— Могу я узнать, где сейчас находится хозяин дома Аун Дуань?
— Молодой господин Дуань в данный момент находится на праздновании в честь рождения сына у гера Варди. — Я специально так сформулировал свой ответ, и подобная формулировка попала в цель.
— У гера Варди? — Переспросил опцион. — У сенатора?
— Всё верно, сенатор лично пригласил молодого господина.
После этого уточнения отношение ко мне разительно изменилось. Я стал не просто гостем города и даже не бойцом, участвующим в турнире Алхимиков, а «Уважаемым гостем города». Юный чиновник записал мои показания, в которых я не стал упоминать Ё Лань, так как никто из соседей девушку не видел. Пока велась эта запись, помощник опциона осматривал труп, а сам офицер ходил по первому этажу и иногда задавал мне уточняющие вопросы.
— Командир, — позвал своего начальника младший по званию после того, как, перевернув труп на спину, распахнул край тоги на его груди.
Опцион подошёл сразу, наклонился, и на его лице в одно мгновение напряжение сменилось сперва облегчением, а потом лёгким равнодушием. Поднявшись на ноги, офицер поправил ножны и обратился к чиновнику:
— Муниций Саар, запишите в протокол, что найденный мёртвым грабитель не является гражданином Триеса.
— Но как вы это поняли? — Изумился юноша и покосился на повреждённую Разрядом голову. — Половина лица трупа сожжена магией, а вторая обезображена падением и ударами.
— Подойдите. — С улыбкой лёгкого превосходства опцион подозвал муниция к себе. — Видите, — он отогнул тогу на трупе и на что-то указал пальцем, — татуировка с символом Дебта.
— Причём, лежащая на боку, а не как положено. — Кивнул муниций и что-то сразу отметил в своём отчете. — Такие любят наносить в Цисто, но точно не у нас.
— Именно. — Кивком головы опцион согласился с чиновником и обернулся ко мне. — Господин Рэйвен, если я не ошибаюсь, именно вы в одной шестнадцатой выбили из турнира чемпиона Цисто?
— Всё верно, — спокойно, с достоинством и лёгким налётом гордости, отвечаю я.
— Муниций Саар, — развернулся к чиновнику офицер и, сложив руки на груди, заявил: — В свете открывшихся фактов мне кажется, что здесь всё предельно ясно и понятно.
— Нападение из мести?
— Да! — Подтвердил опцион.
— Поддерживаю. — Подал голос помощник офицера. — Занесите это в протокол.
Так как все три представителя властей пришли к единому мнению, я не стал возражать, а наоборот горячо поддержал их версию. И как только это было внесено в бумаги, да и единственным трупом оказался не гражданин Триеса, то дальнейшего расследования по сути и не было. Вызванные муницием городские служащие, выполняющие работы по поддержанию чистоты улиц, вынесли труп из дома, не забыв прихватить голову. После чего мне зачитали записи муниция и под свидетельством трёх соседей я с ними согласился. И на этом местные власти посчитали инцидент исчерпанным, разве что опцион на прощание посоветовал мне быть поосторожнее, так как один из нападавших сбежал.
И всё.
Впрочем, это было хотя бы похоже на следствие. В городах к западу от Великого Хребта часто нет и такого. Но я, разумеется, не жаловался, подобное формальное, спустя рукава, отношение мне было только на руку. Если бы я был обычным землянином, который ничего не знает об Айне и привык всё мерить по земным нормам, то от такого «расследования», наверное, впал бы в глубочайшее удивление. К тому же, «прошлого меня» однажды просветили по этому поводу. На земном примере, кстати.
Оказывается, то, что современный землянин понимает как следствие и следственные мероприятия — это достижение совсем недавнего, по историческим меркам, времени. И несмотря на то, что юриспруденция появилась ещё в древнем Риме. И большинство стран на Земле до сих пор используют римское право, как основу своих правовых систем, именно расследование преступлений, как система, появилась намного позже. А до этого на судах основу доказательной базы составляли не собранные и систематизированные улики, а свидетельские показания. Те же знаменитые суды Соломона: где в них дознание в привычном нам виде? Нет его. Как не было ничего похожего на постоянной и системной основе ни в древней Греции, ни в чуть менее древнем Риме, ни тем более в раннем средневековье. А вот то, что мы понимаем под следственным процессом, с его кропотливым сбором доказательств, в том числе и вещественных, — это продукт, как не странно, такой «организации», как инквизиция.
То, что инквизиторы тащили на костёр всех по малейшему подозрению — не более чем исторический миф. И те же слова Галилео Галилея сказанные им якобы перед сожжением «И все таки она вертится!», тоже миф, потому как Галилея никто не сжигал! Он был осужден на тюремное заключение, а не на сожжение. Или взять пример Джордано Бурно которого сожгли вовсе не за его свободомыслие. По дошедшим до нас документам и историческим записям, Джордано Бруно был осуждён и казнён за другое. Бруно являлся еретиком, сторонником эзотерики. И это при том, что он сам был служителем церкви, монахом-доминиканцем! Причём, Джордано был не просто еретиком, а активным пропагандистом той ереси, в которую верил. За это его и арестовали, а потом казнили. Но если посмотреть на даты, то между арестом и казнью прошло два года! И все эти два года инквизиция вовсе не пытала еретика, для пыток столько времени не нужно, а собирала доказательства его вины. Собирала системно, грамотно и делала это настолько качественно, что на момент вынесения приговора инквизицией на суд было представлено несколько томов доказательств.
