Уровни стратегии
Введение
Мы видели, каким образом парадоксальная логика, то есть последовательность действий, кульминация, упадок и взаимообращение, наполняет собой область стратегии. Она обуславливает конкуренцию и противостояние целых наций, а также, аналогично, взаимодействие оружия и контрмер в мельчайших нюансах, поскольку одна и та же логика применима как в грандиозных, так и в малых масштабах, во всех формах боевых действий и в противоречивых дипломатических конфликтах мирного времени.
Обычно источником этой логики является динамическое состязание противостоящих друг другу воль. Но предмет, обусловленный парадоксальной логикой, разумеется, изменяется в зависимости от уровня столкновения, начиная с войны и мира между народами и вплоть до высокотехнологичных столкновений между специфическими подсистемами, например, радиолокационными станциями наведения ракет и бортовыми радарами обнаружения.
Каждый уровень обладает собственной реальностью, но очень редко оказывается независимым от уровней, расположенных выше или ниже. Так, происходящее на техническом уровне противопоставление одних типов вооружения другим и разработка соответствующих контрмер подчиняются способам ведения боевых действий на тактическом уровне, где применяются практически эти виды оружия. Очевидно, что сила или слабость войск как целого определяются иными, самыми разнообразными факторами (одни материальны – это снабжение; другие конкретны – это подготовка, третьи загадочно неосязаемы – это боевой дух, сплоченность и лидерство). Последние зачастую важнее для исхода сражения, нежели инженерные факторы, задающие возможности и ограничения видов оружия. Кроме того, сам тактический уровень подчиняется более высоким уровням, где господствуют уже другие факторы.
Изолированные бои возможны, именно таково определение операций «коммандос» (или «специальных операций», по военной терминологии США). Но обычно действия отдельных подразделений вооруженных сил на тактическом уровне, с той и другой стороны конфликта, суть элементы более крупных акций, в которые вовлечены многие другие подразделения. То есть это уже события оперативного уровня, взаимодействия множества подразделений с обеих сторон, которые определяют последствия того, что сделано или не сделано на уровне тактическом. Когда какое-либо подразделение храбро сопротивляется атаке, тактический успех ведет всего-навсего к плену или гибели, если другие подразделения с обеих сторон отступают; когда подразделению не удается самому пойти в атаку, оно еще может влиться в более широкое наступление, если другие атакующие подразделения добиваются успеха. Иными словами, оперативный уровень обыкновенно преобладает над тактическим, а факторы, обусловленные логикой оперативного уровня, будут существенно отличаться: детали топографии и диспозиции, к примеру, отходят на второй план, поскольку исход сражения определяется общим взаимодействием соперничающих схем ведения войны. Поэтому тактически слабые части могут нанести поражение более сильным, если следуют более продуманной общей схеме, а тактически сильные части могут потерпеть поражение, если руководствуются слабой оперативной схемой, – как случилось в мае 1940 года, когда англо-французские войска были разгромлены существенно более слабыми немецкими (об этом см. далее).
События на оперативном уровне могут иметь очень широкий размах, но они никогда не бывают автономными. Эти события, в свою очередь, обусловлены более широким взаимодействием вооруженных сил как целого в рамках всего театра военных действий, точно так же, как сражения являются лишь составными элементами целых кампаний. Именно на этом, более высоком уровне – уровне театра военных действий – последствия отдельных операций образуют общую диспозицию сил нападения и обороны. Эти широкие военные цели едва ли принимаются в расчет на оперативном уровне, где защищающиеся могут принять решение о наступлении, чтобы занять лучшие позиции для обороны своего сектора, а атакующие могут оставаться в обороне на каком-то одном участке фронта, чтобы сосредоточить силы для нападения в другом месте. По большей части проведение операций на уровне театра военных действий обычно включает в себя как наступательные, так и оборонительные действия оперативного уровня, независимо от того, какова основная цель – нападать или обороняться. Значительно различаются здесь и ключевые факторы. Например, в сухопутной войне подробная топография, зачастую крайне важная тактически, не слишком-то значима в оперативном отношении и полностью отступает на задний план на стратегическом уровне, где учитывается, скорее, вся география столкновения, протяженность фронтов, глубина территории с каждой стороны, дороги и прочая транспортная инфраструктура. Именно на уровне театра военных действий, где больше не только пространства, но и времени, ключевым фактором выступает снабжение: тактический бой может выиграть подразделение, располагающее лишь собственными боеприпасами, топливом и продовольствием, даже будучи отрезанным от складов; сражения на оперативном уровне выигрываются при тех же условиях (возможно, с захватом вражеских топлива, провианта, даже оружие и боеприпасов, что позволит взять верх еще в одной битве – как это неоднократно удавалось немцам в Северной Африке в 1941–1942 годах против британцев). Но на уровне театра военных действий требуется обеспечивать снабжение кампании в целом, для многих столкновений и сражений, и в этих масштабах боевая сила войск во всей их совокупности не может в конечном счете превышать глубину снабжения; вот почему, кстати, блестящие оперативные победы немцев в Северной Африке завершились полным поражением. Неоднократно побеждая британцев искусными маневрами, они в конце концов остались без снабжения, поскольку было невозможно переправить достаточно топлива и боеприпасов через Средиземное море, а затем через обширную пустыню, ускользнув от британского флота и авиации.
