остатков самостоятельности австрийских армий, явное признание гегемонии Германии явится новым этапом болезни австрийской государственности на пути к роковому концу, послужит новым стимулом для развития центробежных стремлений внутри государства и ослабления моральных сил на фронте. Из попытки Людендорфа переучить австрийских солдат под командой германских офицеров ничего не вышло. Сомнительной, в наших глазах, была и попытка Суворова в 1799 г., явно оскорбительная для австрийцев, — русскими офицерами в течение 2-3 дней переучивать прибывавшие под команду Суворова австрийские войска. Но Суворов занимался только вопросами тактики, а Людендорф углублялся и в условия внутренней службы. Замечательно, что, несмотря на особо тщательный подбор командного и солдатского состава в русских войсках, отправленных во Францию, на все карательные возможности, сохранившиеся на французском фронте, процесс разложения летом 1917 г. протекал в них более остро и бурно, чем на русском фронте.
Союзники поневоле. Надо проводить отчетливое различие между союзниками по интересу и союзниками по долгу. Наполеон принудил Австрию и Пруссию принять в 1812 г. участие в войне против России. Привлекши этих союзников поневоле, Наполеон, в сущности, обманывал сам себя; тайные уговоры обеспечивали России призрачность враждебных действий войск этих немецких государств; эта обманчивая видимость содействия должна была обратить неудачу похода в катастрофу. Совершенно прав Жомини, упрекавший Наполеона за то, что, втягиваясь в тяжелую борьбу с Россией, он не обеспечил себе действительного, а не формального, участия в войне одной из этих великих держав со старыми военными традициями, заинтересовав ее в этой войне крупными уступками и завоеваниями, а предпочел опираться на призрачный, созданный им, государственный организм Польши.
Однако, в условиях огромного политического напряжения современных войн насилие часто не будет останавливаться перед обращением нейтрального государства в союзника поневоле. Греция была принуждена силой оружия стать в ряды Антанты. Центральные державы в зиму 1915-16 г.г. обсуждали, не следует ли, пользуясь сосредоточенными на Балканах войсками, освободившимися после разгрома Сербии, принудить Румынию силой оружия стать на свою сторону; румынское правительство вошло в переговоры с русским командованием о получении в этом случае помощи. Конечно, несравненно выгоднее, если принуждение достигается не путем военной угрозы, а другими средствами воздействия — подкупом печати, руководящих политиков, соглашением с политическими группировками, экономическим давлением и т. п. средствами. Нейтральные государства являются объектами сильнейшего давления. В этой дипломатической борьбе Антанта в мировую войну потерпела поражение в Турции и Болгарии и одержала верх в Италии и Румынии. Средств современного трестированного ведения войны позволяют сделать из таких вовлеченных в невыгодную сделку государств довольно верных, хотя порой и капризных, союзников.
Великие державы и малые союзники. Нижеследующие соображения, казалось бы, говорят о желательности крайнего миролюбия для малых государств, судьба которых во время войны — отрекаться от своих интересов и всякой самостоятельности, и идти на буксире великих держав, брать на себя неблагодарную роль их послушного орудия. Впрочем, история никого еще ничему не научила. Малое государство представляет ценность для ведения войны только в том случае, если оно безотговорочно подчиняет свою армию командованию великой державы. Исключением может явиться лишь необходимость в территории малого государства для маневра вооруженных сил великой державы или необходимость использования принадлежащих ему портов, особенно в колониях, для базирования на них флота. Вообще же маленький союзник, действующий самостоятельно и преследующий своей армией особые цели, грозит принести больше минусов, чем плюсов. Принимая на себя руководство его вооруженными силами, командование великой державы обязано рассматривать интересы его, как свои собственные, и не проводить различия в защите территории — своей и маленького союзника. Если же малое государство стремится на войне осуществлять свои особые цели и сохраняет руководство своей армией в своих руках, то на такое малое государство следует смотреть не как на союзника, а как на попутчика, по отношению к которому не следует брать никаких военных обязательств, Ганновер, Бавария, Гессен, Баден, Вюртемберг и прочие немецкие союзники Австрии не принесли ей в 1866 г. почти никакой пользы и отвлекли на себя только 3 прусские дивизии, так как вели самостоятельно, с оглядкой, параллельную войну. Саксонская армия, оставившая свою страну на оккупацию пруссакам и присоединившаяся к австрийским главным силам, наоборот, оказала Австрии чувствительную поддержку, и Австрия, Заключая мир, справедливо выдвинула интересы Саксонии наравне с собственными и не пожертвовала ни единой пядью Саксонской территории, предоставив остальным союзникам самим добиваться сносных условий мира. Мольтке перед войной 1870 г. добился полного подчинения Пруссии южно-германских контингентов. Алексеев в 1916 г. держался тех же мольткевских взглядов, скептически относясь к результатам вступления Румынии в войну, как самостоятельной военной державы, могущей капризничать и предъявляющей известные требования на русскую помощь. В 1916 г. Румыния действовала как наш попутчик, с которым мы, однако, легкомысленно связались обещанием известной поддержки. Только при потере Валахии Румыния пришла к сознанию о необходимости слить свои военные интересы с русскими и согласилась на образование русско-румынского фронта, лишь под номинальным командованием румынского короля. Авантюра союза с Румынией и его неудачи оказались тяжелым ударом по старой русской государственности. Наши действия в этом вопросе были вынуждены державами Антанты, плохо уяснившими себе требования стратегии и озабоченными не тем, чтобы поставить выступление Румынии в возможно выгодные рамки, а главным образом тем, чтобы вообще вовлечь новую страну в борьбу против центральных держав и выдвинуть перед Германией новые заботы.
