— Это капитан Озик Форис, бывший контрабандист, теперь союзник сару.
Командор даже не посмотрел на него.
— Судьбу капитана Фориса предлагаю решить сразу после твоей. Начинай говорить, Дая Джисс, раз уж так смело явилась.
И я начала. Хотя три дня продумывала, что именно нужно сказать, выпалила почему-то совсем другое:
— Хочу повторить то, что говорила вам раньше — во всей Освоенной Территории нет человека, заслуживающего президентского поста, больше вас.
Он приподнял бровь, явно подобного не ожидая. И промолчал, давая мне возможность продолжить:
— Я помню вашу речь в академии почти дословно. Можете смеяться, но я и сейчас считаю, что вы мыслите правильно. А вы помните? Когда говорили о том, что пора прекращать дискриминацию оборотней? Так возьмите уже власть в свои руки — и прекратите ее!
Он хмыкнул. Похоже, моя спонтанная и бессвязная речевка и его обескуражила.
— Я от своих слов не отказываюсь. Но, как я понимаю, к трем расам оборотней ты предлагаешь добавить и сару?
— Предлагаю. Пора думать о мирном соглашении, командор.
— Да ты спятила!
— Дословно то же самое сказал генерал Таххис. Но я смогла убедить и его.
Он покачал головой и отвел взгляд.
— Ты бредишь. Может, они пытали тебя и повредили мозг? Я не могу представить, чтобы сару на такое согласились. Но еще сложнее представить, чтобы на такое согласились мы. Хватит лозунгов, дай мне хоть один аргумент. Потому что пока даже не смешно.
Я наплевала на его реакцию, переходя к самым важным точкам:
— Вы научились отменять действие диодов?
— Да, — он посмотрел прямо. — К сожалению, это вызывает необратимые изменения в лобных долях. Скажи, что привезла более гуманный способ, и оправдаешь этим мое потраченное время.
Но без повреждения мозга способа и не было, даже у сару. Хорошо, что я успела до массового истребления «зараженных». Точнее, это сару со своей атакой подогнали события.
— Прекращайте эти исследования, командор. Отмена без ущерба невозможна. Сару это делали для того, чтобы сохранить жизни. Диоды не позволяют выступать против них.
О, я и сама могла привести десятки фактов, что все не так радужно. А командор точно не был глупее меня. Он даже поленился спорить об этом, а со злым смешком парировал:
— Какой беспрецедентный гуманизм! У меня просто нет слов! Я прямо сейчас должен растрогаться и подарить им за это всю Освоенную Территорию?
— Нет, вы должны стать президентом в новом мире. В том, где все по одну сторону.
— Бред!
Я уговорила сару враньем и посчитала, что могу без зазрения совести использовать ту же тактику. Вот капитан Форис удивится, когда услышит.
— Не бред. Единственный способ выжить для людей. Я ведь говорила, что у меня очень важная информация. За границами Третьего Сектора радары засекли перемещения. И это не их корабли.
Наконец-то я достигла заинтересованности. Командор даже шагнул ближе, чтобы впериться взглядом в мое лицо.
— К чему ты ведешь? Что дерьяки оклемались?
— Сару рассматривают это уже не как вероятность, а как факт.
— Но… но даже если дерьяки смогли починить один старый звездолет… или пусть даже несколько, они еще сотни лет не будут для нас угрозой!
— Не будут. Но только при условии, что на их стороне не будет оружия, которое помогло победить нам в прошлой войне. Да, дерьяки наверняка слабы сами по себе…
И он вспылил — заговорил намного эмоциональнее, чем обычно:
— На что ты намекаешь?!
— Я не намекаю. На последнем совете два из трех глав кланов Сивила сару проголосовали за объединение с дерьяками. Мы тысячу лет не могли победить даже одних сару. Два из трех, командор, то есть решение по факту уже принято. Я вымолила у них две недели, чтобы попытаться договориться о мирном соглашении.
— Да это шантаж… — командор выглядел потерянным. — Мы не ведем переговоры с террористами!
— Только пока мы называем их террористами, а не союзниками, командор. Когда они станут союзниками дерьяков, нам уже ничего не поможет. Именно поэтому я, Рисса и капитан Форис рискнули собой и пришли сюда. Никто из присутствующих не хочет такого финала.
Он смотрел на меня рассеянным взглядом.
— Да такую инициативу даже обсуждать не станут! А вы дураки, если думаете иначе!
— Я уже привыкла, что все вокруг меня называют дурой. Инициатива от самого сильного кандидата в президенты уж точно вызовет внимание. Вас поддержат почти все оборотни, которым тоже надоело текущее положение дел. И вас поддержит каждый здравомыслящий человек, который изучал историю войны с дерьяками.
Он молчал, а больше сказать было нечего. Потому я закончила:
— Я могу озвучить требования сару. Они просят две планеты и места в правительстве. Но это неразумно, как по мне. Не надо выделять им планеты, надо дать территории на малонаселенных. Пока мы будем держаться от сару отстраненно, они останутся врагами. Люди не привыкнут к ним, пока не будут вынуждены соседствовать. А в правительстве нужно выделить сорок процентов мест для оборотней всех рас.
