне от борта, тем не менее причиной катастрофы объявили «якорную мину». После этого фарватеры КБ-1а и КБ-16 были закрыты для плавания и снова протралены обычными контактными тралами. Мин опять обнаружено не было. Впрочем, специальных электромагнитных тралов в распоряжении Балтфлота все равно не было. Единственным способом борьбы с донными «адскими машинами» было сбрасывание глубинных бомб, что сводило уничтожение мины к чистой случайности.
Позднее командование Балтийского флота образовало в Финском заливе три района траления. 3-й район включал в себя акваторию Кронштадтской военно-морской базы с ее фарватерами, проложенными в Лужскую губу, на северо-восток к Выборгу, на запад к острову Гогланд и к Ленинграду. Ответственность за борьбу с минами и конвойную службу в районе возлагалась на командира базы, в распоряжении которого имелись 22 тихоходных тральщика, 13 катеров типа КМ и 8 «морских охотников».