В свою очередь, все факторы ведения войны на одном или более театре военных действий, равно как и подготовку к войне в мирное время, следует трактовать как проявление борьбы наций на высшем уровне большой стратегии, где все, что имеет отношение к войне, помещается в широкий контекст внутренней политики, международной дипломатии, экономической деятельности и всего остального, что ослабляет или укрепляет государство.
Поскольку конечные цели и средства присутствуют лишь на уровне большой стратегии, исход военных действий определяется только на высшем уровне: даже самое успешное завоевание может оказаться промежуточным результатом, который будет отменен дипломатическим вмешательством более мощных держав; напротив, даже тяжелейшее поражение можно пережить за счет обретения новых союзников, привлеченных ослаблением проигравшего в стандартной схеме баланса сил.
Эти пять уровней стратегии образуют четкую иерархию, но они не просто навязывают друг другу результаты, а взаимодействуют между собой. Техническая эффективность важна только своими тактическими последствиями (хорошие пилоты могут сбить самолеты, более совершенные, чем те, которыми они управляют; лучшие танки могут быть подбиты более подготовленными экипажами). С другой стороны, действия на тактическом уровне, конечно, в известной степени зависят от технической оснащенности (даже очень хороший пилот иногда бессилен против самолета с принципиально лучшей конструкцией). Точно так же многие тактические события, формирующие оперативный уровень, влияют на результаты последнего и сами подвергаются его влиянию. Схожим образом акции на оперативном уровне проявляются на уровне стратегии театра военных действий, который определяет их цель, а вся военная деятельность в целом влияет на то, что происходит на уровне большой стратегии, пусть именно этот уровень определяет окончательные результаты войн.
Словом, у стратегии есть два различных измерения: вертикальное измерение различных уровней, взаимодействующих друг с другом, и горизонтальное измерение, в котором динамическая логика действия и противодействия разворачивается в пределах каждого из уровней. Наше исследование началось с горизонтального измерения, тот или иной уровень просто упоминался, без каких-либо попыток дать ему определение. Это было сделано для того, чтобы избежать осложнений, впервые описывая парадоксальную логику в действии со всеми ее результатами, зачастую поистине поразительными. Но теперь ряд определений каждого из этих пяти уровней, тщательно сформулированных и представленных в форме таблицы, мог бы показаться уместным. Впрочем, наш предмет многообразен в той же мере, в какой многообразна человеческая жизнь; он часто наполнен сильными чувствами и обусловлен установленными правилами и устремлениями; затуманен неопределенностями времени и места каждого происшествия. Поэтому словесные сети абстрактных рассуждений способны уловить лишь пустые формы стратегии, но не ее бурное содержание. Сейчас в ходу великое множество определений тактики и прочих уровней стратегии. Но достаточно взглянуть на любое из них, чтобы усмотреть обилие недочетов. Пускай последние исправляют, формулируя новые определения для различных подкатегорий (военно-воздушная тактика, военно-морские операции и т. д.), в конце концов потребуется целый словарь, чтобы напомнить нам, что конкретно имелось в виду в том или ином случае, а на самом деле наше понимание реального содержания стратегии ничуть не улучшается.
Поэтому давайте двигаться дальше, погружаясь в субстанцию стратегических столкновений, – на сей раз для того, чтобы вычленить составляющие их уровни. Сосредоточиваясь поочередно на каждом из уровней, прежде чем прийти наконец к рассмотрению их динамического целого на уровне большой стратегии, мы обнаружим границы, разделяющие естественные напластования конфликта. Тогда мы отважимся на определения и будем рассуждать о реальности, а не возводить пустые здания из слов.
Имея в виду эту цель, возьмем показательный случай: оборону Западной Европы в заключительные годы холодной войны. После арабо-израильской войны 1973 года, в которой противотанковые и противовоздушные ракеты сыграли немалую роль, некоторые военные эксперты заявили, что вооруженные силы НАТО (далее – просто «Альянс») могут успешно сопротивляться советскому наступлению на Западную Европу, полагаясь на «высокотехнологичное» неядерное оружие, а потому Альянс больше не нуждается в дорогостоящих сухопутных войсках, которые накапливал до сих пор в виде бронетанковых и моторизованных дивизий при поддержке самоходной артиллерии. Также указывалось, что Альянсу теперь не нужно полагаться на ядерное оружие – разве только для того, чтобы удержать Советский Союз от применения своего ядерного арсенала. Ниже мы подробно рассмотрим эту ситуацию, приведем подлинные исторические примеры для иллюстрации наших рассуждений, но не для того, чтобы подкрепить или осудить факты. Ведь мы уже достаточно хорошо разобрались в комплексной стратегии и понимаем, что к истории нельзя подходить с подобными мерками.