В меньшем масштабе изменение соотношений между главными и второстепенными районами, при переходе к стратегии измора, мы можем проследить на судьбах Риго-Шавельского района. В течение первого периода мы, поскольку мыслили в плоскости сокрушения, справедливо придавали этому району очень небольшое значение и ограничивались наблюдением за ним, при помощи частей ополченского типа. Но, когда наш фронт замер на зиму 1914-15 г., значение района, несомненно, увеличилось. Целый ряд неприятностей посыпался из него: обход правого фланга 10-й армии, постепенное распространение германцев в Курляндии, наконец, Вильно-Свенцянская операция.
Стратегия измора так же, как и стратегия сокрушения, представляет поиски материального превосходства и борьбу за него, во эти поиски уже не ограничиваются только стремлением развернуть на решительном участке превосходные силы. Необходимо еще создать предпосылки для того, чтобы "решительный" пункт вообще мог существовать. Тяжелый путь стратегии измора, ведущий к затрате гораздо больших средств, чем короткий сокрушительный удар в сердце неприятеля, вообще избирается лишь тогда, когда война не может быть покончена одним приемом. Операции стратегии измора; являются не столько непосредственными этапами к достижению конечной военной цели, как этапами развертывания материального превосходства, которые бы, в конечном счете, лишили неприятеля предпосылок успешного сопротивления.
Французы любят говорить о решительном ударе, производство коего они намечали в Лотарингии на 14 ноября 1918 г. и от осуществления коего им пришлось отказаться вследствие заключения перемирия. Мы относимся к реализации его, в конце мировой войны, достаточно скептически.
Этот решительный удар сорвался у Людендорфа в начале 1918 г.; он сорвался бы и у французов во второй половине 1918 года, и большое счастье французов и Фоша заключалось в том, что из стадии угрозы удар не перешел в исполнение. Задача германской стратегии в 1918 году нам рисуется в том, чтобы выждать и отразить этот решительный удар, после чего Антанта стала бы, несомненно, более покладистой в вопросе о перемирии и мире.
В конечном счете, лишь французская шовинистическая мысль будет приписывать победу Антанты успехам маршала Фоша на французском театре военных действий; здесь у германцев имелись еще огромные источники для противодействия. Окончательную победу дал развал Австро-Венгрии, имевший глубокие исторические корни; прямая логическая линия победы в мировую войну начинается галицийской победой русских и заканчивается победой Балканского фронта и сербов и Антанты.
Сорок вымотавшихся французских дивизий встретили бы достаточные силы на очень хорошо укрепленных позициях; материальных средств противодействия у немцев было достаточно, и даже в обстановке начинавшегося разложения французам не удалось бы углубиться далее реки Саары. Мы не думаем, что существуют какие-либо основания рассматривать всю мировую войну, как подготовку к этому жалкому несостоявшемуся удару.
Действительно, в рамках стратегии измора все операции характеризуются прежде всего тем, что имеют ограниченную цель; война складывается в виде не решительного удара, а борьбы за такие позиции на вооруженном, политическом и экономическом фронте, с которых нанесение этого удара в конце концов стало бы возможным. Однако, в процессе этой борьбы происходит полная переоценка всех ценностей. Главный театр, на котором, при затрате громадных сил и средств, борьба разыгрывается в ничью, постепенно утрачивает свое господствующее значение. Решительный пункт, этот боевой конь стратегии сокрушения, обращается в дорого стоящую, но пустую побрякушку. Географические пункты, олицетворяющие политические и экономические интересы, наоборот, получают преобладающее значение. Оперативные и тактические вопросы играют в стратегии все более подчиненную, техническую роль. Вместо сокрушительной логики — Париж-Берлин выдвигается логика измора — Париж-Салоники-Вена-Берлин. 14 ноября 1918 года Антанта занимала бы решительные позиции не на Дотарингском фронте, как утверждал Фош, а на Дунае.
Боксер сосредоточивает свои усилия на защите нижней челюсти рта от удара, так как такой удар может привести его к потере сознания и падению; защита от решительного удара является первым правилом всякой борьбы. Стратегия сокрушения, таящая в себе ежеминутное стремление нокаутировать противника, связывает его движения и заставляет его ориентировать свои действия по нашим. Ограниченные удары, которые наносит стратегия измора, связывают неприятеля в несравненно меньшей степени. Отдельные операции не имеют непосредственной связи с конечной целью, являются лишь обрубками, плохо подчиняющими себе волю противника. Каждый такой обрубок требует особого оперативного развертывания. Неприятель имеет полную возможность преследовать в этой игре оперативных развертываний свои цели. "Операционная линия" Наполеона являлась единственной осью, около которой развивались события войны; операционные вожделения его противников целиком должны были подчиняться воле великого сокрушителя. При стратегии же измора вполне возможен разнобой: в 1915 году можно было мыслить такое развитие событий, при условии задержания главных сил Германии на французском фронте, что Людендорф постепенно укреплялся бы в прибалтийских провинциях, а русские армии овладевали бы выходами из Карпат на венгерскую равнину.
