При борьбе на измор естественным является стремление к защите своей общей базы и экономическому ущемлению неприятеля. Нужно находить путь для компромисса и совместить борьбу с живой силой неприятеля и защиту географических интересов.
Географический пункт, важный для противника, будет особенно выгодно избрать для наступления, если наша задача сводится к тому, чтобы связать противника, заставить его принять бой, навязать ему борьбу материального характера при невыгодных для него предпосылках (Верден). Такова была невыгодная для России роль Севастополя в Восточной войне: русской армии было бы несравненно выгоднее ввязаться в борьбу с боявшимися углубиться в русскую территорию англо-французами не так близко от побережья, но значение Севастополя, базы Черноморского флота, Заставило нас вступить в бой у самого уреза воды, при выгоднейших условиях сообщений для противника и максимально невыгодных для нас. Такой же, в будущем, может оказаться роль Ленинграда. На западе обилие важных географических пунктов — больших городов, промышленных центров — вообще до крайности связывает стратегию. И наоборот, отсутствие их на польско-белорусском фронте делает здесь стратегию максимально гибкой. Свобода отступательного маневра здесь может быть стеснена только нагромождением военного снабжения. Нагромождение военных складов также создает географический пункт. Если бы не десятки тысяч поездов с военным снабжением, которые надо было бы вывозить из германского тыла и образование залежи которых частью ускользнуло от контроля германской ставки, то Людендорф в сентябре и октябре 1918 года мог бы отступать несравненно свободнее, не ввязываясь в упорные и невыгодные для него отступательные бои.
Мудрая политика будет очень осторожна в защите географических интересов, в особенности местного, колокольного характера. Часто она ограничится лишь указанием на них стратегии для учета, без всякого подчеркивания необходимости их отстаивания. Политика, конечно, не может видеть в стратегии инструмента напрокат, для удовлетворения пожеланий всех и каждого. К стратегу в особенности применимы слова, начертанные Петром Великим в своем уставе по отношению к позиции генерал-квартирмейстера при размещении войск по квартирам: "А еще не родился человек, который всем угодить сумеет". Отсюда вытекает (необходимость уничтожить зависимость стратегии от каких-либо местных властей и поставить се в непосредственное общение с верховной властью государства, И политика, и стратегия останутся на правильном пути, только выдвигая общие цели и интересы и, с чисто государственным размахом, отметая частные домогательства, поскольку последние грозят отклонить нас от конечной цели.
Самостоятельные операции морского и воздушного флотов. В своих самостоятельных операциях морской и воздушный флоты представляют оружие преимущественно экономического давления. Господство морского флота запирает чрезвычайно важные морские торговые пути. Военные действия на море получают особое значение в затяжной войне, в особенности когда борьба складывается за мировое господство (Карфаген и Рим, Англия и Испания, Англия и Голландия, Англии и Франция Людовика XIV и Наполеона I). Линейный флот лишь прикрывает экономические операции слабее вооруженных судов по блокаде и установке минных заграждений на экономических подступах, по контролю торгового мореплавания и оказывает им содействие при бомбардировках прибрежных пунктов. Воздушный флот имеет возможность производить все более энергичную бомбардировку важных географических пунктов на все растущем удалении от фронта сухопутных войск. Систематические действия его могут вызвать значительное понижение успеха работы важнейших артерий транспорта и частично парализовать производство не слишком удаленных промышленных центров.
Бомбардировки — средство раздражающее, но не всегда действительное. Город Дарессалам, столица германской Восточной Африки, бомбардировался англичанами с моря в начале мировой войны 27 раз; так как население укрывалось в блиндажах, а на флоте не было орудий навесного действия, то был убит всего один белый. Воздушные бомбардировки будут несколько более действительными. Однако, надо взвешивать их стратегическую целесообразность, так как они могут привести к отрицательным результатам. Бомбардировки Парижа и Лондона разрушили несколько десятков домов и покалечили несколько сот жителей. Экономические затраты на производство бомбардировок (в частности, постройка цеппелинов), вероятно, превосходили причиненные врагам убытки; погибли сотни отважных воздухоплавателей и летчиков. А для Антанты, при ее сильной воле к победе, эти бомбардировки явились лишь булавочными уколами, которые обуславливали припадки ярости и облегчали враждебным правительствам получение средств для более энергичного ведения войны. Этот спортивный уклон не оправдывается и приводимыми немцами соображениями, что они своими налетами приковывали к неприятельским столицам крупные силы противовоздушной обороны. Проигрыш был явно крупнее возможного выигрыша.
Сторона, дела которой на фронте складываются плохо, отказывается от бомбардировок из опасения нарастить счет, по которому придется платить. Последние три месяца войны по приказу Людендорфа налеты не производились.
