[131] .
Для Руси такой раскол в Европе, казалось, давал определенные тактические шансы. Наличие системного конфликта между гибеллинами и гвельфами мотивировал о к использованию альянса с какой-либо из сторон в своих интересах. Альянс с гвельфами был нереален ввиду враждебности папства к Православию. Впрочем, это не помешало отдельным русским князьям выстраивать отношения преимущественно с гвельфами.
А вот Комнины в Византии, в отличие от Александра Невского, искали на Западе союза с гвельфами против гибеллинов. Они видели угрозу для себя не столько в наступлении католицизма, сколько в оспаривании императорского статуса. Император Запада, а не папство воспринимал ось Комнинами как зло первого порядка. На Руси в то же самое время восприятие в отношении западных вызовов выстраивалось с точностью до наоборот. Такая переориентация Византии на партию гвельфов являлась индикатором византийского кризиса, предвозвестником надвигающейся на греков катастрофы [132] .
Впрочем, никейцы – представители греческого православного государства Никеи, образовавшегося после крушения Византии, – смогли понять пагубность игры на стороне гвельфов и переориентировались на гибеллинов. Но случилось это уже после падения Константинополя.
Перспектива союза с императором могла казаться более реалистичной. Сам Фридрих II посылал сигналы о желательности союзнических отношений с православными против папства. Свою дочь он выдал замуж за никейского императора Иоанна Ватаца, позиционировавшегося в качестве лидера Православного мира. Фридрих возмущался в письме к нему тем, что папа «бесстыдно» называл православных еретиками. Сам же он признавался (в частности, в послании к деспоту Эпира) в дружеских чувствах к грекам.
Основанием отлучения Фридриха II от Ц еркви в 1245 году на I Лионском С оборе стал именно его союз с православной Никейской империей [133] . Союз был скреплен браком императора Никеи Иоанна III Дуки Ватаца с дочерью Фридриха. Сам же глава Священной Римской империи отказывал в навязываемой ему поддержке Латинской империи. Он требовал от латинских властей в Константинополе признания вассалитета и ленной присяги. Считая только себя преемником Римской империи ц езарей, Фридрих отказывал Латинской империи в легитимности. Спор о легитимности между Западной и Восточной Римскими империями переходил в плоскость спора обеих с узурпатором имперского статуса – Латинской империей [134] .
Не исключено, что Александр Невский в своей политике на Западе реально использовал ставку на гибеллинов. В пользу такого предположения говорит отсутствие сведений о каком-либо участии Священной Римской империи и лично императора в агрессии крестоносцев против Руси. Не было, конечно, и противодействия, но блокирование Империи от активных действий на русском направлении имело принципиальный характер. Агрессия подталкивалась партией гвельфов и непосредственно папством.
Ставка на гибеллинов делается и в современной российской политике. Названия партий «гибеллины» и «гвельфы» были запрещены еще в XIV веке, но наследники гибеллиновской и гвельфской линий существуют и по сей день. И современная ситуация содержит определенные потенциалы в проекции объяснительных моделей прошлого. Партия сторонников западной империи для современного Российского государства, безусловно, более близка, чем партия глобалистов-транснационалов. С современными гибеллинами еще возможен общий язык, тогда как с современными гвельфами разрыв абсолютный. Но союзниками России гибеллины также не являются. Они представляют цивилизацию Запада, выражают западные интересы и при благоприятной ситуации не преминут нанести удар.
Такой же в отношении к Руси и Православному миру в целом являлась позиция Священной Римской империи германской нации. Она могла искать в противовес Риму коммуникации с православными, но так же как Рим преследовала цель западного политического и цивилизационного господства. Александр Невский это хорошо понимал и, используя тактическую карту партии гибеллинов, не обольщался в отношении союза с Римской империей и Фридрихом II.
Россия – Запад: религиозные войны
Побед а Александра Невского над силами крестоносцев не стал а в длительной перспективе завершением конфессионального противостояния. Обычно тема религиозных войн в истории Запада продуцировалась на столкновение с исламом. Но религиозная война велась и против Руси-России.
