[143] .
Надо понимать, что погром Константинополя был для православных не только свидетельством о трагедии Византии. Он предупреждал о том, что может произойти, если католики будут допущены в твой дом. Отсюда, в частности, следовала непримиримость подхода в отношении латинян и князя Александра Невского. В значительной степени она диктовалась византийским уроком.
Папа Римский Иннокентий III занял первоначально в отношении константинопольских событий резко критическую позицию. Но крестоносцы адресовали ему письмо, убеждая, что взятие Константинополя есть свершившийся факт. В итоге папа был вынужден признать произошедшее, не придав большого значения погрому православных . Вероятно, такая двойственность в оценках Иннокентия III определялась стремлением соблюсти моральный облик при явно безнравственных деяниях [144] .
Русское эхо падения Царьграда
Реакцию на Руси на падение Константинополя можно оценить по дошедшей в трех группах списков «Повести о взятии Константинополя крестоносцами (фрягами)» [145] . Автор повести сообщает о грабежах и бесчестиях, учиненных крестоносцами. Вместе с тем осуждаются греки, распри которых и привели к катастрофе. В этом смысле обнаруживается перекличка с обстоятельствами второго падения Византии в XV веке [146] .
Насколько Александр Невский был вообще погружен в контекст византийской катастрофы? Казалось бы, в источниках нет упоминаний о его осведомленности о произошедшем. Если исходить из позитивистского принципа работы с историческим материалом, следовало бы сказать : оснований для предположения нет. Но мы в данном исследовании руководствуемся не методологией позитивизма, а методологией сценарных возможностей и исторического контекста. И эта методология позволяет утверждать прямо противоположное: Александр Невский глубоко сопереживал случивше муся в Византии. Когда Александр Ярославич впервые в 1228 году отправился на новгородское княжение, архиепископом в Новгороде был Антоний (Добрыня Ядрейкович), оказавший, как полагают, большое влияние на воззрения и психологию молодого князя. В 1200 и в 1208 годах Антоний совершал паломничеств а в Византию, что нашло отражение в сочинении «Паломник» [147] . После второго паломничества он поместил в сочинении рассказ о взятии Царьграда крестоносцами. Информация была почерпнута им от прямых очевидцев. Таким образом, именно архиепископ Новгородский являлся одним из тех, кто доставил на Русь известия о константинопольской катастрофе. Допустить, что, находясь в контакте с молодым князем, он умолчал бы о случившемся со столицей Православного мира, не представляется возможным.
Новгородская первая летопись сообщала, будто бы Антоний привез в Новгород из византийского паломничества Гроб Господень. Привезенная реликвия стала главной новгородской святыней , хотя, очевидно, речь могла идти вероятнее всего о какой-то частице Гроба. Мог, конечно, Антоний привезти и некую подделку под иерусалимскую реликвию, которых тогда было много в Византии [148] .
Однако высказывается мнение, что это был подлинный Гроб Господень. И будто бы походы католиков против Новгорода были вызваны стремлением завладеть реликвией. Что же, запрос на исторические сенсации никто не отменял.
Взятие Константинополя крестоносцами в 1204 году было для православного сознания не меньшей катастрофой , чем новое его падение в уже в XV столетии. Оказался утрачен центр Православной цивилизации. В возникшей на развалинах Византии Латинской империи управляли французы-католики, официальным языком являлся французский [149] .
Падение Византии практически означало не только то, что не существует более Восточной Римской империи, но и делегитимизировало существование всего выстраиваемого вокруг нее П равославного мира. Существование этого мира полагалось возможным только при наличии центра христианской ойкумены, как последнего и финального ( в проекции истории) мирового царства. Падение Византии могло иметь три следствия : 1 ) признание легитимности Римской империи Запада и религиозное подчинение папе; 2 ) восприятие происходящего в качестве непосредственного начала апокалипсических событий, наступление последних времен; 3 ) выдвижение идеи нового строительства империи, восстановление Православной Римской империи.
Линия Даниила Галицкого, который был не одиноким в своем выборе в пользу Запада, соотносилась с первым подходом. Второй подход имел также широкое распространение на Руси, будучи выражен в подъеме эсхатологических настроений, восприятии нашествия монголов в качестве знамения Апокалипсиса (приход народов Гога и Магога). Александр Невский, по-видимому, действовал сообразно с третьим из возможных подходов, проводя курс на восстановление Восточной христианской (п равославно й) империи теми средствами, которые были тогда для него возможны. В этом отношении можно говорить, что идеи, положенные в основание будущей концепции Третьего Рима, ее проектная линия были выдвинуты еще в XIII столетии. Условн о эта линия может быть определена как проект Александра Невского [150] .
