Эти пять уровней стратегии образуют известную иерархию, но они не просто «спускаются» сверху вниз, а взаимодействуют друг с другом. Техническая эффективность важна только своими тактическими последствиями (хорошие пилоты могут сбить самолеты, более совершенные, чем те, которыми они управляют; лучшие танки могут быть подбиты более подготовленными экипажами). Но, с другой стороны, действия на тактическом уровне, конечно, в известной степени зависят от технической оснащенности (даже очень хороший пилот иногда оказывается бессилен против самолета с принципиально лучшей конструкцией). Точно так же многие тактические события, образующие оперативный уровень, влияют на результаты, достигнутые на нем, но и сами подвергаются его влиянию. Схожим образом шаги на оперативном уровне приводят к последствиям на уровне стратегии театра военных действий, который определяет их цель, а вся военная деятельность в целом влияет на то, что происходит на уровне большой стратегии, хотя именно этот уровень определяет окончательные результаты.
Поэтому у стратегии есть два различных измерения: вертикальное измерение различных уровней, взаимодействующих друг с другом, и горизонтальное измерение, в котором динамическая логика действия и противодействия разворачивается в пределах каждого из уровней. Наше исследование началось с горизонтального измерения, и тот или иной уровень лишь упоминался, без каких-либо попыток дать ему определение. Это было сделано для того, чтобы избежать осложнений, когда впервые излагалась парадоксальная логика в действии со всеми ее результатами, часто поразительными. Но теперь ряд определений каждого из этих пяти уровней, тщательно сформулированных и представленных в форме таблицы, мог бы показаться уместным. Однако наш предмет так же многообразен, как и человеческая жизнь, часто наполненная сильными чувствами и обусловленная установленными правилами, и так же зависит от особенностей времени и места каждого происшествия. Поэтому словесные сети отвлеченных фраз могут уловить лишь пустые формы стратегии, но не ее бурное содержание. Сейчас в ходу уже очень много определений тактики и других уровней стратегии. Но достаточно взглянуть на любое из них, чтобы усмотреть множество недочетов. И даже если их исправляют, формулируя новые определения для различных подразрядов (военно-воздушная тактика, военно-морские операции), то, в конце концов, потребуется целый словарь, чтобы напомнить нам, что мы имели в виду в том или ином случае. В действительности же наше понимание реального содержания стратегии ничуть не улучшается.
Поэтому давайте двигаться дальше, погружаясь в саму субстанцию стратегических столкновений — на сей раз для того, чтобы вычленить составляющие их уровни. Сосредоточиваясь поочередно на каждом из уровней, прежде чем прийти, наконец, к рассмотрению их динамического целого на уровне большой стратегии, мы обнаружим границы, разделяющие естественные напластования конфликта. И если мы отважимся на определения, то будем говорить о реальности, а не возводить пустые здания из слов.
Рассмотрим с этой целью один лишь показательный случай: оборону Западной Европы в последние годы «холодной войны». После арабо-израильской войны 1973 года, в которой и противотанковые, и противовоздушные ракеты играли значительную роль, некоторые военные эксперты заявили, что вооруженные силы НАТО (далее «альянс») могут успешно сопротивляться нападению СССР на Западную Европу, полагаясь на «высокотехнологичное» неядерное оружие. Предполагалось, что альянс больше не нуждается в дорогостоящих сухопутных войсках, которые он до сих пор держал в Европе, и менее всего ему требуются бронетанковые и механизированные дивизии, поддерживаемые самоходной артиллерией. Еще более важным казалось то, что альянсу теперь не нужно полагаться на ядерное оружие — разве только для того, чтобы удержать Советский Союз от его применения. Ниже мы внимательнее рассмотрим эту ситуацию, с приведением реальных исторических примеров, необходимых для иллюстрации наших рассуждений, но вовсе не для того, чтобы одобрить их или осудить. Ведь мы уже достаточно хорошо знаем, насколько сложна стратегия, чтобы понимать: нельзя искажать историю подобным образом.
Глава 5Технический уровень
Различные предложения по неядерному оборонительному вооружению, обсуждавшиеся до тех пор, пока «холодная война» не пришла к своему внезапному и мирному концу, сосредоточивались главным образом на «центральном фронте» протяженностью около 400 миль, то есть на границе между Западной Германией и ее недружелюбными соседями: Восточной Германией, которой более не существует, и Чехословакией, сейчас разделенной надвое. Все эти предложения основывались на тех или иных комбинациях из двух идей. Одна идея заключалась в том, что вторгнувшимся советским танковым и мотострелковым (моторизованным) дивизиям могут успешно сопротивляться пехотные подразделения, оснащенные множеством противотанковых ракет. По некоторым предложениям, эта пехота должна была состоять из регулярных войск, которым надлежало полностью заменить собою бронетанковые и механизированные дивизии, дислоцированные в Европе. Последние стоили немалых денег и к тому же считались «провокационными», поскольку могли использоваться как для обороны, так и для нападения. По иным предложениям, новая пехота с противотанковыми ракетами должна была состоять из подразделений резервистов или ополченцев, которые следовало добавить к уже существующим бронетанковым и мотострелковым войскам, чтобы обеспечить следующий уровень обороны.
