[71] . По-видимому, распространение ислама при Берке шло преимущественно сверху. Это могло создавать определенную конфликтную ситуацию во взаимоотношениях с численно преобладающим христианским несторианским населением. Последствия конфликта, несмотря на разграничение Берке несториан и православных, могли сказаться и на Руси.
Вместе с тем существовало как минимум три очага мусульманского влияния, на которые Берке мог потенциально опираться: 1 ) среднеазиатский – территория разгромленного монголами Хорезма; 2 ) средневолжский – территория Волжской Б у лгарии и 3 ) египетский. Особое внимание обращает на себя последний «очаг». При Берке были установлены тесные контакты, в том числе религиозные, с мамлюкским Египтом. Преобладающей этнической группой среди мамлюков являлись те же кипчаки. Но , в отличие от кипчаков Евразийской степи , они были обращены в ислам. Не исключено, что кипчаки-мусульмане оказали влияние на исламизацию своих соплеменников на исторической родине.
Борьба за власть в Монгольской империи: геополитическое измерение
В монгольской традиции описания истории Чингизидов сложилось отношение ко второму после Чингисхана правителю империи Толую, как человеку, пожертвовавшему своими амбициями ради общего дела. Будучи регентом, он мог бы в принципе стремиться и к бо́льшему – официальному занятию места великого хана. Но против воли Чингисхана он не пошел, и уступил статус великого хана Угэдею. Сообразно с этой версией, получило распространение предание о принятии Толуем смерти за своего брата, великого хана. Будто бы Угэдей тяжело заболел и готовился к смерти. Шаманы предсказали, что выжить он сможет только в том случае, если кто-то из родственников примет смерть за него. Толуй, выпив заговоренную воду, принял смерть брата на себя.
Однако среди историков существуют сомнения в отсутствии у Толуя политических амбиций [72] . Его власть зиждилась на реальных основаниях, а не просто на временном консенсусе переходного периода. Являясь младшим сыном Чингисхана, он формально на этом основании был «хранителем домашнего очага». Фактически же Толуй оказывался ввиду своего положения «главой дома и коренного юрта отца своего» – голун улуса. Это были огромные владения в Монголии и Северном Китае. Кроме того, согласно статусу ему подчинялась значительная часть войска. Исследователь истории монгольского мира Р.Ю. Почекаев пишет даже о фактической узурпации власти со стороны Толуя. В итоге он, правда, все-таки был вынужден уступить Угэдею. Но создавались основания для обеспечения дальнейшего прихода к власти Толуидов. И сыновья Толуя в дальнейшем оттеснили Угэдеидов с первых позиций. Если Гуюк-хан был Угэдеид, то все следующие великие ханы XIII века – Толуидами [73] .
На Руси только с 1248 года сложилась система назначения великого князя Владимирского на основании выдаваемого ярлыка – санкции хана Монгольской империи. Почему столь долго – десять лет со взятия войсками Бату Владимира и шесть лет со взятия Киева – не был выработан соответствующий механизм? Это может быть объяснено отсутствием в самой Монгольской империи установленного механизма передачи власти. Такая ситуация объективно подталкивала к возникновению соперничества за ставку великого хана. И в начале 1241 года, когда Александр Невский вел позиционную борьбу с немцами в преддверии битвы на Чудском озере, у монголов (после смерти Угэдея) развернулось острое соперничество за власть.
Помимо будущего победителя в этой борьбе – старшего сын Угэдея Гуюка, – претендентами выступали второй сын Годан (якобы на основании санкции Чингисхана) и внук Ширэмун – на основании собственных амбиций. Неожиданно в борьбу вмешался также Тэмуге-отчигин, младший брат Темуджина. Он даже собрал было войско и повел его на ханскую ставку. За попытку стать ханом без решения курултая Тэмуге-отчигина казнили. После этого инцидента был сформулирован принцип, согласно которому великим ханом могли становиться только прямые потомки Темуджина. Но Тэмуге-отчигин действовал до официального принятия этого правила и, как старший в роде, имел к таким действиям все законные основания.
И только после достижения политической стабилизации в империи монголы смогли приступить к выстраиванию системы властной легитимизации на подчиненных территориях. Процесс выдвижения претендентов на позицию великого князя Владимирского был начат в 1246 году, когда Гуюк был официально утвержден курултаем в качестве великого хана, и завершен через два года.
Претендентами на великое ханство после смерти Гуюка со стороны Угэдеидов выступали его сыновья – Наку и Ходжа-Огул. Главным о снованием в их претензии на власть являлась формулировка избрания курултаем в 1246 году их отца Гуюка – утверждение великоханских прав (каанства) за его родом. Но в 1251 году новый курултай отказался подтвердить прежнее решение и сделал выбор в пользу Толуида Мунке. Угэдеиды были дискредитированы , и официальным решением им воспрещалось занимать место великого хана. Победа Толуидов являлась одновременно и победой поддерживающего их в борьбе за власть Бату. А соответственно, в выигрыше оказались и связанные с Бату политические фигуры, такие как Александр Невский. В этом отношении занятие Александром Ярославичем престола великого князя Владимирского с 1252 года являлось следствием победы Толуидов над Угэдеидами в Монголии.