Византийский император в Галиче: политическая игра Романа Мстиславича
На Руси не только получали информацию о произошедшей в Византии катастрофе. Она оказалась определенным образом вовлечена в развязку истории со свержением византийского императора. Свергнутого в результате первого штурма крестоносцами Константинополя (1202 год) императора Алексея III Ангела (старшего брата восстановленного на престоле Исаака II Ангела) в возникшей неразберихе потеряли из виду. В результате ему удалось, прихватив с собой 10 кентинариев золота и дочь Ирину, бежать в Адрианополь. А вот далее он и оказывается на Руси: в городе Галиче у князя Романа Мстиславича (ок. 1150 – 1205) [151] . Об этом независимо друг от друга сообщали более поздние польские (Ян Длугош) и итальянские («Новая церковная история») источники. Россия не единожды принимала у себя низвергнутых «цветными революциями» «диктаторов».
В Галиче Алексей III мог пребывать не позднее 1205 года, времени убийства Романа Мстиславича поляками. Роман имел большие политические амбиции. Объединив Галицкое и Волынское княжества, он в 1203 году установил контроль и над Киевом. Не исключено, что в это самое время византийский император был уже (или еще) в Галиче, придавая вес политике Романа. В.Н. Татищев приписывал галицкому князю выдвижение в то же самое время – 1203 год – русского имперского проекта. Проект содержал идеи модернизации коллективной княжеской обороны Руси и изменение системы передачи власти. Безусловно, нахождение рядом с ним фигуры императора давало такому амбициозному князю, как Роман Мстиславич, шанс развернуть большую политическую игру. После смерти в 1204 году Исаака Ангела Русь могла позиционироваться в качестве центра пребывания единственного легитимного византийского императора. Как преемница Византии, она могла бы стать главным противовесом (более легитимным, чем Никея) Латинской империи. И не случайно в этой связи, что в 1203 –1204 годах папа Иннокентий III предлагает Роману Мстиславичу в обмен на переход в католицизм коронацию в качестве короля русских. Возможно, папское предложение содержало и обращение об отказе галицкого князя от замысла по восстановлению Византии. Убийство Романа Мстиславича поляками в 1205 году было особенно выгодно Риму, так как устраняло потенциального актора борьбы против Латинской империи.
Алексей III после смерти Романа в стремлении восстановиться на византийском престоле пытался сделать ставку на других акторов – правителя Северного Пелопоннеса Льва Сгура, Эпирский деспотат и, в конце концов, на мусульманское государство – Конийский султанат в Малой Азии. Дальнейший поиск им союзников указывает, что и ранее в Галиче он находился в соответствии с определенным политическим замыслом.
Латинская империя: уроки для России
Период с 1204 по 1261 год в истории Византии – время существования Латинской империи. Идеологически он характеризуется историками как франкократия [152] . Понятие « Латинская империя» не было, правда, официальным. Империя называлась в этот период Константинопольской, или Романией. Но сущностно она была именно латинской (католическо й), и православные в ней оказались на вторых ролях [153] .
Католиками являлись все императоры Константинопольской империи. Поначалу предложение стать императором было адресовано венецианскому дожу Энрико Дондоло, но тот отказался. Дожу на это время было уже 97 лет. Но сама идея провозгласить константинопольским императором лидера тогдашней европейской финансовой олигархии заслуживает особого внимания. После отказа Дондоло осталось два кандидата на императорский пост: граф Фландрии Балдуин Фландрский и непосредственный руководитель крестового похода Бонифаций Монферратский. При лоббировании венецианцев императором стал Балдуин I ( 1171 – 1205 ). Однако через год он был взят в плен во время войны с болгарским царем Калояном и умер в заточении. Новым константинопольским императором стал его брат Генрих I Фландрский ( ок. 1174 – 1216 ), при котором, собственно, и складывается фактически новая система управления империей [154] .
Главными бенефициарами Четвертого крестового похода и создания Латинской империи оказались венецианцы. Сделанные ими приобретения позволяли дожам гордо величать себя «властителями четверти и полчетверти Византийской империи» [155] . В самом Константинополе под их контролем находилось три из восьми городских кварталов. Венецианцы имели свой суд. В императорском совете они были представлены половиной заседателей. И всё это при том, что именно венецианцы проявили себя наиболее безнравственно и были, казалось бы, отлучены папой от Церкви.
Нельзя сказать, что православные в Латинской империи были в положении репрессируемого населения. Церковная иерархия продолжала существовать, сохранялись и некоторые налоговые послабления. Но очевидной была вторичность Православной Церкви по отношению к Католической и вторичность православных по отношению к католикам. Под управление латинского прелата был передан Афон, что само по себе могло быть оценено как небывалое кощунство. Потребовалась папская булла 1214 года, предоставившая Святой Горе автономию в отношении латинян. Рим пошел на такую уступку, как полагал Ф.И. Успенский, признавая высокий уровень благочестия обители