Военные конвенции. Союзные договоры оставляют вопросы о форме и характере вооруженной поддержки союзных государств невыясненными. Практически ценным союз становится лишь в том случае, если он дополнен военной конвенцией. Последняя должна заранее ясно формулировать решение всех основных вопросов относительно ведения войны, общих для вооруженных сил обоих договаривающихся государств, поскольку эти вопросы можно предвидеть заранее. Конвенция должна ясно устанавливать, в каких случаях одно государство обязано принять участие в вооруженном столкновении, в которое оказался бы втянутым другой союзник; минимальное количество войск и срок, начиная с первого мобилизационного дня, в течение которого каждый из союзников обязан приступить к операциям на фронте, поскольку обязательным является наступательный характер последних; условия объединения и связи союзного командования; обязательство не заключать сепаратного мира; условия содействия материальными средствами, личным составом, обменом техническими сведениями и разведывательными данными.
Специально военный характер военных конвенций требует для заключения их непосредственного соглашения между представителями высшего военного командования обеих сторон, а затем это соглашение уже рассматривается дипломатами и ратифицируется высшей государственной властью. Так как сущность военных конвенций ближайшим образом затрагивает подготовку к войне и планы операций обеих сторон, то по мере освежения и изменения этих планов и подготовки является необходимость в дополнении постановлений конвенций; последнее вызывает необходимость периодического личного свидания начальников генеральных штабов. Путешествия последних в дружественные страны, хотя бы под предлогом отдыха на курорте, являются поэтому фактом, подлежащим внимательному наблюдению.
Военные обязательства, не регламентированные какой-либо военной конвенцией, например, обязательства, вытекающие в некоторых случаях для членов Лиги наций из § 16 ее устава о военном выступлении против государства, нарушившего мир, едва ли имеют какую-либо практическую ценность, так как неясно, когда и с каким количеством войск каждое государство обязано принять участие в экзекуции; естественно, каждое государство приступит к выполнению такого обязательства лишь в том случае, если при этом оно будет иметь в виду достигнуть для себя каких-либо особых выгод.
Франко-русская военная конвенция, заключенная в 1892 г., предшествовала на 7 лет заключению форменного союза между Францией и Россией.
Между Германией и Австро-Венгрией перед мировой войной военной конвенции о совместных действиях на русском фронте заключено не было. Генерал Конрад, начальник австрийского генерального штаба, добивался с начала 1909 года принятия на себя Германией точных обязательств; Австро-Венгрия, вынужденная вести на русском фронте главную операцию 40-48 дивизиями, была заинтересована в том, чтобы заранее регулировать здесь взаимодействие сил. Германия, предполагавшая оставить против России всего 13 дивизий и даже меньше, уклонялась от точных обязательств; действительно, объединение командования могло, при этом соотношении сил, пойти лишь по линии подчинения 8-й германской армии австрийскому главнокомандующему, а объединение действий выразилось бы в принесении в жертву местных интересов Восточной Пруссии в пользу мощности наносимого совместно с австрийцами удара. Однако, категорический отказ в соглашении с австрийцами был для Германии невыгоден, так как привел бы к тому, что австро-венгерская армия сразу изготовилась бы для обороны за Саном и Карпатами, принеся в жертву Восточную Галицию, а это лишило бы и Германию возможности отстаивать Восточную Пруссию. Поэтому Мольтке младший добивался перехода австро-венгерцев в наступление между Бугом и Вислой и, с своей стороны, обещал иметь в 8-й армии не менее 13 дивизий. В течение Галицийской операции Конрад энергично настаивал, в особенности после Самсоновской операции, на обещанном движении 8-й армии через Нарев к Седлецу. Отправка двух корпусов с французского фронта в Восточную Пруссию, после неудачи немцев под Гумбиненом, может рассматриваться, как доведение 8-й армии до условленного числа полевых и резервных дивизий (первоначально было оставлено 9 вместо 13). Однако, после операции против Самсонова германцы приступили к операции против Ренненкампфа. На решительном участке русского фронта, в Галиции, германцы помогли только ландверным корпусом Войерша. В общем, пользуясь отсутствием военной конвенции, германцы спровоцировали Конрада на наступательную операцию, которая отвлекла силы русских от Восточной Пруссии, позволила германцам одержать ряд успехов, но стоила Австро-Венгрии лучшего ядра ее армии. Сами же германцы устраивали свои дела в плоскости защиты своих местных интересов — энергичнейшей обороны Восточной Пруссии. В конечном счете, развал Австро-Венгрии отплатил Германии за эту провокацию.