— Много ты понимаешь в политике!
— Мало. Я понимаю только что надо что-то менять, пока не стало слишком поздно.
— Какая же глупость… Даже если я соглашусь, то не смогу убедить в этом остальных!
Он явно недооценивал значимость собственной персоны, потому я заметила только:
— А мне достаточно убедить только вас.
— Да этому миру просто не на чем строиться, как ты не понимаешь?! Можно убедить в необходимости союза против дерьяков, а если дерьяки так и не нападут или нападут и будут побеждены, то сразу после этого союз распадется! Говоришь, места в правительстве выделить? И это можно! И тогда правительство станет главной точкой военных действий! Мы не умеем им доверять, понимаешь? И они нам не умеют, какие бы планы вы там с Риссой не строили! Нам нужна тысяча лет, чтобы начать воспринимать друг друга как союзников!
— Так вам и начинать эту тысячу, командор. А проблема с доверием тоже решаема — диоды.
— Что?! — это одновременно выдали и Кири, и капитан, который явно пребывал в том же шоке.
Я уже и не собиралась молчать, вываливала все свои мысли:
— А почему нет? Диодизация всего населения не нужна, если подвергнуть этому только правительство. Чтобы в политике люди не могли выступить против оборотней, чтобы оборотни не могли выступить против людей. Представьте себе утопию, когда власть служит только народу, а не самой себе? И не надо говорить, что этого никто не примет. Примут, если президент покажет пример самопожертвования. И сару примут, когда их инникаты сделают то же самое. Гарантированный мир с одним правилом: не бороться друг против друга. Навязанный отказ от расовых противоречий, но со свободой во всем остальном.
Это был знаменательный момент, который, к сожалению, вряд ли войдет в учебники истории: легендарный командор потерпел поражение, пусть не физическое. Но по его виду можно было сказать одно — он поражен:
— Да это… абсурд… Даже если я сам… Сколько риска! А если твои инникаты обманут?
Я развернулась к выходу:
— Мы будем в космолете, командор, и не собираемся сбегать. Вам нужно сначала принять сложное решение, а уже потом можно продумывать детали.
Махнула рукой друзьям — они все слышали, но пока вынуждены оставаться заложниками. И не в моей власти освободить их прямо сейчас. Но командору они теперь не нужны. Если отпустит, то это и будет его первым ответом. Если казнит, то всем расам все равно крышка, они станут не первыми и далеко не последними жертвами.
Солдаты не стали нас задерживать, не получив приказа.
Глава 17
Рисса меня хвалила — говорила, что я сказала все нужное и именно правильными словами. Я не была в этом уверена. Капитан Форис долго хмурился и уже в космолете высказался:
— Ты ему врала!
Меня его реакция удивила:
— Не врала, а немного преувеличивала. А какая разница, если цель будет достигнута?
— И ты врала сару, — не сдавался он. — Командор был в Четвертом Секторе все это время, он не шел с армией на их базы!
Пожала плечами и уточнила:
— Капитан, какое это будет иметь значение, если соглашение подпишут? И уж совсем неважно, если мы так и не договоримся.
— Когда об этом узнают, тебя разорвут на куски.
— Разорвут, — согласилась я, раз уж ему так важно было это услышать. Хотя это была лишь одна из вероятностей развития событий.
К вечеру следующего дня нас ждал приятный сюрприз. Сначала крики снаружи — знакомые голоса, и уже через две минуты я полетела вниз по трапу к друзьям. Радость моя дополнилась и осознанием: командор Кири отпустил их не просто так. Это знак, что мои слова все-таки стали ценнее моей жизни. Рисса была права: я сказала все нужное!
Обняла каждого по очереди, хотя Чада обхватить по-прежнему было невозможно. Даже недели плена не сделали его меньше. Похоже, с ними действительно обращались неплохо. И в ходе долгого разговора они это подтвердили:
— Нас держали вместе, но страшно было до жути, — сокрушалась Триш. — Командор — ужасный человек! Он захватил двух подростков после приема диодов, на них и ставили опыты по отмене. Я до конца жизни не забуду их крики… И постоянно казалось, что мы с Одиром следующие.
Одир рассуждал более спокойно — кажется, что-то в этом мире не меняется:
— А какой у Кири был выбор? Вместо массовых казней он пытался найти способ решения.
И Чад взревел. Я уж и позабыла, что именно в таком тоне он обычно и выражался:
— Способ решения?! Да у него комплекс бога! Нам всю жизнь втирали про жестокость сару, а я своими глазами видел жестокость людей!
Однозначного мнения на подобные вопросы быть и не может. Однако не выдержал капитан Форис, который до сих пор сидел в кресле дальше остальных и не произнес ни слова:
— Интересно, а что ты сам бы сделал на его месте? Ах, ну да. Рванул бы на первый космолет сару, чтобы душить их голыми руками. И погиб бы в первый же день самым глупейшим образом. Сложные решения приходится кому-то принимать, иначе никого бы не осталось.