В стратегии сокрушения единство действий представляется совершенно необходимым; если в первые недели мировой войны Франция становилась театром сокрушительных усилий немцев, то русские неоспоримо обязаны были приступить, не считаясь ни с какими соображениями, к вторжению в Восточную Пруссию, которое своевременно разгрузило Францию. Но, если идея сокрушения отпадает, то такое соподчинение операций может быть допущено лишь весьма условно. Преследование ограниченных целей позволяет каждому оперативному обрубку в известной степени сохранять самостоятельность. Чтобы затруднить неприятелю последовательное использование его резерва, периоды проявления активности на различных театрах, в общем, должны совпадать. Но не было никакой необходимости связывать с обороной Вердена наше мартовское наступление в 1916 года у озера Нарочь или, так как французы довольно успешно продолжали Соммскую операцию, расчитанную на измор, — продолжать Брусиловскую операцию. Вместо соподчинения, при изморе необходимо, чтобы каждая операция сама по себе вела нас к определенным реальным достижениям.
В условиях измора генеральная операция не образует такой непроницаемой завесы, которая вовсе отрезывает паше мышление от последующего развития войны. Эшелоны военной и экономической мобилизации вполне входят в стратегию измора и чужды, по духу, стратегии сокрушения. Измор руководится более далекими целями, чем подготовка к ближайшей большой операции. Само ведение этой операции, не могущей дать при изморе решительных результатов, часто должно быть, в случае измора, предвзятым, т.е. руководство ею должно подчиняться и сообразовываться с дальнейшими задачами, которые предстоит разрешать. Стратегические проблемы при изморе в значительной степени усложняются вследствие этого роста вширь и вглубь. Стратегу, для принятия правильного решения, недостаточно верно оценить важнейшее направление операций, а необходимо отдать себе отчет во всей перспективе войны. Примером решения, вытекающего из такой перспективы, является, например, расчитанная на четыре года Китченеровская программа новых формирований английской армии и ограниченная помощь Англии французам в первые годы войны.
В стратегии сокрушения разумное место находит только оперативный резерв, т.е. тот резерв, который может поспеть в решительный момент на решительный участок операции. Сокрушение, признающее за генеральной операцией решающую роль, не может признавать каких-либо стратегических резервов, не участвующих в решении в рамках времени и пространства, представляемых операцией. А стратегия измора может и должна учитывать такие резервы (азиатские русские корпуса в 1914 г., милиционные формирования, дальнейшие эшелоны мобилизации, контингенты колоний, запоздалое выступление союзников) и сообразовать с ними свою линию поведения.
Стратегия сокрушения заканчивает операции достижением конечной военной цели. При изморе же иногда создается такое положение, что наступающая сторона достигла своей ограниченной конечной военной цели, а война продолжается, так как на политическом и экономическом фронтах решение еще не достигнуто. Так было в русско-японскую войну: конечная военная цель японцев заключалась в уничтожении русского Тихоокеанского флота, в овладении его базой — Порт-Артуром и в вытеснении русских войск из южной Манчжурии. В момент поражения русских армий под Мукденом эта цель была достигнута. Однако, война продолжалась еще полгода. Жизненные центры России находились вне досягаемости японских ударов, и Японии пришлось выжидать развития революционного движения в России. В такой же обстановке протекли последние полгода Восточной войны: Севастополь был очищен русскими 9 сентября 1855 г., и в этот момент союзники достигли своей конечной военной цели — уничтожения нашего Черноморского флота и его базы, а Парижский конгресс открылся лишь 13 февраля 1856 г. Эти периоды войны, очень содержательные в отношении событий на политическом и экономическом фронтах, отличаются затишьем на вооруженном фронте, которое прерывается лишь жестом отчаяния (Цусима) или очень мелкими предприятиями (атака Кинбурна в 1855 г., Сахалинская экспедиция летом 1905 г.).
Стратегическая оборона и наступление. Каждая операция представляет непременное сочетание оборонительных и наступательных моментов. Несмотря на это, мы различаем наступательные и оборонительные операции, в зависимости от того, выдвигает ли стратегия позитивную иди негативную цель операции. Выдвижение ряда позитивных целей характеризует стратегическое наступление, а ряда негативных целей — стратегическую оборону.
Мы не согласны с утверждением, что всякое промедление на вооруженном фронте обязательно идет в ущерб стороне, преследующей позитивные цели. Политическая наступательная цель может связываться и со стратегической обороной; борьба идет одновременно на экономическом и политическом фронтах, и если там время работает в нашу пользу, т.е. баланс плюсов и минусов складывается в наших интересах, то вооруженный фронт, даже обозначая шаг на месте, может постепенно добиваться выгодного изменения соотношения сил. Если война имеет характер блокады — как блокировали русские Дагестан Шамиля или англичане Францию Наполеона I и Германию Вильгельма II, то вооруженный фронт очень выигрывает от времени, работающего на него. Стратегическая оборона, складывающаяся из ряда операций с негативной целью, в общем может преследовать позитивную конечную цель. Момент начала преследования Антантой позитивной конечной цели по отношению к Германии, конечно, нельзя отнести к июлю 1918 года, когда вооруженный фронт сдвинулся вперед. Это преследование позитивной конечной цели началось с открытием военных действий, хотя в течение целых годов оно и не выливалось в перенесение вперед линии фронта. Даже пятимесячные оборонительные операции русских в 1915 году при отходе из Польши, вынудившие Германию затратить лучшее время и силы, коими можно было бы достигнуть крупных результатов во Франции, являлись, с точки зрения измора, крупным звеном в цепи событий, приведших к конечному поражению Германии.