В замысле Наполеона крупную роль играл Типо-Саиб — индийский патриот, организовавший восстание в Индии против английской эксплуатации. В замысле Ганнибала крупное место занимали обещания только что завоеванных Римом галлов, населявших долину По, — дружно восстать против Рима и помочь карфагенскому полководцу. В кампании 1920 года крупные надежды возлагались на польский пролетариат. Большая или меньшая обоснованность этих надежд на базу впереди является и более иди менее удовлетворительным обоснованием риска, которому подвергаются при этом сообщения. Опыт истории не слишком утешителен. Революционные войны, однако, часто связаны с такими надеждами, и толкают на стратегический риск.
Сообщения при сокрушении. Риск в несколько меньшем, оперативном масштабе, заключающийся в отказе от сообщений всего лишь на несколько дней, тесно связан со стратегией сокрушения. Поставить сражение в условия перевернутого фронта, это было целью, которую настойчиво преследовал Наполеон в лучших своих кампаниях (1800, 1805, 1806, 1807 г.г.), когда он был убежден в своем тактическом превосходстве. Если мы вообще сомневаемся в возможности такого вступления в бой, при котором мы и неприятель временно утрачивали бы свои сообщения, и побежденный оказывался бы полностью в плену у победителя, то в таком случае должны отказаться от стратегии сокрушения, живущей только чрезвычайными победами.
Сокрушение требует таких условий, которые бы позволяли оценивать, как отрезанную, любую часть неприятельских сил, попытавшуюся, совершить обходный маневр. Ошибка плана Пфуля в 1812 году заключалась именно в том, что он не уяснил себе сокрушительного характера Наполеоновского вторжения в Россию в его первой части и стремился задержать одной русской армией это вторжение — на укрепленной позиции у Дриссы, а другой выйти на сообщения Наполеона. Последний имел достаточно сил, чтобы одновременно окружить и уничтожить обе русские армии.
Само развитие нами сокрушительного удара ставит наши сообщения в несколько более безопасное положение. Если противник взят за горло, удар с его стороны нам в спину менее вероятен. Удивителен при германском вторжении во Францию, в период от пограничного сражения до начала операции на Марне, открытый правый фланг германского фронта. Все сообщения трех германских правофланговых армий продувались сквозным ветром. Одна французская кавалерийская дивизия произвела набег на них. Почему не больше? Зачем сосредоточение армии Манури переносится от Амиена к Парижу на фланг противника, когда она уже почти повисла над его тылом?
Разгадка заключается в стремлении немцев к сокрушению. Пока мощная ударная лавина германцев катилась и грозила смять и охватить французские армии, оторвать их от Лотарингского укрепленного фронта и открыть прямое сообщение с Мецом к югу от Вердена, пока французское командование было терроризировано размахом германского удара, — правый фланг Клука находился в благополучном положении. Скачущий кавалерист должен уметь только рубить, фехтовальные приемы не могут быть им использованы; развиваемый им натиск лучше всего охраняет его от неприятельских ударов.
Опасное положение правого германского крыла сказалось тотчас же, как только продвижение фронта несколько задержалось, а Париж выпал из района охвата; и это было понято одновременно и немецким, и французским командованиями. Мольтке стремился остановить две свои правофланговые армии, повернуть их лицом к Парижу и поставить им оборонительную задачу. Клук, подвигавшийся до того с редкой отвагой, своим резким маневром против Манури, разделил эту точку зрения на опасность справа и даже переоценил угрозу германским сообщениям. Во Франции все сразу присоединились к проекту Галлиени — атаки, направленной из Парижа. Новая логика сразу овладела всеми головами, как только сокрушение отпало; "бег к морю" явился дальнейшей ее иллюстрацией.
3. Операция с ограниченной целью
Эволюция операции. — Количество переходит в качество. — Внезапность. — Операция и местные бои. — Материальное сражение. — Экономия сил. — Оперативная оборона и наступление. — План операции. — Формы операции. — Оперативное развертывание. — Начало подготовки операции.
Эволюция операции. Изучение методов ведения операции предоставляет задачу не стратегии, а оперативного искусства. Уделяя в нашем труде несколько страниц эскизу операции, мы имеем в виду не заполнение чувствительного пробела теории оперативного искусства: стратегия, определяющая свою задачу в ведении военных действий, как группировку операций для достижения конечной цели, не только является заинтересованной в постановке цели операции, но выдвигает известные требования и к методам достижения. Все отрасли военного искусства тесно связаны между собой: тактика делает шаги, из которых складывается оперативный скачок; стратегия же указует путь.
Под операцией в военном искусстве мы разумеем сумму разнородных действий, направленных для достижения одной из выдвинутых стратегией целей. Несколько операций, объединенных временем и местом, образуют кампанию; совокупность кампаний в течение целого года называется походом. Один или несколько походов приводят к тому конечному положению, в котором обе стороны признают программу действий насилия исчерпанной и устанавливают перемирие. Оперативное развертываний представляет не самостоятельную операцию, а существенный элемент всякой операции.
