вышло так, то получилось бы, что я не просто содействую преступлению, а хотя бы косвенно помогаю людям! Но если это обычный психотроп, то я такая же мразота, как и любой другой преступник. Моральная гавань, где всем поступкам находилось оправдание, оказалась такой тихой и уютной, что всасывала меня, изменяла, заставляла врать самой себе. И тогда я придумала выход.
Через неделю я уже не выдержала внутреннего напряжения и заявила Триш, что отправляюсь в город — хочу купить комплект нижнего белья, чтобы поразить Эрка, если он соизволит предоставить мне такой шанс. Выбрала специально такой момент, когда она только засела за эссе, в надежде, что Триш уже не станет отвлекаться от задания. Но она сразу вскочила и с диким восторгом принялась собираться.
— Триш, да не надо идти со мной. Я хочу на обратном пути заехать в квадрат Эрка… ну, будто случайно мимо проходила и…
— Ничего! — верещала подруга. — Там и разойдемся, а то как же ты будешь покупать без взгляда со стороны?
Я любила Триш. И к ее характеру давно привыкла, но до сих пор передо мной и не стояло выбора: обидеть ее резким отказом или посвятить в свой план, в который ее ни в коем случае нельзя посвящать.
И вдруг заявился Одир — писать эссе, конечно. Парадоксально, но Триш мгновенно согласилась отпустить меня одну и даже аргументов больше не потребовалось. Ясен пень, дело нечисто. Я грозно потрясла перед глазами ракшаса пальцем, он в ответ зачем-то облизнулся, но большего сделать я не могла. Триш — взрослый человек! Не сидеть же мне всю жизнь рядом с ней с фонарем, чтобы какой-нибудь оборотень не пробрался к ней между ног. Потому, надеясь на благоразумие обоих, я покинула территорию академии.
На стоянке села в платный перевозчик и назвала улицу. Я теперь была точно уверена, что обязана это сделать — найти того самого перевертыша и задать ему вопросы. До тех пор я не смогу спокойно дышать.
Без труда нашла нужный дом и невысокую дверь в подвал, на которой стоял только номер. Сделала три медленных вдоха и выдоха, потом решительно открыла. Я на девяносто процентов уверила себя, что мне ничего не грозит. Если бы они собирались меня убить, то давно бы это сделали.
Вошла, осмотрелась. Помещение напоминало большой склад: коробки, столы, табуретки. Остановилась в самом центре под пристальным вниманием пяти оборотней — они все улыбались, а кто-то даже выдал с изумленной иронией:
— Ого, какие люди собственной персоной!
Меня встреча не удивила. Наверняка каждый из них знал меня в лицо, а может, каждый из них уже где-нибудь появлялся под моим образом. Коснуться меня можно было не только во время кражи, но и в клубе — намного раньше, чем начались основные события. Но замерла я не поэтому — с этого места я точно ощущала, что он здесь.
— Я хочу поговорить с…
— С кем? — не выдержал тот же. — Милая Дая Джисс, поговори со всеми нами, раз уж приперлась.
Перевертыш шагнул чуть ближе, но ощущение не усилилось. Не он. Любой из оставшихся четверых. Вот и момент, когда я всерьез пожалела, что так и не выяснила имя блондинчика. Среди этих не было блондинов — ну, разве что тот, впереди. Но он скорее русый, да и больше ничего общего. Перевертыши — самые отвратительные оборотни! Жуткие твари, которые даже настоящего лица не показывают! Они могут оказаться кем угодно и не быть никем — это вызывает чувство невыносимого диссонанса.
Я начала злиться, но пока еще пыталась говорить ровным тоном:
— Я хочу поговорить с тобой! Один на один!
— С кем? — захохотал и второй.
И это окончательно выбило из колеи. Я перестала сдерживаться и буквально заорала:
— Я не твоя марионетка, слышишь?! Не думай, что загнал меня в угол! Я ненавижу тебя настолько, что уже почти готова снова пойти в полицию и требовать импульсного допроса! Лишь бы тебя… всех вас поймали!
Немного на нервах преувеличила, но это было к месту. На самом деле, перевертыши подставили меня слишком удачно — я физически сейчас не могла обратиться к полицейским. Возможно, когда-нибудь, и только в том случае, если буду уверена, что диоды действительно опасны. Пока психика до сих пор цеплялась за оправдания.
Перевертыши теперь не смеялись, только улыбались и переглядывались друг с другом, явно намереваясь издеваться надо мной до тех пор, пока сама не выдержу и не уйду. Им не нужна эта встреча, я и так делаю все, что они хотят. Эта встреча нужна только мне.
Я закрыла глаза, стараясь отвлечься от внешних звуков. Шагнула вперед, потом влево. Нет, нужно вправо. Уловила. Замерла.
— Что она делает? — раздалось со спины.
— Понятия не имею. Может, мы переборщили с девчонкой? Не выдержала и спятила?
Я открыла глаза — ближе всех находился пожилой мужчина, явно за полторы сотни лет. Только виски седые, но вокруг рта и глаз морщинки. И пристальный взгляд уже мутноватых от возраста глаз. Теперь я точно знала, что не ошиблась:
— Ты… отродье оборотней! Ты не имел права ни лезть в мое сознание, ни шантажировать, ни втягивать меня в свои дела!
