Наравне с этим необходимо иметь наготове и упрощенные образцы снаряжения, на случай, если выработка совершенных не может быть доведена до требуемого количества. Механические сильно взрывчатые смеси могут заменить в снарядах тринитротолуол; чугунные гранаты, в крайности, могут служить вместо стальных; отсутствие вполне безопасных взрывателей не должно заставлять молчать артиллерию, так как и простенькие, чуточку не безопасные взрыватели могут позволить ей стрелять; даже традиционная латунь может быть заменена для гильз более дешевым материалом. Ни в коем случае нельзя допускать, чтобы техника бюрократически относилась к потребностям войны, как это было в старой русской армии: есть — хорошо, нет — обойдетесь. Техника должна применяться к условиям войны и подчиниться им, гибкость ее должна быть обеспечена мобилизационной подготовкой.
Для того, чтобы фабрика, не производившая в мирное время военного снаряжения, могла приступить к массовой его выработке, необходимо снабдить ее достаточным числом экземпляров рабочих чертежей и обеспечить техническими условиями, нужными лекалами и шаблонами, сосредоточить запас сырья и обеспечить непрерывный его подвоз, приспособить, развить или создать заново необходимое оборудование, собрать и подготовить к новому производству рабочую силу. Массовое изготовление чертежей и лекал требует много времени; с незначительными затратами эти работы, однако, могут быть исполнены или подготовлены в мирное время. Вопросы с сырьем и оборудованием разрешатся несравненно скорее, если будут обдуманы еще в мирное время. Подготовка рабочей силы к производству потребует до двух месяцев. В мировую войну мобилизация металлургического предприятия часто растягивалась на срок свыше одного года[57]. Мы полагаем, что уделение этому вопросу в мирное время самого скромного внимания должно повысить успех мобилизации вдвое.
Уже в войну 1861—1865 г. в Соединенных Штатах были сделаны в течение войны широкие шаги в самых различных областях военной техники: появились мины, броненосцы, 12-дюймовые пушки, магазинные ружья, пулеметы и т. д. В войну 1870 года Наполеон III втайне подготовил введение на вооружение французской армии двух сотен пулеметов и весьма рассчитывал на эффект технической внезапности. Однако, использование пулеметов вовсе не было продумано тактически, не согласовано с тактикой французских войск; полигонные артиллеристы-математики, которым поручено было проведение этого мероприятия, додумались лишь до перевооружения части батарей пулеметами и предназначали пулеметные батареи преимущественно для боя на дальних дистанциях. Это тактическое непонимание не только свело на нет техническую внезапность, но задержало на тридцать лет распространение пулеметов в европейских странах.
В мировую войну германцам отчасти удался эффект внезапного появления 42 см гаубиц; несмотря на то, что русские для своих опытов заказали уже перед войной образец такой гаубицы во Франции, что теоретически все было ясно, и новые русские долговременные оборонительные постройки расчитывались уже не на 6—8-дюймовый осадный калибр, а на 11—16-дюймовую осадную артиллерию, что мы произвели обширные опыты с 11" калибром, — все же во всех крепостях мира наблюдалась страшная растерянность, когда обнаружилось действие германских «Берт», увеличенное до фантастических размеров искусной рекламой. Другие крупные шаги германской технической мысли не были реализованы сколько-нибудь разумно: Фалькенгайн согласился на применение ядовитых газов на фронте лишь в виде пробы, а артиллерия экстра-дальней стрельбы выступала с какими-то выставочными одиночками; обстрел Парижа с удаления свыше 100 километров носил характер спортивного выступления артиллерийской техники Круппа, но не серьезного предприятия (303 выстрела за 44 дня, в том числе 183 попадания в черте города). Антанта проявила техническую инициативу лишь в разработке танков: с 1916 г. начались опыты на фронте, достаточно неудачные, и если в 1918 г. танки имели успех[58], то отнюдь не потому, что у немцев не было времени подготовиться к их встрече, отражению и введению танков на вооружение германской армии: известная переоценка своих успехов над первыми танками, невнимание и презрение к техническим усилиям Антанты, технический консерватизм военного германского командования, затруднявший и шаги собственной техники, — вот условия, создавшие, в связи с общим началом разложения германских войск, выгодные рамки для танковых атак Антанты летом 1918 года.