Таким образом, мы отказываемся от разделения операций на главные и подготовительные. Под подготовительной операцией разумелась раньше и мобилизация; однако, последняя является не актом непосредственного ведения военных действий, а одним из актов работы тыла, распространять же на этот акт оперативную терминологию нам представляется неудобным. Термин "марш-маневр" мы считаем архаическим и отбрасываем.
До конца XIX века операция отчетливо делилась на две части: маневр, имеющий целью поставить наши войска в наивыгоднейшее положение к моменту решительного столкновения, и само сражение.
Конечно, обычные теории, опиравшиеся на опыт Наполеоновских войн, усматривали и третью фазу операции — преследование. Сколько в теории было сказано красивых слов об этом необходимом акте развития успеха! Трудно оставаться в пределах логики сокрушения, отказавшись от идеи преследования — колоссального расширения одержанных успехов. Однако, от Наполеона исключительно и до мировой войны включительно мы не встречаем в военной истории ни одного преследования, которое бы выходило из узких тактических рамок. Войны 1853-56 г., 1859 г., 1861-65 г., 1866 г., 1870 г., 1877-8 г., 1899-1903 г., 1904-5 г. г., 1914-1918 г.г. не дают ни одного примера преследования; а так как мы стремимся оперировать только реально существующими понятиями, то и исключаем преследование из нашего изложения. Мы наталкиваемся при этом на ряд недоумений, вытекающих из того, что теория часто считалась не с действительностью, а с тем, что казалось ей желательным, и почти материализовала в современных умах представление о стратегическом преследовании.
Идея ограниченного преследования с трудом пробивает свой путь сквозь пышную фразеологию, оставленную прошлым.
Если бы мы попытались найти в военной истории последнего столетия что-либо, похожее на преследование, то должны были бы обратиться к последним дням русско-турецкой войны — движению русской армии после капитуляции турок над Шейновым, или к последним неделям мировой войны на балканском фронте, когда Болгария почти умышленно открыла свой фронт, или же, наконец, обратиться к моментам полного развала белых армий в гражданскую войну 1918-20 г. г. Преследование оказывается возможным только в атмосфере полного развала неприятельской государственности, полного ее политического банкротства, в последние минуты перед ликвидацией вооруженного сопротивления. Возросшая мощь современного государства, его огромные ресурсы, новые эшелоны мобилизации, железнодорожный маневр, телеграф, — все препятствует ныне преследованию. Собирать урожай на вооруженном фронте, пока неприятель политически еще не дезорганизован, возможно ныне лишь в пределах самой операции; преследование ныне знаменует не военную, а политическую победу.
В эпоху Наполеона маневр растягивался иногда на десяток переходов и больше (1806 г.). Широкий захват Наполеоновского маневра привел ж тому, что французы, создавшие свою терминологию на изучении Наполеоновских походов, и сейчас еще называют операцию — "маневром".
С появлением железных дорог, в эпоху Мольтке, маневр для первоначальных операций начал частично осуществляться железными дорогами, в виде первоначального оперативного развертывания; обе стороны высаживались сравнительно неподалеку друг от друга, и часть маневра, выполняемая походным порядком, в первоначальной операции несколько сократилась. Дальнейшие же операции (Седанская) велись по типу Наполеоновских.
В настоящее время каждой операции предшествует особое оперативное развертывание, в значительной степени опирающееся на железные дороги. Вследствие затруднительности отрыва армий на значительное удаление от железнодорожных станций, это оперативное развертывание важно производить в возможной близости от тех районов, где может быть достигнута цель операций. Таким образом, в своей исходной части все современные операции напоминают первоначальные операции Мольтке. Но в заключительной части они совершенно разнятся от Мольткевских операций, так как генеральных сражений, битв — совершенно конкретных явлений исторического прошлого — в современной реальной действительности нет и если эти термины еще употребляются, то лишь как условность, как выражение, в котором сказывается предпочтение образности понятия перед точностью его формулирования. Генеральное сражение расплылось ныне в значительную часть операции.
Сражение XIX века образовывалось рядом боев, протекавших в течение короткого времени на небольшом пространстве, в тесной близости противников друг от друга; общая длительность сражения лишь немного превосходила длительность отдельного боя. Клаузевиц мог считать, со стратегической точки зрения, сражение точкой во времени и пространстве. Стратегия Клаузевица с того момента, как начинали стрелять пушки, отдыхала, передав все руководство тактике, до конца сражения. Войска в течение сражения не сменялись, не перегруппировывались, не пополнялись и не отдыхали; кроме них, только тактические резервы имели возможность участвовать в решении сражения. Все эти предпосылки сохраняли еще свою действительность в эпоху Мольтке; но, начиная с русско-японской войны, условия начали меняться.