Он легко для своего видимого возраста соскочил со стола и сказал сухо:
— Ну ладно, давай поговорим. Хотя еще слишком рано для разговоров. За мной.
И направился вглубь помещения, где я только сейчас разглядела лестницу на второй этаж. Поспешила за ним. В спину раздалось:
— Шеф, а нам что делать?
Он ответил, не оборачиваясь:
— Работать. Распаковывайте остатки.
Так он еще и главный. Могла бы догадаться… Хотя я и догадывалась, но до последнего надеялась, что это не так. Пока поднималась по лестнице, успела взять себя в руки. Потому, когда мы прошли в уютно обставленную и явно жилую комнату, заговорила спокойнее:
— Я собиралась просто поговорить, объясниться, а не ругаться.
Он повернулся ко мне и ответил жестко:
— Никогда не смей орать на меня при подчиненных, Дая. Им и так непонятно, с чего вдруг у тебя настолько привилегированное положение.
— Это у меня-то? — я снова сказала громче, но тут же снизила тон: — Да вы меня в тюремный квадрат запихнули!
— И с тобой там ничего не случилось. Мы же тебя оттуда и вытащили. Но тебе нужен был этот урок, чтобы дальше проблем не возникало.
— Ну да! Чтобы я работала на вас в академии!
Он вдруг улыбнулся — очень мягко, нежно. Я не могла бы объяснить почему, но эта улыбка уже сильно отдавали чем-то знакомым.
— Работала? Не слишком переработалась, любимая? К тому же скоро у тебя вообще ни о чем спрашивать не будут — клиенты сами готовы привлекать новых клиентов.
— И тем не менее! — я не сдавалась, хотя и понимала, что он прав. Все курсанты, с которыми я успела пообщаться, с радостью поделятся новостью со своими друзьями, а те со своими. Уже очень скоро никто и не вспомнит обо мне. Добавила менее уверенно: — Мне нужны объяснения… Для начала скажи, как мне к тебе обращаться.
— Так и не помнишь? — он досадливо поморщился. — Тогда называй как обычно — любимый. Мне почему-то очень хочется, чтобы ты сама почувствовала мое имя. Это будет как признание.
Я начала волноваться:
— В чем признание? И как ты пролез в мою голову? Это какой-то гипноз? Почему именно я?
Он теперь улыбался шире, склонив голову набок. Некрасивое лицо мужчины странным образом притягивало. Как если бы и правда было любимым.
— Слишком много вопросов, хорошая моя. Да, что-то наподобие гипноза.
— А поточнее? — я прищурилась.
— Связь оборотней. Возможно, ты слышала про такую. Это гарантирует, что чувства не пройдут, что никто другой влюбленности не вызовет. Мне нужно было пробраться в твое сознание, потому я рискнул. Сработало только в одну сторону, ты не участвовала, потому ты не можешь проникать в мои сны и не можешь вспомнить мое имя.
Я разинула рот. Не в силах собраться с мыслями, рассеянно уставилась в пол. Потом прошла дальше и бессильно упала на потрепанный диван. Подумала. Кричать и возмущаться бестолку — надо разговаривать. Просить, умолять, если понадобится, но истерики точно ничему не помогут. Кажется, я что-то слышала про эту связь — да, вид гипноза, который был разработан нашими же учеными после войны с дерьяками. Таким образом они, вероятно, надеялись ограничить популяцию оборотней, ведь у них очень сильные гены — чаще всего ребенок наследует именно их расу. Но после того как нелегальные оборотни полностью изолировались от людей, то необходимость в этом отпала. Я слишком мало знала об этом, чтобы сейчас хоть что-то понимать. Теперь я говорила сдавленно, стараясь подбирать каждое слово:
— Ты ведь не хочешь сказать, что эта связь была возможна, потому что во мне течет кровь оборотней?
— Не течет. Ты стопроцентный человек, насколько я чувствую.
— Тогда как это возможно?
— А какая разница? Просто так никто не делал, но сам принцип работает для всех. Наша ДНК не настолько и разная, как вас учат в гимназии.
В груди неприятно сжимало.
— Допустим. И как ты это сделал?
— Разве тебе сейчас важен именно алгоритм, Дая? Тоже хочешь себя к кому-нибудь привязать?
Голова закружилась, а в ушах зашумело. Я снова поднялась на ноги, не в силах усидеть на месте.
— Итак, ты использовал эту штуковину, чтобы втянуть меня в преступную сеть? Именно поэтому я чувствую к тебе то, что я чувствую?
— А что ты чувствуешь?
Я не смотрела на него, но слышала улыбку в голосе. Но изливаться в признаниях я точно не хотела — гордость не позволяла. Потому ответила пространно:
— Странный прилив энергии. Ведь именно так я сегодня тебя и узнала.
— Если захочешь закрепить эту связь со своей стороны, то прилив будет намного сильнее. Это такая нерушимая тяга. Любовь в чистом виде, как выжимка всех настоящих эмоций.
Я покачала головой. Пока не видела его, то слышала знакомые интонации, и это было приятно. Но, несмотря на это, ответила:
— Не могу придумать ни одной причины, чтобы мне идти на такое. И по-прежнему не понимаю, зачем ты пошел. Просто случайная девушка, или нужна была именно я?
— Именно ты. Зачем же мне связывать себя случайной девушкой?