Сказанное не означает, что проводимая до сих пор международная политика была во всех отношениях оптимальной. Однако мы должны помнить, что после краха советской системы США уверенно двинулись к кульминационной точке успеха в наращивании своего могущества на мировой арене. Преодоление этой точки, выход за пределы того, что другие страны терпят довольно спокойно, обернется не продолжением роста могущества и влияния, а крутым па-дением.
Никакие осложнения, трения или политические барьеры, препятствующие практическому применению общей теории стратегии, не уменьшают ее объяснительной и предсказательной ценности и не накладывают запрет на ее использование. Эти препятствия означают всего-навсего, что применение логики стратегии отягощено трудностями – как и в случаях дипломатии и войны. Нередко все эти трудности можно и нужно преодолевать, реализуя логику таким образом, чтобы получать наилучшие результаты на каждом конкретном уровне, от формулировки стратегии театра военных действий и оперативных методов до разработки специфического оружия, от тактических решений до ведения внешней политики. Даже если поставить перед собой намного более амбициозную цель, а именно разработку и применение большой стратегии, способной гармонизировать политику на всех уровнях, – все трудности могут быть преодолены мощным интеллектуальным усилием, упорством и изрядной политической изобретательностью.
Впрочем, нельзя забывать о постоянно присутствующей опасности. При разработке реальных схем большой стратегии следует учитывать наличие огромного числа неопределенностей. Поэтому успех в формулировании и в применении стратегии предполагает выявление и систематизацию ошибок. В повседневной работе большинство правительств допускает немало ошибок вследствие близоруких прагматических решений или спонтанных импровизаций, но, как правило, эти ошибки оказываются мелкими и незначительными, а при удачном стечении обстоятельств они взаимно нейтрализуют друг друга. Успешное применение большой стратегии призвано снизить число мелких ошибок и устранить дисгармонию, но при этом велик риск накопления энергии для совершения более существенных ошибок. Вот почему квазивоенные затеи диктаторов, склонных добиваться полного согласия в политике, так удачно эксплуатируют парадоксальную логику стратегии во всем ее объеме и обыкновенно застигают неприятеля врасплох (но, успешные вначале, эти затеи чаще всего завершаются сокрушительной катастрофой).
Приложения
Приложение 1Определения стратегии
Моя цель состоит в том, чтобы доказать существование стратегии[192] как совокупности повторяющихся явлений, порождаемых человеческими конфликтами, но не в том, чтобы «прописать» некие шаблоны действий. Большинство принятых определений стратегии исключительно нормативно, как будто бы все согласны в том, что указанных явлений не существует или что они слишком очевидны для того, чтобы удостоиться описания. Конечно, поневоле возникает вопрос о том, какова основа для предписаний общего характера, в противоположность специфическим советам, как поступать в том или ином конкретном случае.
Карл фон Клаузевиц, величайший исследователь стратегии, не испытывал ни малейшего интереса к абстрактным определениям, считал все подобные попытки бессмысленным педантизмом. Собственное, характерно конкретное определение стратегии он приводил, когда ему потребовалось отличить стратегию от тактики; перед нами не более чем образчик обычной речи:
«Деление на тактику и стратегию в настоящее время имеет почти всеобщее распространение; каждый более или менее определенно знает, в какую из двух областей он должен поместить отдельное явление, даже не отдавая себе ясного отчета в основании для этого деления. Если подобным подразделением руководствуются бессознательно, то оно должно иметь глубокое основание. Мы его установили и можем сказать, что путеводной нитью наших розысков являлось общепринятое словоупотребление. Произвольные же попытки отдельных писателей определить эти понятия без учета природы вещей мы должны рассматривать как не имеющие общего распространения» («О войне», кн. 2, гл. 1).
Как мы видим, для Клаузевица «стратегия» была нормативной. Таковой она остается и в современном американском определении:
«Наука, искусство или план (подверженный пересмотру), управляющий набором, вооружением и использованием военных сил государства (или коалиции стран) с той целью, чтобы его интересы успешно осуществлялись или ограждались от врагов – фактических, потенциальных или только предполагаемых» (Дж. Кинг, «Лексикон военных терминов», 1960).
Показательно, что другое американское определение, восходящее к официальному военному источнику, толкует термин куда шире:
«Искусство и наука развития и использования политических, экономических, психологических и военных сил, необходимых в военное и мирное время для оказания максимальной поддержки политике, чтобы повысить вероятность и благоприятные последствия победы и снизить шансы поражения» (Объединенный комитет начальников штабов США, «Словарь военных терминов США для единого использования», 1964).
