Александр родился в 1220 или 1221 году в Переславле-Залесском. Он являлся вторым сыном Ярослава Всеволодовича ( 1190/1191 – 1246 ) и был, по-видимому, дружен со старшим братом Федором, разница в возрасте, с которым составляла всего один или два года (датировки расходятся ). В соуправлении с Федором он и был назначен Ярославом в 1228 году на княжение в Новгород. Вплоть до неожиданной смерти старшего брата в 1233 году в канун свадьбы того с дочерью замученного в дальнейшем в Орде Михаила Черниговского Ефросиньей. Безвременная смерть брата не могла не потрясти тогда еще подростка Александра. Сам Феодор был, вероятно, личностью незаурядной, о чем свидетельствовала его последующая канонизация в качестве святого, предполагающая определенные качества личности.
Сохранились имена приближенных князя Ярослава , приставленных к Федору и Александру: воевода Федор Данилович и тиун Яким [193] . Влияние Федора Даниловича, судя по всему, было значительным – обучение ратному делу, приобщение к государственному управлению, принятие политических решений.
С поколения Александра Невского представители княжеского рода не получали славянских языческих имен. И Федор, и Александр имели только имя христианское. Хотя еще их отец был известен в первую очередь по славянскому языческому имени – Ярослав и только во вторую по-христианскому – Федор. Наречение только одним христианским именем указывало на фактическое вытеснение языческих элементов из системы княжеского воспитания.
Еще в четыре или пять лет Александр прошел вместе с братом Федором «княжеский постриг» – особый ритуал воинского посвящения. Ритуал имел христианскую семантику, о чем свидетельствовало проведение его епископом Владимирским Симоном, бывшим монахом Киево-Печерского монастыря и игуменом Владимирского Рождественского монастыря. Широкого распространения княжеский постриг при социализации русских князей не получил, и можно говорить в этом отношении о специфике воспитания Александра Ярославича.
Уже в двенадцать лет Александр участвовал в масштабном сражении. Ярослав взял с собой сына во время похода в 1234 году на город Юрьев (Дерпт). Битва новгородско-владимирского войска Ярослава Всеволодовича против Ордена меченосцев ставится на один уровень с Ледовым побоищем. Существует мнение, что сообщение о затонувших под треснувшим льдом рыцарях являлось переносом элементов описания битвы на реке Омовже 1234 года, в которой новгородско-владимирские войска под командованием Ярослава Всеволодовича разгромили рыцарей Ордена меченосцев, применительно к сражению на Чудском озере.
Обстоятельства не благоприятствовали Федору и Александру во время их первого княжения в Новгороде. Дождливая осень 1228 года погубила значительную часть сгнившего на полях урожая, приведя в следующем году к голоду. Разлившийся во время таяния снега Волхов затопил город. Начались выступления городских низов, приобретшие антивластную направленност ь. В этих условиях Федор Данилович организует бегство малолетних князей из Новгорода. Новгородская первая летопись старшего извода сообщае т именно о бегстве, совершенном ночью. Понятно, что это не могло не произвести впечатления на малолетних князей [194] .
И при втором княжении Федора и Александра в Новгороде с 1230 года от имени их отца Ярослава ситуация повторилась. Вновь начался голод, еще более страшный, чем прежде. Имелись прецеденты людоедства. Начался антикняжеский мятеж, масштаб которого потребовал прибытия Ярослава в Новгород.
Очень похоже в этом отношении проходили детские годы Ивана Грозного и Петра I. И, по-видимому, детские годы Александра, проведенные под дамокловым мечом перманентной крамолы, формировали его взгляды как сторонника жесткой княжеской власти. И фактически с него стали закладываться принципы будущего политического устройства Руси-России, как самодержавной модели государственности [195] .
Из «Истории Российской» Василия Татищева, с характерной для нее минимизаций теоретических отступлений и интерпретаций, можно получить представление об Александре Невском, как человеке глубоко верующем и убежденном приверженце Православия. И это проявилось еще в период борьбы молодого князя со шведами и немцами. Перед Невской битвой 1240 года он идет в храм Святой Софии в Новгороде, молится о заступничестве Богородицы. Получил известие о взятии немцами Пскова при пособничестве изменников, он, как сообщает Татищев, весьма опечалился «за кровь христианскую». Из печали за «кровь христианскую» псковичей следует, что взявших Псков немцев князь христианами не считал. Перед началом Ледового побоища Александр на заверение дружины о готовности положить голову за князя и за свою вотчину, отвечает следующее: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу, ибо я есть червь, а не человек. И не помяни грехов моих, Господи, но прославь имя Твое и дай нам помощь Твою». Таким образом, эта битва понималась им не как борьба за мирскую славу и даже не как борьба за Отчизну («вотчину»), а именно как конфликт религиозный, сражение за веру, во имя Славы Божьей. После одержанной победы Александра встречают священники, говоря о помощи Бога, подобно той, которую оказал Господь Давиду в борьбе с иноплеменниками [196] .