В будущую войну техническая инициатива будет иметь огромное значение. Но нужно, чтобы она встречала у генерального штаба доброжелательный прием, чтобы все первые опыты выполнялись в далеком тылу в полной тайне. При высокой квалификации технических и тактических работников и постановке работы в надлежащие, а не бюрократические, условия, при отстранении от нее ведомственных ученых комитетов, являющихся, по самой своей сущности и организации, оплотом технической реакции и кладбищем для новых мыслей — возможно втайне создать пригодное к бою новое оружие. И нужно такое доверие верхов, чтобы без боевого крещения было приступлено к массовому изготовлению. Конечно, велика опасность, что если тактическо-техническая головка окажется не на высоте, то даром будут брошены огромные средства. Но на этот риск надо итти сознательно. Ценность действительно разумного работника в этой области бесконечна (ген. шт. полковник Бауэр в Германии). Новое оружие должно выступить сразу массивно, в большом количестве; это тоже резерв, который нельзя тратить капля за каплей; не нужно постепеновцев и опытов на поле сражения!
Экономический генеральный штаб является отражением современного расширенного представления о руководстве войной. Если боевые задачи предстоят в течение войны не только на фронте вооруженной борьбы, но и на фронтах классовом и экономическом, то необходимо заблаговременное создание боевых органов, ведающих подготовкой и подготовляющих себя к руководству соответственным фронтом. Создание боевого экономического штаба стоит в порядке ближайших мероприятий.
Опыт прошлого показывает, что без особого боевого органа деятельность различных высоких вневедомственных органов по общей подготовке к войне может замереть (Совет национальной обороны, созданный во Франции еще 20 лет тому назад) или же сосредоточиться исключительно на решении текущих вопросов мирного времени (Совет труда и обороны в минувшие годы в СССР). Чрезвычайно сложное сцепление всех экономических вопросов исключает всякую возможность успеха эпизодического вмешательства представителей военного ведомства, налетов по отдельным экономическим вопросам. Все крупные экономические мероприятия, даже такие, которые, как Волховстрой, проблема электрификации в полном объеме или простое определение цены на крестьянскую рожь, казалось бы, не имеют непосредственного отношения к подготовке к войне, в действительности обусловливают экономические сдвиги, влияющие положительно или отрицательно на подготовку к войне, и потому нуждаются в критической оценке их с точки зрения военной экономики. Довлеющее значение общего развития и оздоровления экономики, конечно, может весьма часто заставить временно пренебречь интересами военной подготовки, но сознание последних должно неотступно проникать всю экономическую деятельность.
Экономический генеральный штаб может быть не многочислен, но квалификация его должна стоять очень высоко. Мы полагаем, что частью он должен состоять из лиц, тесно связанных своей подготовкой и службой с Красной армией и получивших высшее военное образование, дополненное стажировкой в промышленности и отдельными работами по военной экономике, а частью из выдающихся экономистов и техников, с широким взглядом, специально разрабатывающих вопросы экономики, связанные с войной, и уделивших время для ознакомления с историей некоторых последних войн, стратегией и администрацией. В Германии вопрос об экономическом генеральном штабе возникал еще до мировой войны, но не получил решения; Франция находится теперь в первой стадии организации такого органа.
5.ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ ПЛАН
Связь военных и экономических условий, в которых приходится вести внешнюю войну, с внешней политикой очевидна.
Дипломатия должна при наступлении дать нам выгоды политической внезапности и устранить их невыгоды при обороне. На дипломатию ложится задача — позволить государству избежать вооруженных столкновений с соседями в нежелательную для него минуту, и наоборот, в том случае, если достижение исторических целей, которое ставит себе государство, невозможно без применения вооруженного насилия, то дипломатия должна вызвать войну в наиболее удобную, по чисто военным и экономическим условиям, минуту, при наиболее выгодных внешних условиях.
Эти выгодные внешние условия заключаются в том, чтобы изолировать враждебное государство от возможных его союзников, создать себе активных союзников, вызвать враждебное отношение нейтральных стран к неприятелю и сочувственное к себе, лишить неприятеля возможности размещать свои займы и приобретать необходимые для ведения войны сырье и вооружение за рубежом, открыть нам за границей источники экономического содействия. Одиозность объявления войны по возможности нужно стремиться отвратить от себя и возложить на неприятеля.
Династические войны окончательно ушли в прошлое. Внешняя политика в настоящее время все более и более является отзвуком не национальных, а экономических и классовых мотивов. Искусство дипломатии должно обусловить разрыв с неприятелем лозунгами, которые найдут широкий отголосок за границей и будут поняты широкими массами населения.
Англия, выступившая в мировой войне, чтобы раздавить своего экономического конкурента — Германию, сумела принять рыцарскую позу защитника международного права и, в частности, малых государств — Бельгии — от насилия крупных. Явное лицемерие этой позы и доходившая до приторности идеализация „маленького героического народа“, подвергнувшегося нападению „современных гуннов“ не помешали открыть английской точке зрения дорогу во все страны мира в течение мировой войны.