акская армия и двинуть свои силы ни назад в Ирак, ни вперед в Саудовскую Аравию, потому что эти силы были бы обнаружены и мощно атакованы с воздуха. Но, даже если бы они остались на своих тщательно замаскированных и зарытых в землю позициях, танки, БТР и орудия все равно были бы уничтожены прямыми попаданиями управляемых боезарядов[135], наряду с самолетами в бетонных ангарах или вне них, ракетными батареями, командными постами, боевыми кораблями и многим другим. Гордость режима, его большой военно-промышленный комплекс также был серьезно поврежден в ходе атак с воздуха. После войны инспекторы ООН обнаружили немало сохранившихся военных объектов, но многие сборочные линии, фабрики и ремонтные мастерские, центры разработки ракетного и ядерного оружия, фабрики по производству средств химической и бактериологической войны, промышленные предприятия и склады были разбомблены, причем вполне успешно.
Англо-американское воздушное наступление на Германию разрушило многие города, и большие, и малые, но не нанесло никакого прямого урона германской военной мощи. Напротив, в 1991 году воздушная атака на Ирак оставила в неприкосновенности почти все его крупные и мелкие города, но нанесла сокрушительное поражение иракским вооруженным силам, так что запланированное решающее наземное наступление не привело к серьезным боям, поскольку ему почти никто не противостоял. Иракские войска, почти обездвиженные, часто голодные и страдающие от жажды, сократившиеся в числе из-за дезертирства[136], уже потерявшие от ударов с воздуха многие виды своего тяжелого вооружения[137], почти не сопротивлялись 100-часовому маршу союзных наземных сил вокруг Кувейта и по его территории. Защищенные прочной броней американские боевые танки М-1 продвигались практически без помех, но таким же образом наступали и легкобронированные БТР, и джипы французского Иностранного легиона, и даже взятые в аренду машины смелых до безрассудства журналистов. Даже сама логика наземного наступления была обусловлена осознанием военно-воздушной мощи: вооруженные силы США и войска коалиции наступали разрозненными колоннами, отстоявшими друг от друга слишком далеко для того, чтобы иметь возможность оказать друг другу поддержку, так как все были уверены, что любая попытка иракцев напасть на одну из колонн будет немедленно пресечена атакой с воздуха.
В конечном счете, именно военно-воздушная мощь выиграла войну, в том объеме, в котором Соединенные Штаты хотели выиграть ее. Президент Джордж Буш объявил в одностороннем порядке о прекращении огня 27 февраля 1991 года, когда Саддам Хуссейн еще оставался у власти и имел в своем распоряжении значительные силы. Только завоевание всего Ирака наземными силами могло бы гарантировать ликвидацию режима Саддама Хуссейна. Однако если бы разработчикам удара с воздуха поручили выполнить эту задачу, они не справились бы с ней, просто продолжая наносить удары с воздуха в течение достаточного долгого времени. Если бы движение по дорогам в Багдад и из него, а также ремонтные работы по восстановлению систем жизнеобеспечения и средств связи были парализованы ударами с воздуха, то в высшей степени централизованный иракский диктаторский режим оказался бы полностью отрезанным от оставшейся части страны. Став в собственной осажденной столице беженцем, вынужденным прятаться от воздушных атак, Саддам Хусейн наверняка утратил бы контроль над государственной системой безопасности и пропагандистской машиной, благодаря которым держалась его власть. Но еще задолго до этого любая часть страны, более или менее отдаленная от столицы, была бы освобождена от гнета, и мощные оппозиционные силы вырвались бы наружу как на юге, населенном шиитами, так и в северном Курдистане. Именно такая перспектива и побудила президента Буша остановить войну на том этапе, на каком он это и сделал. Если бы Ирак распался, то потребовалось бы постоянное военное присутствие США в Месопотамии, чтобы удержать экспансию Ирана.
Понять, что именно произошло в ходе той или иной войны — даже недолгой, односторонней и ограниченной одним-единственным театром военных действий, — обычно очень нелегко, так как реальное развитие событий нужно рассмотреть сквозь слепящие отблески различных уровней войны: политического, стратегического, оперативного, тактического и технического. Каждый из них своеобразен, а некоторые противоречат друг другу. В качестве примера можно привести участие арабских войск в антииракской коалиции, очень ценное с политической точки зрения, но незначительное с точки зрения оперативной, хотя, опять же, потенциально полезное на уровне стратегии театра военных действий, поскольку египтяне, сирийцы и саудовцы, по крайней мере, присутствовали на среднем участке фронта между морской пехотой США на побережье и основными силами армии США и Великобритании в глубине территории. Если бы вместо случившейся кавалькады там разгорелись настоящие бои, то присутствие в коалиции арабских войск могло бы сыграть определенную роль.
