Знающий свою силу. Очень опасное сочетание.
Он тоже оценивает меня. Постоянно. Как только ступил на песок. Оценивает и побаивается.
И это плохо!
Значит будет ещё осторожнее, чем обычно.
С трибун это, наверное, выглядит странно. Мечник стоит в центре, а копейщик идёт кругом почти у самых трибун. Но, в отличие от боя Ронина, в этот раз никто не свистит, не улюлюкает осуждающе. Трибуны погружены в тишину. Даже они чувствуют то напряжение, которым сейчас пронизан воздух.
Сделав почти полный круг, я понял, что ничего нового в своём противнике не увижу. Пора наглеть и давить на психику. Резко остановившись, я словно задумался, а затем зашагал в сторону своего врага. Не побежал, не вышел в боевой разбег, нет, просто пошёл прогулочным шагом. И когда между нами осталось семь метров, я остановился и прочертил древком линию на песке. После чего нагло зевнул во весь рот. Всё мое поведение говорило, что дальше начерченной линии я не пойду, даже если мне придётся устроиться спать на этой арене под тысячами чужих взглядов.
Как не владел собой Шиинь, но с подобным он явно столкнулся впервые. Его выдал немного дёрнувшийся левый глаз. Я его явно бесил. Бесил своим поведением и своей внешностью. Он понимал, что на моём фоне, чисто внешне, проигрывает мне по всем статьям. Его раздражала моя непонятная наглость. И одновременно он опасался моей непредсказуемости. Тем не менее, он был многолетним чемпионом и смог подавить свои эмоции. Не взорвался в неожиданной атаке. Сдержался и даже улыбнулся.
И то, что последовало за этой улыбкой, мне не понравилось.
Совсем.
Парные Цзянь покинули ножны, крутанулись в воздухе, столкнулись, и в мою сторону узким веером поскакали десятки мелких электрических разрядов. Магия Молнии, заклинание сноп Искр. По мне, не стоящий изучения Приём. Слишком медленно скачут Искры.
Я мог бы отойти, отпрыгнуть в сторону, но я выбрал самый эффектный способ нейтрализации вражеской магии. Моё древко веером прошлось по песку. И поднятый в воздух песок, подобно волне, столкнулся с Искрами, и те безобидно взорвались, словно детские петарды, не причинив никому вреда.
Шиинь в ответ одобрительно цокнул языком. И тут же сменил стойку, трижды при этом столкнулись его клинки, и три волны Искр полетели в моём направлении.
Трижды шаркнуло в ответ моё копье по песку. Трижды искры столкнулись с песком и всё с тем же результатом.
Искры — мелочь, а вот его стойка.
Низкая предельно, но при этом его спина прямая. В таком положении обычный человек не способен двигаться плавно, не хватит мышечного каркаса, не предназначен наш скелет для таких движений. Но уже на Бронзе наши тела усиливаются настолько, что позволяют исполнять то, что ранее было невозможно. И стиль Водного Змея, которым владел Шиинь Карим, был как раз представителем подобной школы боя. Школы, которой не могло появиться на Земле из-за физических ограничений человеческого тела. Этот стиль был мало распространен. Слишком сложен в освоении. Прошлый я за всё время Цикла встретил всего двух его адептов и оба раза едва не проиграл, вытянув те бои исключительно магией Тени. Правда тогда и противники были выше рангом, а не стояли со мной на одной ступени как сейчас. Хуже всего то, что школа Водного Змея считается и является лучшим стилем меча против древкового оружия на металлическом витке.
Вот в чём преимущество копья перед мечом? Разумеется, длина. В чём же лучше меч? В защите и вариативности атак. Шанс копейщика в подобном столкновении — это удары по ногам и контроль дистанции. Стиль Водного Змея из-за своих предельно низких стоек позволял мечнику легко защищать свои ноги, лишая тем самым копейщика главного его преимущества.