Еще более широким, но столь же предписательным является стандартное определение стратегии из Международного словаря Уэбстера:
«Наука и искусство применения политических, экономических, психологических и военных сил нации или группы наций, призванное обеспечить максимальную поддержку избранной политике в военное или мирное время».
Определение, которое встречается в чрезвычайно официальном коллективном труде «Советская военная стратегия», приписываемом маршалу В. Д. Соколовскому, обнажает марксистскую и бюрократическую предвзятость, устанавливая различие между описательным и предписывающим значением термина:
«Военная стратегия есть система научных знаний, изучающих законы войны и вооруженного конфликта во имя определенных классовых интересов. Стратегия изучает условия и природу будущей войны, методы ее подготовки и ведения, виды вооруженных сил и основы их стратегического использования, а также основы для материально-технического снабжения и командования вооруженными силами в войне. Данные исследования проводятся на основе военного опыта, военных и политических условий, экономического и духовного потенциала страны, новых средств вооруженной борьбы, а также взглядов и потенциала вероятного противника. Одновременно с этим стратегия – это область практической деятельности высшего военного и политического руководства, высшего командования и штабов высокого уровня, которая относится к искусству подготовки страны и вооруженных сил к войне и ее ведению» (Скотт, «Советская военная стратегия», 1975)[193].
Сжатое и емкое определение генерала Андре Бофра[194] нормативно, однако опирается на описании явления и совпадает с моим собственным видением:
«l’art de la dialectique des volontes employant la force pour resoudre leur conflict» («Искусство диалектики воль, использующее силу для того, чтобы разрешить конфликт между ними», Introduction а la Strategie, 1963).
Приложение 2Воздушная война в Персидском заливе 17 января – 27 февраля 1991 года
Таблица 1. Совершенные вылеты
Источники: USAF White Paper и авторские подсчеты на основе опубликованных данных.
Прим. 1: AI = Air Interdiction (упреждение с воздуха) – в данном случае сочетание стратегических (против объектов в глубине территории) и оперативных (против авиации, сухопутных и морских сил) бомбардировок, включая упреждение на поле боя (против иракских сил за линией фронта).
Прим. 2: ОСА = Offensive Counter Air, атака на авиацию, т. е. налеты на базы иракских ВВС и вспомогательные службы.
Прим. 3: CAS = Close Air Support, непосредственнная поддержка с воздуха, т. е. атаки на иракские сухопутные силы на фронте.
Прим. 4: Ударный вылет, как он здесь определяется, включает в себя все самолеты, проникающие во вражеское воздушное пространство с боезарядами класса «воздух – земля». См. таблицу 5, где указано соотношение ударных вылетов и вылетов самолетов сопровождения.
Прим. 5: DCA = Defensive Counter Air, противовоздушная оборона, т. е. воздушные патрули и перехваты.
Прим. 6: SEAD = Suppression of Enemy Air Defences, подавление вражеских средств ПВО, т. е. налеты на иракские противовоздушные ракеты, зенитные установки, соответствующие радары и прочие службы.
Прим. 7: прочие действия ВВС – включая самолеты раннего оповещения, самолеты электронного наблюдения, самолеты РЭБ и т. д.
Таблица 2. Выпущенные с воздуха боеприпасы
Часть 1. Силы США (ВВС, флот и Корпус морской пехоты)
Ракеты класса «воздух – земля»
Управляемые бомбы
Ракеты радиолокационного наведения (для SEAD, см. таблицу 1, прим. 6)
Общее число всех запускаемых с воздуха единиц управляемого оружия: 16 808
Оценка общего веса боеголовок /бомб: 6480 тонн
Крылатые ракеты «Томагавк» морского базирования
Общее число всех единиц управляемого оружия, запущенных с воздуха: 17 109
Общая оценка веса боеголовок / управляемых бомб: 6631
Неуправляемые бомбы
Общий итог:
Общий тоннаж боеприпасов, выпущенных силами США с воздуха: 71 627 тонн
Из них управляемого оружия всех видов: 6 631 тонна, или 9,26%
Общее число боеприпасов, запущенных с воздуха силами США: 195 108
Из него общее число единиц управляемого оружия: 17 109, или 8,8%
Часть II. Оценка тоннажа боеприпасов, выпущенного с воздуха союзниками США по антииракской коалиции
В отсутствие исчерпывающих данных [см. примечания к таблице 3] нижеследующие подсчеты исходят из того, что общий тоннаж ударных вылетов был таким же, как и средний тоннаж вылетов ВВС США, за вычетом В-52.