Таково было существо «бега к морю», операции, последовавшей в 1914 г. за Марнской. Мы видим в ней не преследование обеими сторонами позитивной цели — обхода неприятельского фланга, а преследование негативной цели — контр-маневр против такого возможного обхода. «Бег к морю» лежит в русле стратегической обороны, а не наступления.
Позитивные цели, к преследованию коих переходят, устроившись и оправившись в процессе позиционной борьбы, могут быть двух родов: или они будут преследовать развитие давления на неприятеля, не выходя из рамок позиционной войны, и тогда получается позиционная операция (Верденская и на Сомме в 1916 г., Фландрская в 1917 г.); или же они будут направлены к тому, что бы порвать с позиционной войной и перейти к маневренной. При позиционном фронте, пересекающем весь театр, последнее может быть достигнуто тремя путями: прорывом (попытки мировой войны — наступление Брусилова в 1916 г., Нивеля в апреле 1917 г.), обходом, который достижим путем нарушения нейтралитета или вступления в коалицию нового союзника (Румыния в августе 1916 г.), или, наконец, отступлением, имеющим целью достичь общего сдвига. Последний метод базируется на завлекающей силе отступления. Возможно отойти и на некоторых лишь участках, чтобы создать такой изломанный фронт, который не являлся бы обороноспособным ни для одной стороны. Некоторые участки могут быть вовсе очищены, а за удерживаемыми можно собрать посильнее резервы, готовые к переходу в наступление. Продвижение неприятеля должно выполнить функцию подготовки такого наступления. Подобные предложения неоднократно возникали в течение мировой войны, но не разделялись ответственными стратегами. По-видимому, на богатой, изрезанной железными дорогами местности такая мысль представляется чисто теоретическим, не осуществимым в жизни положением[145]. Отход ведет к пожертвованию слишком важными интересами экономики и сообщений. Но нельзя не отметить, что на белорусско-польском театре для такого маневра открываются наиболее благоприятные перспективы.
В будущих войнах нужно считаться с чем, что хотя бы некоторые участки позиционного фронта будут организованы уже с самого начала, в период оперативного развертывания. Если граница тянется лишь на немногие сотни километров и опирается на солидные географические рубежи, то можно ожидать уже в начале войны возникновения непрерывного позиционного фронта. Массивность требуемых для ведения войны материальных средств, необходимость выждать результатов промышленной мобилизации и последующих эшелонов военной — делают в будущем, например, при франко-германском столкновении, временный отказ от преследования позитивных военных целей весьма возможным. Маневренная война едва ли сразу сможет охватить и весь наш западный театр. Конечно, позиционная борьба может принимать более мягкие формы — например, те, которые создались на русском фронте в зиму 1914—15 г. и допускали довольно значительное маневрирование в промежутках между позиционными участками, при чем не всюду позиционные фронты совпадали друг с другом (например, между Наревом и границей Пруссии оставалось значительное пространство для Праснышской кадрили). Но готовиться к позиционной войне необходимо. В известных условиях нельзя помешать зародиться позиционному фронту. Возможность перейти к маневру в широком масштабе, может быть, придется еще подготовить, преодолев попытки противника создать позиционный фронт.
2.СООБЩЕНИЯ
Сохранение боеспособности вооруженных сил посредством пополнения и снабжения их окажется достижимым лишь в том случае, если операции будут вестись таким образом, что действующие на фронте войска окажутся связаны с внутренними областями государства удовлетворительными сообщениями. Последнее обстоятельство так важно, что Виллизен даже определял всю стратегию, как учение о сообщениях: сохранить возможность удовлетворять потребности своей армии в снабжении и лишить того же неприятельскую армию — в этом существеннейшая задача стратега. Действительно, вне сообщений можно рассматривать тактические вопросы, но стратегический элемент выступает только в связи с сообщениями.
Анализ сокрушения и измора, наступления и обороны, маневренности и позиционности приводит к целому ряду точек зрения на цели, которыми мы можем задаваться при ведении военных действий. Получается целая вакханалия различных мыслимых решений; от бесконечного богатства фантазии на твердую почву реальности мы можем перейти, лишь приступив к анализу вопроса о сообщениях.
Недостаточно иметь силы и средства — надо иметь их там, где и когда в них имеется нужда. Если в экономике торговля[146] придаст товару неоцененное свойство — оказываться там и в ту минуту, где и когда на него является спрос, то во время войны это неоцененное свойство войскам и материальным запасам придается, при разумном стратегическим руководстве, сообщениями.