Чемпион Цисто улыбнулся, он увидел, что я оценил диспозицию. Вот же сволочь, провоцирует, но пока рано нападать.
«Шарк, шарк» — разнеслось над молчащей ареной. Это ноги Шииня скользят по песку, словно по льду. И каждое такое скольжение смещает его на метр то влево, то вправо.
«Шарк, шарк» — то на метр ближе, то на метр дальше.
«Шарк, шарк, шарк,» — то вообще хаотично.
Стиль Водного Змея красив. Он завораживает. Гипнотизирует. Потому как подсознательно мы понимаем, что человек так двигаться не может. Не заложено в нас подобное природой. И только развитие Ядра делает эти движения возможными.
Мои шансы тают с каждой секундой. Ну надо же. На Айне есть всего два стиля боя, против которых земное фехтование почти не работает, и мне встретился адепт одного из них.
Ну что за невезение!
Если бы мы оба, я и Шиинь, были сейчас на Легендарном витке, я бы его легко смёл с арены, как досадную помеху. Потому как школа Водного Змея плохо прогрессирует в рангах и не даёт того прироста возможностей, какие предоставляют другие стили. Но мы на Бронзе, и на данном ранге это предельно неудобный для меня противник.
Предельно.
Мой реальный шанс только один — Магия Рун. Все другие варианты сейчас отпали. Но смогу ли я войти в столь близкий бой?
Мои размышления прерывает Шиинь Карим. Он не ждёт, пока я завершу анализ. Он нападает. Словно змей скользит по песку. «Шарк, шарк, шарк,» — при этом он не движется прямо, а постоянно смещается, его движения ломаные, неожиданные, опасные.
Его выдало движение губ. Он не произнёс заклинание вслух, но губы его беззвучно проартикулировали его название.
Я был готов к Разряду! Но Шиинь меня обманул. Вместе с мощным Разрядом, что сухо щёлкнул в двух метрах от меня, узким направленным лучом мне в лицо ударил сноп ярчайшего Света!
Если бы этот бой проходил через полгода, и я сражался с землянином, то я был бы готов к такому приёму. Но бойцы Айна до нашего появления не додумались, что магию можно использовать не только для нанесения урона и ран, но и для дезориентации своих врагов. Точнее, видимо, один всё же додумался…
Из-за этой неготовности я сейчас получил по сути взрыв светошумовой гранаты в полутора метрах от своего лица.
И я поплыл.
Дальше моё тело сработало само. Нет, оно не рвануло в сторону в испуге, как поступил бы тот я, что недавно перенёсся с Земли. Нет, оно не перешло во встречную веерную атаку слепого боя, как сделал бы будущий я. Я-нынешний банально не владел сейчас этим стилем.
Эта вспышка на миг перенесла меня в то прошлое, когда во время одного из выступлений фотограф ослепил меня во время выполнения упражнения. И я сейчас словно оказался в том моменте, хотя и стоял на песке гладиаторской арены в совсем другом мире.
Моё тело с места, с полусогнутых ног сделало обратное сальто.
С места, без раскачки и подготовки, сальто назад. И чтобы приземлиться чётко на ноги, я использовал копьё как балансир, выставив его далеко вперёд. Перед моими глазами плясали искры, я плохо видел, но сгруппировался правильно. Мои ноги чётко, на десять из десяти правильно, как никогда не получалось ранее, коснулись песка. Лёгкий удар по ступням, и тут же, практически одновременно, мощнейший по ладоням. Такой, что копьё едва не вылетает из моих рук.
— Ох-х-х! — Синхронно выдыхают трибуны.
Они видят то, что пока не видно мне. Магия Лечения на глаза, но я и так знаю, что увижу, слишком характерен и знаком мне этот удар по кистям.
Так и есть, словно пойманный в прыжке койот, жадно хватая ртом воздух, пробитый на всю длину наконечника моим копьём под правой ключицей, неверяще смотря вперед, замер чемпион Цисто.
