На следующий день после Невской битвы не участвовавшая в ней часть шведского войска была истреблена ангелом Господним. Истребленных врагов, как сообщает Житие, было несметное число. Обычно в светской версии Невской битвы это истребление связывается с деятельностью союзного новгородцам племени ижора. Но прямых оснований для таких утверждений в источниках нет.
Автор Жития передает свидетельства некоего очевидца, который видел Божий полк, пришедший на помощь благоверному Александру Невскому в битве на Чудском озере. И враг был атакован с воздуха.
Русский историк-эмигрант Н.А. Клепинин одну из глав своей вышедшей в 1927 году в Париже книги «Святой благоверный князь Александр Невский» посвятил церковному прославлению князя. Приводились случаи чудесных явлений князя, которые имели место в преддверии крупных военных столкновений русских – в 1380, 1552, 1571 – 1572 годах. Это имело большое значение для восприятия образа святого благоверного князя в качестве христианского воителя [292] .
Образ Александра Невского в идеологических метанарративах
Исторические образы изменяются в зависимости от изменений идеологического метанарратива. История всегда, во все времена связана с идеологией. Это не означает искажения исторического материала под политический заказ, хотя и прецеденты такого рода известны. Дело в другом – ценностно-смысловых акцентировках. Такие акцентировки менялись исторически и в отношении Александра Невского. Фактически существовали три семантически различаемых образа князя в российских идеологических репрезентациях – Ивана Грозного, Петра I и Сталина.
В средневековой Руси в позиционировании святого благоверного князя Александра Ярославича основное значение имело его идейное и ратное противостояние латинству. Будучи православным, князь отвергал как военные, так и дипломатические попытки обращения русских людей в католицизм. Борьба Александра со шведами и немцами имела смысл как интегральная борьба с Римско-католической Церковью . Все это фактически подразумевал и Иван Грозный, боровшийся против консолидировавшихся сил Запада и отстаивавший незыблемость Православия.
Новое возвышение образа князя происходит при Петре I. Именно в это время делается акцент на именование «Невский», которое раньше не было безусловно доминантным. Святой благоверный князь Александр Ярославич наряду с приставкой «Невский», имел также имена: Великий, Храбрый, Грозный. Православное позиционирование князя, его антикатолицизм и антизападничество оказываются теперь не столь важны. И это понятно – Петр сам был западником. Главным в деятельности князя оказывалась борьба со шведами, отстаивание им русских интересов в Балтийском регионе . В этом Петр I выступал наследником линии Александра Невского. Характерна в этом отношении посвященная Александру Невскому речь, произнесенная Феофаном Прокоповичем. Иерарх говорит о преемственной миссии русского утверждения на Неве, о победе над шведами. Борьба святого благоверного князя Александра Невского с немцами в «Слове» Феофана Прокоповича не упоминается ни словом [293] .
Фильм «Александр Невский» 1938 года задавал матрицу позиционирования образа князя в сталинской государственно-исторической политике. Главным противником Александра Невского оказывались уже именно немцы, а не шведы. Не Невская битва теперь, а Ледовое побоище представлялось главной победой князя. Проводились параллели между борьбой князя против германского нашествия на Восток в XIII веке и современными угрозами немецко-фашистского империализма [294] . Александр Невский был первым в перечне исторических фигур, упомянутых в знаменитой речи И.В. Сталина 7 ноября 1941 года.
В вышедшем в блокадном Ленинграде в 1942 году историческом очерке С.А. Аннинского «Александр Невский» проводились прямые параллели действий немецких и шведских рыцарей в XIII столетии и германских фашистов в новой войне. Завершался очерк заявлением следующей позиции: «С тех пор прошли века. И теперь, когда мы вновь, как Русь при Александре Невском, переживаем наглое и беззаконное вторжение в нашу страну гнуснейшего из всех мыслимых врагов, когда озверелые орды гитлеровских убийц, презренные потомки столь же презренных предков, «идя дорогой рыцарских орденов» (как писал их подлый вожак), вновь разоряют и заливают кровью нашу мирную землю, превосходя дикой жестокостью самые темные времена далекого Средневековья, мы с гордостью помним об Александре Невском, с благоговением склоняем головы перед светлой памятью его побед и знаем – «дорога орденов» ведет и скоро приведет гитлеровских зверей к такому же бесславному концу, как и в 1242 году, но на этот раз – к еще более постыдному и горькому» [295] .
Сейчас очевиден запрос на новое идеологическое представление Александра Невского. В чем оно может заключаться? Современная Россия, преодолев установки западничества, начинает шаг за шагом выстраивать евразийский вектор геополитики. В противовес американской гегемонии складывается альянс с Китаем. Актуальным в этой связи могло бы стать позиционирование Александра Невского в качестве евразийца. Особенно востребованной в контексте новой геополитики России могла бы стать тема поиска князем потенциальных альянсов на Востоке.