В 1812 году катастрофа, постигшая Наполеоновскую армию, обусловливалась не русской зимой, а невозможностью снабжать по скверным грунтовым дорогам массовую армию, углубившуюся на многие сотни километров в бедную, малонаселенную местность.
Интересен подход различных поколений историков к кампании 1813 года. Первые историки приписывали неудачу Наполеона ослаблению его оперативных способностей. Затем начали объяснять неудачу тем, что размер масс, которыми оперировал Наполеон, перерос возможности успешных действии по внутренним операционным линиям. Следующее поколение выступило с объяснением, заключавшемся в ссылке на молодость Наполеоновской армии 1813 года, тех новобранцев, которые сменили во французских полках ветеранов, погибших в снегах России и трущобах Испании. И, наконец, к столетнему юбилею кампании было выдвинуто объяснение, заключавшееся в анализе сообщений Наполеона: Саксония очень богатая страна, но Наполеон в течение 10 недель топтался с массой в 400 тысяч солдат на очень тесном пятачке; в богатой стране создались такие же голодные условия, как и в пустырях Белоруссии; а коммуникационная линия — грунтовая дорога от Эльбы к Рейну — конечно, не могла снабжать армию столь возросшей численности. Естественно, что к решительному моменту Лейпцигского сражения французская армия должна была уменьшиться в своей численности вдвое, а в артиллерии должен был остро сказаться недостаток в боевых припасах[147].
В середине XVII века народилась пятипереходная система снабжения, основанная на гужевом подвозе и дозволявшая армиям удаляться не свыше 125 километров от магазинов своего оперативного базиса. Богатство театров, на которых действовали армии французской революции и Наполеона, удивительная приспособленность революционных войск к использованию местных средств, быстрота развития операций и незначительность расхода боевых припасов, — создали в начале XIX века иллюзию независимости проявлений стратегического искусства от сообщений. Иллюзию — ибо мы видели на примерах 1812 и 1813 г.г., при возросших массах и возросшем отпоре отрыв от сообщений сказывался решающим образом.
Вопрос о сообщениях можно рассматривать в различных масштабах. Мы называем театром военных действий такую часть территории, охваченной военными действиями, которая характеризуется наличием самостоятельной сети сообщений фронта с внутренними областями государства, на которые он базируется. Изучению влияния сообщений в масштабе этого отдельного театра и посвящена, по преимуществу, настоящая глава. Но сообщения также можно рассматривать в масштабе действий всего вооруженного фронта — большей или меньшей возможности рокировок резервов между различными театрами. Эти вопросы выдвигаются в случае борьбы коалиции (Антанта в мировую войну), в случае войны на два фронта (Германия в мировую войну, Польша в случае одновременной борьбы с Германией и СССР) и даже в случае войны на один фронт, если последний тянется на огромном протяжении, разделен серьезной преградой и представляет два самостоятельных театра военных действии (белорусский и украинский театры — севернее и южнее Полесья). Мы остановимся на этих вопросах в главе о стратегической линии поведения. И, наконец, сообщения можно рассматривать в общегосударственном масштабе: перерыв сообщений России через Дарданеллы и Архангельская и Мурманская дороги как выходы к Ледовитому океану в течение мировой войны, блокада Германии тогда же, необходимость для Англии удержания морских сообщений, Данцигский коридор в его значении для Польши, и т. д. Однако, сообщения, рассматриваемые в общегосударственном масштабе, мы относим к вопросам борьбы на экономическом фронте; специалисты по экономике, обсудив их, выдвигают соответственные цели для вооруженного фронта; стратегия касается их лишь попутно, стремясь увязать их, как и другие указанные географические объекты, с условиями борьбы на вооруженном фронте.
Значение сообщений возрастает пропорционально росту массивности применяемых на войне средств. При не слишком больших расстояниях и наличии хорошей сети грунтовых дорог, еще Мольтке, при выдвижении различных оперативных целей, являлся малозависимым от железных дорог. 50 лет тому назад лишь осада большой крепости ставила военное командование перед вопросом о переброске осадного артиллерийского парка — груза, требовавшего нескольких десятков поездов широкой колеи. Условия сообщений заставили Мольтке отложить на три месяца начало бомбардировки Парижа. В настоящее время война стала так массивна, что подготовка любой крупной операции требует большей работы сообщений, чем раньше осада крупной крепости.
В мировую войну иллюзии о возможности оторваться от железнодорожных сообщений окончательно рассеялись: пятипереходная система воскресла; в новой системе лишь неподвижный магазин на базе оказался замененным линией головных железнодорожных станций, открытых в тылу для движения