С его губ срывается полный боли выдох, и тут же с лёгким шелестом срабатывают браслеты алхимиков на его запястьях.
Я же отпускаю своё копьё, и оно так и висит, воткнутое в чужое тело. Выдергивать его нельзя, откроется рана.
— Чемпион, — тихо, с легкой ноткой разочарования, произношу я, так что меня не слышно на трибунах, — ты переиграл сам себя.
И это было правдой. Бой закончен. Но это не я его выиграл. Это Шиинь Карим его проиграл.
Отступив на шаг, я демонстративно развожу руки в стороны.
Весь мой вид словно говорит: «Дамы и господа! Я сам в шоке от того, что всё закончилось так быстро!»
Глава 12
Во второй раз я вышел сражаться на Арену Триеса, и второй раз после боя трибуны меня провожают гробовым молчанием. И если подобную реакцию на результат отборочного раунда ещё можно понять, то молчание зрителей сейчас меня немного разочаровывает. Да, я понимаю, что бой закончился совсем не так, как хотелось бы трибунам. По правде, поединок завершился и совсем не так, как планировал я, и тем более, как думалось моему противнику.
Но, так бывает.
Это как в боксе. Бой на звание чемпиона мира. Оба спортсмена готовятся к нему по полгода, причём готовятся, зная своего будущего противника. И эту подготовку ведут не только бойцы, но и их тренерский штаб, состоящий из лучших из лучших. Да и сами боксёры, раз выходят на бой за титул, явно более чем просто хороши. И вот наступает время выйти на ринг. Трибуны заполнены и предвкушают незабываемое двенадцатираундовое зрелище. Звучит гонг. Пара обменов пробными ударами, а затем, неожиданно для всех, всё заканчивается в первом же раунде, иногда даже менее чем за одну минуту. Завершается одним точным ударом. И такой финал не потому, что один из бойцов в разы превосходит второго. Нет. Просто один из них, несмотря на все месяцы подготовки к этому одному конкретному бою, ошибся. И всё завершилось тем, что в боксе называется лакки-панчем.
Бросив мимолётный взгляд на зрительские места, отметил, что пустующая два века вип-ложа всё также остаётся пустой. После чего, вопреки местной традиции, не став кланяться трибунам, с идеально прямой спиной я развернулся на пятках и направился на выход с песка. О том, насколько моя победа была неожиданна для всех, говорит тот факт, что распорядитель объявил об этом только тогда, когда я уже подходил к решётке малых ворот. И только после этого объявления с трибун послышались первые немногочисленные неровные, звучащие вразнобой аплодисменты.
Молодой служка поспешно открыл ворота и с лёгким, но полным уважения, поклоном выпустил меня с песка арены. Проходя мимо него, кивнул мальчишке, отметив тем самым его усердие. Вот вроде подобный жест — это мелочь, но для того образа, который я строил, даже такие мелкие детали важны, потому как именно из деталей и складывается целостность и правдоподобность. Причём тот образ, который я себе выбрал, был во многом мне созвучен. Нет, на самом деле я никогда не был столь хладнокровен и внешне, до принимаемого за высокомерие, равнодушен к результатам, словно твёрдо зная о том, что иного исхода, кроме моей победы, и быть не может. Да, никогда таким не был, но ещё когда спорт был моей жизнью, всегда хотел выглядеть именно таким. И вот сейчас, в чужом мире, я не смог себе отказать в том, чтобы если не быть, то хотя бы казаться. И судя по тому, как улыбка пытается прорваться через мою маску холодности, этот имидж и то, как я себя ощущаю, его отыгрывая, мне нравится. Но улыбку пропускать наружу нельзя, она всё сломает, и я продолжаю идти по тёмным внутренним коридорам Арены с внешне безразличным выражением на лице. Словно тот герой из кино, который не ог