Само наличие и взаимодействие различных уровней дает повод для грандиозной сумятицы и множества противоречий, что доказывают бесконечные переписывания военной истории. Это же предоставляет некоторые возможности для неверной интерпретации: либо с целью удовлетворить личные амбиции, либо для того, чтобы потрафить притязаниям тех или иных соперничающих военных ведомств. С помощью выбора того или иного уровня, который лучше всего подходит для выполнения намеченных целей — тактического или политического, оперативного или стратегического, — можно аргументированно доказать целый ряд тезисов и извлечь практически любой «урок», часто для того, чтобы оправдать те или иные решения военных, сделанные гораздо раньше-, или подчеркнуть заслуги того или иного рода войск или вида вооружений. Если уж пускаться в это методологическое болото, то при условии воздержания от всякой попытки извлечь так называемые уроки из любой войны, до тех пор пока эта война не будет всесторонне осмыслена на различных уровнях и в обоих измерениях. А эту задачу, как правило, удается решить только после того как сменятся примерно два поколения, бывшие противники уже отойдут в мир иной, все эмоции утихнут, и последние тайны будут раскрыты.
Только один вывод о войне в Персидском заливе 1991 года можно сделать уверенно: боевые действия разворачивались без обычного в таких случаях чередования приливов и отливов военной удачи, что, как правило, характеризует любую серьезную войну, поскольку был достигнут немедленный успех в исторически небывалой воздушной атаке, «обезглавившей» противника. В остальном же пока можно сделать только первоначальную попытку понять, что же в действительности произошло, не пытаясь извлечь из этого непререкаемые выводы. Наступательная военно-воздушная мощь в особой степени зависит от ситуации, в частности, от интенсивности конфликта. В крайнем случае, например при сугубо партизанской войне, бомбардировка с воздуха обречена на то, чтобы оказаться бесполезной, вне зависимости от ее убийственного эффекта или от точности. Выявить какие-либо стратегические цели для авиации невозможно, ведь партизаны слишком рассеяны для того, чтобы их можно было бы успешно бомбить, а их пропагандисты, снабженцы и вожди неотличимы от обычного населения. Напротив, в той мере, в какой возрастает интенсивность конфликта, растет и потенциальная ценность наступления с воздуха, достигая, в конце концов, другой своей экстремальной точки — войны, которую можно выиграть только за счет ВВС. К этой категории относились войны в Персидском заливе 1991 года и в Косове 1999 года, если, конечно, согласиться с тем, что их единственной целью было выдавить наступавших из Кувейта и Косова соответственно.
С определенной долей осторожности можно сделать еще два вывода относительно двух этих войн. В обоих случаях ВВС были решающим видом вооруженных сил, притом — в степени, небывалой в анналах истории войн; в обоих случаях наступления с воздуха отличались сутью, а не размахом, от всех предыдущих воздушных сражений. Ибо вовсе не огромное количество сброшенных с воздуха боеприпасов привело к достигнутым результатам.
Во время войны в Персидском заливе на брифингах для СМИ царил торжественный настрой и каждый день количество произведенных боевых вылетов объявлялось так, как будто бы каждый из них завершался бомбовым ударом. Между тем только половина из примерно 110 000 вылетов, зафиксированных с начала кампании 17 января 1991 года до прекращения огня 27 февраля 1991 года, были «ударными»[138]. И даже, эти самолеты несли не слишком большую бомбовую нагрузку. Даже огромные старинные бомбардировщики В-52 несли примерно половину нагрузки в сравнении со своими предшественниками в войне во Вьетнаме, сбросив в общей сложности 25 700 тонн бомб во время 1624 боевых вылетов[139], то есть 15,8 тонны за вылет. Что же касается основной массы истребителей-бомбардировщиков и штурмовиков (т. е. легких бомбардировщиков), то их средняя бомбовая нагрузка была гораздо меньше, чем теоретически возможная. Например, истребители-бомбардировщики F-16 (самый массовый самолет ВВС США) были, как правило, вооружены двумя бомбами Mk-84 общим весом в 4000 фунтов, что составляет практически только одну треть максимальной нагрузки этого типа самолета[140]. Что же касается легких бомбардировщиков F-117«Стелс» (которые сложно засечь) — единственного типа пилотируемых самолетов, которые атаковали цели в центре Багдада, — то они несли в среднем по 1,5 тонны бомб во время 1300 боевых вылетов в ходе войны[141]. В реальности средняя бомбовая нагрузка на каждый американский боевой самолет, за исключением В-52, составляла чуть менее тонны