Другая идея, не столь простая, заключалась в том, чтобы объединить спутниковые и авиационные бортовые приборы обнаружения, сети коммуникации, компьютеризированные центры сбора данных и контроля, а также ракеты дальнего действия со множеством боеприпасов раздельного наведения, — в единые системы «Глубокой атаки» (Deep Attack). Благодаря этому приборы должны были обнаружить и локализовать советскую бронетехнику и другие движущиеся цели даже за сотни миль до линии фронта. По специальным каналам информация передавалась компьютеризированным центрам сбора данных и контроля, где проявлялась полная картина всей совокупности целей, позволявшая немедленно принимать решения относительно ее поражения. Наконец, ракеты должны были массированно атаковать обнаруженные цели своими боеголовками раздельного наведения. Поэтому система «Глубокой атаки» могла задержать, дезорганизовать и численно уменьшить наступающие советские танковые и мотострелковые колонны задолго до того как они могли бы прибавить свою массу, инерцию движения и, огневую мощь* к начальному наступлению, предпринятому советскими войсками, уже находящимися на фронте. Далее в игру вступали западные военно-воздушные войска, к тому моменту достигшие превосходства в воздухе. Но общая цель «Глубокой атаки» заключалась в том, чтобы действовать в очень широких масштабах сразу после начала войны, не дожидаясь завоевания превосходства в воздухе, не опасаясь промедлений, возможных в случае уничтожения воздушных баз или же просто нелетной погоды. «Холодная война» давно закончилась, но система «Глубокой атаки» продолжает жить под иным названием: системы «Распознавание — Удар» («Reconnaissance-Strike») представляют собою наиболее конкретное воплощение «революции в военном деле» («Revolution in Military Affairs») — знаменитой RMA (РВД), с которой так носились военные бюрократы по обе стороны Атлантики в 1990-е годы. Интересно следующее: несмотря на название явно в советском стиле, многие думают, что RMA (РВД) — американская идея и является новым побочным продуктом компьютерной технологии, хотя в действительности эта схема возникла в советском Генштабе в 1970-е годы, когда советская компьютерная индустрия, как хорошо известно, сильно отставала от западной.
Рассматривая обе эти идеи, мы уже можем представить себе, что, вероятно, попыталась бы сделать советская сторона, чтобы справиться с ними или обойти их, вынудив скатиться вниз по кривой эффективности с кульминационной точки успеха. Но наша цель состоит скорее в том, чтобы вскрыть общие закономерности действия стратегии, нежели в том, чтобы обсудить достоинства этих самых предложений. Поэтому нам следует просмотреть не фильм динамических взаимодействий в пределах каждого отдельного уровня, а нечто вроде стоп-кадра каждого из уровней последовательно. Начнем с первой идеи: с пехоты (anti-tank infantry), вооруженной противотанковыми ракетными установками (ПТУР).
Вначале мы рассмотрим противостояние между разными видами оружия, предположив, что с ними обращаются умелые экипажи и расчеты, о которых в данном техническом контексте нам не надо больше ничего знать. С одной стороны мы видим танки и боевые машины пехоты (БМП) = (infantry combat carriers), образующие острие наступающих советских дивизий, стремящихся прорваться через фронт альянса. С другой стороны мы видим пехоту в обороне, вооруженную ПТУР (anti-tank missiles); возможно, она развернута на открытой местности или, что более благоразумно, за естественными укрытиями, или (что менее вероятно) в бетонных ДОТах и ДЗОТах. На данном уровне стратегии мы закрываем глаза на это различие, точно так же, как не принимаем во внимание то, как именно продвигаются советские танки: совершенно открыто или же осторожно пробираясь по скрытым путям подхода, которых в достатке в низменностях или лесистых местах. Здесь стоит напомнить, что немецкие леса славятся своей ухоженностью с тех пор, как в XIX веке их благоустроили, а кроме того — они пересечены множеством противопожарных просек и дорог. На данном уровне достаточно рассмотреть всего одну противотанковую ракету и всего один советский танк или БМП, причем они могут встретиться друг с другом на местности, лишенной каких-либо особых свойств, на расстоянии дальности стрельбы.
Отметим, что противотанковая ракета — очень дешевый вид оружия в сравнении с танком или даже с БМП. Ее цена (скажем, $20 000) составляет, возможно, лишь один процент от стоимости танка или десять процентов (максимум) от стоимости БМП. При этом для того чтобы составить расчет ПТУР, требуется не более двух человек, а в танке должно быть три-четыре человека, точно так же как и в экипаже БМП (не считая пехотинцев, сидящих в машине). Во что бы ни ставить жизни людей и их службу, эта разница лишь подтверждает преимущество пехоты, вооруженной ПТУР.