«Прошлого меня» просветил по этому вопросу Морфей, и также именно он рассказал мне, что все мои знания об инквизиции — не более чем каша из мифов и слухов. На самом деле инквизиторы не жгли всех, на кого кто-то донёс. Нет, каждый случай рассматривался отдельно и тщательно, с отсылкой доказательств по каждому делу лично епископу, отвечающему за территорию, или даже в Ватикан. Были, конечно, и перегибы, куда без этого, ведь инквизиторы — тоже люди со своими слабостями и недостатками? Но в основе своей именно беспредела как такового не было. А на моё высказывание о том, что именно из-за бесчинств инквизиции в Европе так мало красивых женщин, Морфей только рассмеялся и разбил всего одним доводом. Он спросил меня: «В каких странах Европы наиболее сильны позиции католической церкви?». На что я ответил: «Италия и Испания, разумеется». «Ты был в этих странах?» — задал новый вопрос Морфей. «Да» — не стал я отрицать. «И что, неужели в Испании и Италии мало красивых женщин?». «Много» — честно ответил я. «Вот именно. А там, где красивых женщин мало, якобы потому, что много веков назад всех красивых сожгли на кострах, как ведьм и еретичек, так это в Германии, Дании, Голландии. Но заметь, все эти страны протестантские, а не католические. И там правда во всю полыхали костры. Но эти костры к инквизиции не имели ни малейшего отношения. Это всё на совести протестантских священников или местных сообществ, которые тащили на костер любого, кто выделялся из общей массы. И делали это из-за банальной зависти или мести, обвиняя более красивых и удачливых людей в связях с дьяволом». Впрочем, насколько я помнил, Морфей сам был итальянцем, так что может он в чём-то и преувеличил. Но, тем не менее, его слова мне показались вполне логичными и исторически обоснованными, по крайне мере с моими поверхностными знаниями истории я не нашёл, чем ему возразить.
Что же касается Айна, то в плане следственных мероприятий то, что сделала сейчас стража, это нормальный обычный процесс. В любом городе к западу от Великого Хребта, если убитый был бы чужаком, то в лучшем случае на улицу вышел бы шериф и крикнул что-то вроде: «есть у кого-то претензии?» и если бы не услышал в ответ «да, есть» то на этом «инцидент» был бы полностью исчерпан. А если бы кто-то ответил, что есть, то максимум мне грозило выйти на тинг с роднёй убитого или заплатить виру, если убитый был купцом или арфистом. Вот если бы я убил гражданина Триеса, то так просто всё бы, конечно, не закончилось. Но и тут, то, что нападение произошло на частной земле, и труп обнаружили внутри дома, а не на улице, практически гарантировало мне оправдание. Да, меня бы, скорее всего, помурыжили вечер и ночь в муниципальной тюрьме, но под утро практически стопроцентно отпустили. Тем более я участник турнира, из-за чего стал довольно известной в городе личностью. На меня делают ставки. И моё задержание многие могли воспринять как то, что руководство стражи решило «поиграть на ставках» и убрало нового фаворита Бронзы из «игры». А с учётом того, что я к тому же ещё и гость Ауна, который «на лёгкой ноге» с сенатором Варти, то, скорее всего, меня и до утра бы не стали задерживать.
На Айне такие понятия, как следствие и планомерный поиск доказательств, только зарождаются. И как подсказывала мне «память будущего», специальные отделы расследований сформированы только у трёх организаций на всей планете. Первый как раз у аналога инквизиции — «Паладинов Антареса», и занимается он поиском сохранившихся Алтарей Тьмы и тех, кто этим Алтарям поклоняется. Второй у Алхимиков, причём сформирован он только пару лет назад. И третий, самый древний, существующий уже больше трёх веков, у Цеха Артефакторов. Но отдел у Артефакторов занимается совсем иным, нежели расследование каких-либо преступлений. Он создан для поиска и систематизации информации по потерянным божественным артефактам.
Копаясь в «памяти грядущего», чтобы не терять времени зря, я занялся уборкой. Всё же, когда кто-то лишается головы, тем более столь «неаккуратно», это приводит к тому, что всё вокруг становится грязным. Заляпаны чужой кровью пол, стены, и даже каким-то образом досталось и высокому потолку. К тому же в моём распоряжении не было земных средств уборки, и всё, чем я мог воспользоваться, это вода и сено. И это ещё хорошо, что ни с водой, ни с сеном у меня дефицита не было. Можно было, конечно, ничего не убирать и оставить всё, как есть, до прихода Ауна, а дальше пусть хозяин дома думает, как очистить помещение. Но я всё же был гостем, и именно я оказался столь неаккуратен, так что скидывать эту проблему на мальчишку посчитал неправильным. И уже через десять минут уборки сильно пожалел о принятом решении. Сено в качестве инструмента для очистки пола от крови оказалось не лучшим вариантом. Но ничего иного у меня под рукой не было, и я, тихо матерясь сквозь зубы, продолжил оттирать пятна. За этим занятием меня и застал неожиданный стук в дверь.