В случае значительного обострения борьбы на политическом фронте, надо быть особенно осторожным в применении бомбардировок. Несколько ядовитых бомб с аэроплана могут, заполнив лазарет отравленными, совершенно испортить почву для политической агитации. При каждом применении этого средства воздействия нужна политическая консультация. Значение бомбардировок в сильной степени обуславливается напряжением войны: карательные результаты английских налетов в Ираке, при слабом напряжении борьбы, представляются довольно значительными, а столь же убойные и ядовитые, как английские, бомбы испанских и французских аэропланов, при высоком подъеме марокканцев, оказывались малодействительными.
Военные операции, преследующие экономическую цель, должны быть точно обдуманы; между тем, расчет их представляет иногда экономическую проблему величайшей трудности. Такова была проблема подводной блокады Англии. Германский морской генеральный штаб и приглашенные им экономические эксперты пришли к выводу, что при успехе работы подводных лодок, выражающемся в ежемесячном потоплении 500.000 тонн пароходов, обслуживающих снабжение Англии, через полгода на всем земном шаре не останется количества пароходов, достаточного для обслуживания потребности, и Англия, угрожаемая голодом, экономически потрясенная, должна будет заключить мир.
Так как объявление подводной войны должно было вызвать вмешательство в войну Соединенных Штатов, то решение относительно подводной войны представляло величайшую важность. Надо было учесть степень напряжения мирового тоннажа, вызванную мировой войной; возможность заместить потопленные пароходы всеми мировыми кораблестроительными верфями, возможность усилить обслуживающий Англию океанский флот снятием пароходов со второстепенных, линий, использованием всех престарелых судов и зафрахтовкой нейтральных судов; наконец, возможное уменьшение потребности в океанском транспорте вследствие ограничения потребления и перехода к такой системе хозяйства, при которой объем внешней торговли значительно уменьшится, и каждое государство постарается покрыть большую часть своих потребностей своим же производством. Германские авторитеты ошиблись: Соединенные Штаты приступили к гигантской постройке торгового флота, нейтральные государства сильно сжали свои потребности, Англия, с помощью американских тракторов, сильно развила свою посевную площадь и в то же время, перейдя на карточную систему, значительно сжала свое потребление. Несмотря на то, что англичане приняли целый ряд весьма продуманных мер противодействия, германские подводные лодки оправдали военную часть плана: за 11 месяцев 1917 года было потоплено 9.125 000 тонн, т.е. на 66% больше теоретически исчисленной нормы, и даже в 1918 году, когда подводная война пошла на убыль, все же за 9 месяцев было потоплено 5.198.000 тонн. По-видимому, немцы ошиблись в своем расчете на результаты действий подводных лодок больше, чем вдвое. О планомерности, с которой немцы преследовали свою цель, можно судить по тому, что они направили для достижения ее все свои подводные лодки, не выделив для других задач ни одной, несмотря на указания австрийцев на желательность топить американские транспорты с войсками. Американцы напрасно кичились удачной организацией их охраны, так как в действительности на них никто не охотился. Точно так же немцы, для усиления блокады Англии, отказались от подводных набегов в Средиземном море, что сильно облегчило здесь положение Антанты и снабжение Салоникского фронта
Воздействие внешней политики в начале и конце войны. Особого рода соображения дипломатического характера должны учитываться преимущественно в начале и конце войны. 6-го августа 1870 года, в самом начале франко-прусский войны, передовые части V прусского и II баварского корпуса завязали бой с французами под Вертом. Так как общая атака была намечена на 7-е августа, то крон-принц прусский, командовавший 3-й армией, отдал приказание прекратить бой. Генерал Кирхбах получил это распоряжение тогда, когда уже бой значительно разгорелся. Имея в виду, что выход V прусского корпуса из боя мог дать французам основание приписать себе первую победу у и считаясь с впечатлением, которое победный бюллетень французов мог бы произвести на колеблющиеся Австрию и Италию, генерал Кирхбах решил ослушаться полученного приказа; сражение продолжало развиваться и закончилось поражением французов. Энергичная политика Бисмарка нашла свое тактическое истолкование.
Иногда нейтральное государство может быть удержано от вступления и ряды наших врагов только нашим крупным успехом, который заставит вложить в ножны уже наполовину обнаженный меч. В таких случаях можно идти на такой риск, перед которым, без такого политического соображения, мы бы отступили. Но надо знать меру.
Если генерал Кирхбах ориентировал свои тактические действия под Вертом на впечатление, которое они произведут на колеблющиеся неприязненные государства, то весной 1915 года вся механика действий на русском фронте ориентировалась на подготовлявшееся вступление Италии в войну. На окончательный отказ от развития наступления во Франции в 1915 году и перенос центра тяжести усилий на русский фронт генерал Фалькенгайн решился вследствие желания большим успехом, одержанным в Галиции, удержать Италию от вступления в войну, показав всю иллюзорность надежды наг выход русских армий на венгерскую равнину.