Заключение
XIII столетие было временем глобальных цивилизационных трансформаций. Взятие крестоносцами Константинополя и создание на месте православной Византии Латинской империи, создание Чингисханом и его преемниками крупнейшей в мировой истории империи, уничтожение Багдадского халифата, восстановление Византийской государственности, провал крестовых походов, мамлюкская революция в Египте, принятие греками унии и отказ от униатства, – всё это было спрессовано в одном столетии. Цивилизационная карта мира выглядела в XIII столетии принципиально иначе, чем привычная для современного человека политическая карта . Изменения границ цивилизаций обусловливались не только военными походами.
В ажная роль в происходящих трансформациях принадлежала религиозному самоопределению. Религии выступали в качестве ценностно-смысловых оснований цивилизаций. Соответственно, и смена религиозной идентичности имела последствием цивилизационные инверсии. Перед развилкой религиозного выбора встала к середине XIII века Монгольская империя. Существовало по меньшей мере четыре сценарные перспективы: тенгрианская, буддистская, исламская и христианская. Перспектива монгольского и шире – евразийского христианства связывалась с Церковью Востока, традиционно позиционируемой в качестве несторианского направления в христианстве. Церковь Востока фактически являлась ядром особой цивилизации, имевшей достаточно широкий ареал распространения, но не имевшей для своего сбережения опорного цивилизационного государства.
Русь в логике цивилизационных транзитов XIII столетия, казалось бы, не имела шансов на сохранение. Объективно она должна была быть раздавлена превосходящими ее по совокупной мощи силами, лишиться не только суверенитета, но и идентичности. XIII век начался с падения Константинополя, что означало для Руси утрату цивилизационного центра. Сама русская общность распадается, группируясь вокруг двух центров: на северо-востоке – Владимира, на юго-западе – Галича. Галицкая Русь, возглавляемая князем Даниилом, дрейфует в сторону Запада. Существовала реальная опасность принудительного обращения «русских схизматиков» в католицизм, гибели, имея в виду униатские тенденции на поствизантийском пространстве, гибели Православной цивилизации в целом. Цивилизационно выжить Руси удалось в значительной степени только благодаря правильно выбранной в критической ситуации стратегии и тактике. Тактика Александра Невского имела три основные составляющие: военную, дипломатическую и религиозно-культурную (тактика «мягкой силы»). Религиозно-культурная и дипломатическая деятельность осуществлялась, по-видимому, с использованием каналов коммуникации с христианами Церкви Востока.
Стратегия Александра Невского имела различия на западном, восточном и южном направлениях. На западном направлении он придерживался тактики жесткого противостояния с использованием военной силы. В борьбе со шведами и немцами князю виделась борьба со стоящей за их спиной Римской Церковью. И шведы, и немцы были для него римлянами. На послания папы Александр давал резкий ответ: «Учения вашего не приемлем!», не оставляющий шансов для компромисса.
«И бысть сеча велика над Римляны», – так автор «Жития Александра Невского» описывал битву на реке Неве. Он наверняка знал, что в сражении русским противостояли шведы, но использовал идентификатор «римляне». Использование такого названия должно было указать, что святой благоверный князь Александр вел борьбу не со шведами или немцами, а с католиками. За спиной у рыцарей – шведских и немецких – стояли Рим и папство. Соответственно и ведомая Александром борьба с Западом имела характер религиозной войны, или войны цивилизаций. Впрочем, отдельных политических акторов на Западе, ок, как прагматичный политик, вероятно использовал для разрушения антирусского католического альянса – императора Священной Римской империи Фридриха II, норвежского короля Хакона IV, литовского князя Миндовга.
На В остоке политика Александра Невского была более сложной и диверсифицированной, чем принято до сих пор считать. Она далеко не исчерпывалась отношениями с улусом Джучи. По-видимому, Александр играл на противоречиях между ним и Каракорумом. Особенно значимыми каракорумские связи в его стратегической игре становятся при великих ханах Мунке и Хубилае. Они, вероятно, служили выстраиваемым противовесом принявшему ислам Берке.
В стратегии на Востоке Александр Невский, по всей видимости, делал ставку на монгольское и тюркское христианство. Христианизация Монгольской империи, а через нее и сопредельных стран являлась, по имеющемуся раскладу сил, реалистичной перспективой. Сценарий не был в итоге реализован, но монгольско-тюркское христианство, как фактор влияния, сыграло свою историческую роль в ослаблении геополитического давления на Русь.