Рассматрива я историю отношений России и Европы, основоположник цивилизационной теории А. Дж. Тойнби пришел к заключению, что агрессивной стороной в них выступала европейская цивилизация [135] . Всего, считая со времени образования Московского княжества, насчитывается 53 войны, которые вела Россия с государствами Запада. В подавляющем большинстве инициаторами начала военных действий выступали западные государства. Современная политика антироссийских санкций воспринимается в России в качестве естественного продолжения курса западной агрессии. Русские были всегда уверены в том, что истинной причиной нелюбви Запада является сделанный ими когда-то выбор в пользу Православия. Это убеждение сегодня только крепнет. По прошествии некоторого времени после окончания холодной войны пришло прозрение: «Мы думали, что нас ненавидят потому, что мы красные, но выяснилось, что нас ненавидят потому, что мы русские». Но далее выясняется больше: ненависть к русским связана с латентной ненавистью к Православию. Ряд высказываний представителей современной западной общественной мысли о том, что советский и российский империализм имеет глубинные православные корни и Православие после крушения коммунизма является главным врагом Запада, только убеждают в правильности таких выводов.
Религиозная компонента действительно устойчиво обнаруживается в идеологии войн, ведомых Западом против России. Выделяется несколько периодов, различаемых по смене акцентов содержания религиозного противостояния. Первый период – борьба против Руси в рамках Северных крестовых походов (XII–XIV вв.). Походы организовывались под лозунгом христианизации североевропейских язычников. Русские княжества были к тому времени православно-христианскими, хотя среди населения и сохранялись еще сильные языческие верования. Но крестоносцы не признавали русских христианами и принципиально не отделяли их от язычников. Нанесший поражение крестоносцам князь Александр Невский был признан в современной России (по опросу 2008 года) наиболее идентичным в национальном отношении персонажем российской истории.
Второй период – борьба против Московского царства как православного преемника Византии (XV–XVII вв.). Вопрос состоял в том, какое из направлений христианства, а соответственно, какая из христианских империй – З ападная или Восточная – легитимна. Легитимность одной подразумевала нелегитимность другой. Запад комплексовал в этом отношении перед Византией и переносил связанные с ней фобии на Россию. Сформулированный на Западе тезис о «дряхлости» греческого Востока составил идеологическую основу пропаганды перехода православных в униатство и попытку обращения в унию Московского царства в период «Смутного времени».
Третий период , приходящийся на время существования Российской империи (XVIII – начало XX века) имел одновременно два различаемых проявления. С одной стороны, борьба с Российской империей как с покровительницей восточных христиан в Европе и на Ближнем Востоке. Эта тема присутствовала, в частности, в развязывании Крымской войны, поводом к которой послужил вопрос о праве контроля над христианскими святынями в Иерусалиме. С другой стороны, борьба секулярной части западного мира с православной Российской империей как главным реакционным препятствием дальнейшей секуляризации. Особо остро это столкновение было проявлено во время европейских революций 1848–1849 годов.
Четвертый период соответствует времени существования СССР (XX век). Советский Союз являлся государством с атеистической идеологией, и борьба с ним для консервативной части западного общества преподносилась в качестве борьбы с «безбожным государством». Большое внимание в критике СССР уделялось нарушению прав верующих, в том числе, православных. Образ «крестового похода против» коммунизма использовался в риторике американских президентов Г. Трумэна и Р. Рейган а . Определение Рейганом СССР как «империи зла» было дано в контексте его рассуждений о «Божественных ценностях». С СССР боролись с позиций тех ценностей, против которых шла борьба в периоды конфронтации с Российской империей. Это приводило русских мыслителей в эмиграции, например И.А. Ильина, к пониманию, что борьба против России будет вестись Западом в любом случае [136] .
Пятый, современный, период определяется многими экспертами и политиками в качестве времени «новой холодной войны» во взаимоотношениях России и Запада. В ней существует и религиозный аспект. Среди обвинений, предъявляемых современной Росси и – союз политического режима с Русской Православной Церковью. Запад в этом конфликте выступает уже не как защитник «Божьих ценностей», а с прямо противоположных позиций. Нынешние российские симпатизанты Запада характеризуют Православие как «главный источник гомофобии в России».
Из проведенной периодизации можно сделать следующие выводы. Религиозный конфликт между Россией и Западом исторически воспроизводим. Инициирующей стороной религиозных войн выступал преимущественно Запад [137] . Конкретное содержание позиций в этих конфликтах менялось. Следовательно, религиозная тема использовалась в качестве прикрытия иных планов. Сущностью этих планов являлось стремление Запада к глобальному доминированию, главным препятствием чему и выступала Россия. Выход из тупика религиозных конфликтов может быть найден только через отказ от идущего из глубины веков «прельщения мировым господством».