В соперничестве Хубилая и Ариг-Буги, заставившем монголов прервать Ближневосточный крестовый поход, ни одна из сторон не обладала очевидной правотой. Хубилай являлся старшим сыном Толуя и претендовал на престол по принципу старшинства среди Толуидов. Ариг-Буга был, напротив, младшим сыном Толуя и являлся на этом основании держателем «коренного юрта». По сути, он выступал в той роли, которую ранее играл его отец Толуй. Показательно, что на вопрос Хубилая, кто был прав в их споре, уже сдавшийся в плен Ариг-Буга отвечал: «Тогда – мы, а теперь – вы» [74] . Такой ответ фактически означал правоту на основе силы. Хубилай становился великим ханом не по правовым основаниям легитимности, которые оказывались крайне противоречивыми, а по факту военного и экономического превосходства.
Было проведено два курултая, один из которых избрал правителем Хубилая, другой – Ариг-Бугу. Оба претендент а были сыновьями Толуя и христианки Сорхахтани. Ариг-Буга опирался в своих устремлениях на родовую знать и тенгрианскую традицию монголов. Хубилая поддерживали буддисты и христиане. Главными союзниками Ариг-Буги выступали правитель улуса Джучи мусульманин Берке и правитель улуса Чагатай тенгрианин Алгу . Позже Алгу, укрепив свое влияние в улусе, перешел на сторону Хубилая. Главным союзником Хубилая являлся буддист Хулагу, опиравшийся также на поддержку несториан. Распря продолжалась четыре года и закончилась капитуляцией Ариг-Буги [75] .
Религия правителя оказывалась и религией подданных (вспомним формулировку из более поздней эпохи – «чья власть, того и вера»). Соответственно, политическая борьба за власть сопрягалась и с религиозным конфликтом. Тенгрианско-исламский альянс противостоял буддистско-христианскому условному объединению. Буддисты, по-видимому, пытались найти союзников в лице христиан. И, не исключено, что свою игру в этой борьбе вел и Александр Невский. Имея в виду описанный расклад политических сил, можно предположить, кто в монгольском политическом истеблишменте вероятнее всего стоял за его смертью . Но само по себе участие в политической борьбе давало Руси шанс изменения геополитической повестки.
В 1263-м, году смерти Александра Невского, Ариг-Буга еще продолжал сопротивление, хотя его положение было крайне критическим. Единственным потенциальным шансом для него могла быть только помощь со стороны Берке.
Русофобия и монголофобия: воспроизводство «черной легенды»
Возникшая в среде крестоносцев «черная легенда» о монголах была со временем перенесена на Русь, а позже на Россию. В условиях современного информационно-психологического противостояния феномен русофобии, существовавший и ранее на Западе, достигает своей исторической максимизации. На распространенность русофобии вынужден был публично обратить внимание Президент России В.В. Путин [76] . Но если проводить анализ истоков русофобии , обнаруживается ее связь с другим феноменом – монголофобией. Негативизация русских и Р оссийского государства выстраивалась через обнаружение в фундаменте монгольской природы, которая на Западе считалась негативной априори. В просветительской среде стереотип о монголе как антиевропейце имел нормативный характер. Для иллюстрации обратимся к оценкам К. Маркса, который выводил русский империализм и автократи ю из монгольских корней России. Ниже приводятся выдержки из статьи К. Маркса «Разоблачения дипломатической истории XVIII века».
«Московия была воспитана и выросла в ужасной и гнусной школе монгольского рабства. Она усилилась только благодаря тому, что стала virtuoso в искусстве рабства. Даже после своего освобождения Московия продолжала играть свою традиционную роль раба, ставшего господином. Впоследствии Петр Великий сочетал политическое искусство монгольского раба с гордыми стремлениями монгольского властелина, которому Чингисхан завещал осуществить свой план завоевания мира... Для системы местных захватов достаточно было суши, для системы мировой агрессии стала необходима вода. Только в результате превращения Московии из полностью континентальной страны в империю с морскими границами московитская политика могла выйти из своих традиционных пределов и найти свое воплощение в том смелом синтезе, который, сочетая захватнические методы монгольского раба и всемирно-завоевательные тенденции монгола-властелина, составляет жизненный источник современной русской дипломатии» [77] . Это было написано в 1856 году.
Во время Второй мировой войны гитлеровская пропаганда позиционировала войну с СССР на востоке как войну Европы с Азией. « Монголоидная суть» русских постоянно подчеркивалась и акцентировалась в фашистской пропаганде. В школах на оккупированных советских территориях оккупационные власти пытались внедрять учебную схему, согласно которой в истории России борются два начала: позитивное – европейское и негативное – азиатское. Азиатское начало прочитывалось как монгольско