Битвы на Неве и Чудском озере в фокусе антироссийской исторической пропаганды
Каждая культура имеет своего культурного героя или группу культурных героев. Культурные герои могут быть мифологическими персонажами, а могут – реальными историческими личностями. Их функция состоит в представлении базовых для соответствующей общности ценностей, в стратегическом для последующей истории выборе. Безусловно, Александр Невский является культурным героем России. Его стратегический выбор в XIII веке определил дальнейший исторический вектор развития Р оссийского государства. И современное позиционирование князя как «имя России» подтверждает семантику культурного героя.
Одним из приемов войн памяти является дезавуирование образа культурного героя, посредством чего дискредитируются связанные с ним ценности и идеи. Стоит ли удивляться в этой связи потоку критики, о брушивающейся на Александра Невского? И если традиционно его образ представлялся через великие победы на Неве и Чудском озере, то по ним акцентированно наносился удар антироссийской пропаганды. Пропагандистская установка заключалась в том, чтобы отобрать у Александра, а соответственно, и у Руси одержанные победы. Задача очищения образа князя от деформаций пропагандистских антироссийских мифов удачно решалась, в частности, в вышедшей в 2021 году в Издательстве Московской патриархии книге Д.М. Володихина «Александр Невский: Воин, государь, святой» [197] .
В историографии и политическом дискурсе представлены следующие аргументы против традиционного героического позиционирования Невской битвы [198] .
О тсутствие упоминания о Невской битве в шведских источниках [199] .
Казалось бы, действительно, шведы должны были отразить информацию о сражении, если оно являлось значимым событием. Но ведь и в русских источниках нет упоминания о событиях значимых для Швеции. Средневековые источники реагировали преимущественно на то, что происходило в своем локальном контексте. Так, например, согласно шведским источникам, в 1187 году новгородцы и карелы взяли крупнейший шведский город, религиозный и политический центр Сигтуну. Событие, безусловно, являлось исторически значимым. В истории Швеции ему уделяется большое внимание. Но в новгородских и в целом в русских источниках о взятии Сигтуны нет ни одного упоминания [200] . Следует ли из этого, что взятия Сигтуны не было, или что новгородцы не были к нему причастны? Очевидно, не следует. Но именно такая логика применяется к Невской битве.
2. П ервая запись о Невской битве будто бы появилась не ранее 30-х годов XIV столетия.
3. С ообщение Новгородской летописи о гибели в Невской битве некого шведского епископа не подтверждается биографиями руководителей епископий. Среди семи шведских епископов ни один в 1240-м году не ушел из жизни.
4. И мя убитого в Невской битве шведского воеводы Спиридона не могло принадлежать шведу.
5. О писание Невской битвы представляло собой в действительности переложение информации о взятии русскими в 1301 году шведской крепости Ландскроны, располагавшейся при впадении реки Охты в Неву.
6. Н евская битва представляла собой грабительское нападение княжеской дружины на шведский купеческий лагерь. Шведы, приплывшие к берегам Невы, были купцами, а не воинской силой [201] .
7. Ж итие Александра Невского в части сообщений о Невской битве являлось переложением «Истории Иудейской войны» Иосифа Флавия, представлявшей подвиги шестерых римских храбрецов [202] .
8. С южетная линия Невской битвы представляла собой переложение Девгениева деяния – древнерусского переложения византийской поэмы «Дигенис Акрит» [203] .
9. Ш ироких военных замыслов шведы не имели и за две недели пребывания на берегах Невы преимущественно бездействовали [204] .
10. Н емногочисленность прибывшего шведского отряда, что должно указывать на отсутствие значимого замысла [205] .
11. В битве на Неве участвовал небольшой княжеский отряд оперативного реагирования в 100 – 150 человек, что говорит о небольшом масштабе столкновения [206] .
12. Н ебольшие потери у победителя (20 человек), дающие основание утверждать, что имела место небольшая стычка.
13. В озглавлял шведский отряд не король, а ярл – князь, что указывает на незначительность шведской военной операции.
14. Б иргер Магнуссон в 1240 году еще ярлом не был и возглавлять шведское войско, по-видимому, не мог. Ярлом он окажется только через восемь лет после невских событий.
15. О бнаруженные при анализе останков Биргера следы черепной травмы, подтверждающие возможность нанесения ранения ему Александром Невским, были рассечением от удара меча, а не колющим ударом копья.