Нарушив рисунок моего боя, Илакрис, как и подобает опытному воину, тут же устремился в контратаку, не давая мне возможности прийти в себя. Заметив характерное дрожание воздуха на кромке меча проходчика, я вынужден был упасть на спину, пропуская заклинание «Лезвие Ветра» над собой. Будь на мне нормальная броня, я бы рискнул принять эту магию на доспех, но в данном случае пришлось уворачиваться.
Когда кувырком уходил от следующего каскада атак Илакриса, заметил, что шериф тем временем выбрался из реки и сразу напал на Кейташи. И пусть японец Булат, а Ромер — Сталь, но японцу, вооружённому только одноручным клевцом, явно пришлось туго.
Подобное изменение ситуации в корне меняло моё отношение к происходящему. Если ещё секунду назад это проходило, как досадное, но в общем-то поправимое недоразумение, то сейчас всё стало намного серьёзнее. Потому как жизнью Кейташи я рисковать не мог. А значит мой поединок с главой проходчиков надо было заканчивать прямо сейчас. Даже если для этого мне придётся убить Илакриса. Увы, но ничего не поделать. Он сам выбрал такую судьбу, напав на нас с перепугу.
Как ни опытен был Илакрис и сколько бы подземелий он не зачистил за свою жизнь, всё же было заметно, что он привык сражаться против монстров и чудовищ, а не против людей. Его техника владения мечом была хороша для прохождения данжей, но имела критические недостатки в противостоянии с другим человеком. Как и многие на Айне, он уделял мало внимания защите рук, а также довольно легко покупался на обманные движения, что и немудрено, так как большинство чудовищ нападают прямолинейно.
Сделав вид, что оступился, я, как казалось со стороны, нелепо взмахнул копьём в попытке сохранить равновесие. Этим тут же решил воспользоваться мой противник. «Кулаком Ветра» он попытался попасть мне по колену, чтобы усугубить потерю равновесия, и одновременно провёл стремительную атаку. На этом я его и подловил. Вместо того чтобы твёрдо встать на ноги, я продолжил падающее движение, но в последний момент древком копья остановил падение и, оттолкнувшись Разящим Шелестом, словно шестом, от земли, бросился на Илакриса, поймав того на противоходе. Кинжал Молний, сорванный с пояса, серебристой рыбкой проскочил под гардой чужого меча и устремился к животу проходчика. Но в последний момент я увидел другую возможность, и лезвие кинжала ушло выше, подрезая сгиб правого локтя Илакриса. С приглушенным вскриком проходчик тут же выронил меч. А я, перехватив кинжал обратным хватом, использовав оружие в качестве утяжелителя, усилив себя Бычьей Силой, приложился к челюсти Илакриса. Воины Булата, конечно, очень крепки и выносливы, но после такого удара глаза проходчика закатились, и он начал заваливаться на траву.
Не теряя времени даром, добавил ещё рукояткой по затылку, и тут же развернулся на месте, готовый прийти на помощь Кейташи. Но японцу сторонняя помощь оказалась не нужной. Войдя в клинч с шерифом, кузнец, вопреки всем местным правилам боя, крутанулся вокруг оси, подставляя спину. Но прежде чем Ромер успел воспользоваться этой «ошибкой», локоть Кейташи ударом назад с вращением впечатался в висок шерифа, отправляя последнего в мир снов.
А неплохо! Честно. Я оценил и поднял большой палец вверх. Пожав плечами, принимая мою похвалу как должное, японец успел подхватить оседающее тело Ромера и аккуратно уложить его на землю.
— У тебя довольно странное представление о том, как следует вести деловые переговоры. — С неприкрытым сарказмом высказывается Кейташи.
— Первый этап переговоров прошёл немного скомкано, но у меня всё под контролем. — С самой невинной из улыбок отвечаю я. — А теперь давай обезоружим эту излишне нервную парочку, а затем приведём в сознание.
Связывать или ещё как-то обездвиживать оглушённых мы не стали. Усадили, прислонив плечами так, чтобы они не заваливались на спину, после чего, не став сюсюкаться, я приложил ладони к их ногам и ударил обоих Разрядом. Минимальным импульсом, разумеется, но и этого хватило, чтобы эта парочка очнулась.
Надо отдать им должное, ни капитан проходчиков, ни местный шериф, придя в себя, не показали явного страха, хотя по их взглядам было видно, что они прекрасно понимают, что проиграли и находятся во власти тех, кого приняли за восставшую нежить или что-то подобное.
Перед тем как что-то сказать и в чём-то их убеждать, доказывая, как они ошиблись, я снял с груди цеховой Знак. Повертел им перед глазами местных, давая рассмотреть все детали, в том числе и выгравированный на его поверхности Свиток Ишида. Затем нарочито медленно, острым краем Знака порезал себе левую ладонь. Дал тяжёлым красным каплям крови упасть в костёр, и чтобы окончательно развеять все сомнения, зажёг над окровавленной рукой Символ Сродства со Светом. После чего поднял на местных спокойный, но не сулящий ничего хорошего взгляд.
На секунду в глазах сидящих напротив бойцов вспыхнуло облегчение, так как они поняли, что их пленила не неведомая нежить. Только вот это облегчение продлилось совсем недолго, так как очень быстро, что до капитана проходчиков, что до местного блюстителя порядка дошло, что же они натворили, напав на Цехового Шерифа без веского на то повода. По местным законам и правилам я мог убить их прямо здесь сейчас. А затем просто подтвердить версию о том, что они первые на меня напали, вызвав Символ Сродства со Светом или приложив ладонь к Книге Ишида в любом из филиалов Цеха Проходчиков. И все признали бы меня в полном праве казнить эту пару. Осознание этого простого факта было отчётливо видно в глазах сидящих напротив.
— Итак… — Растягивая каждую букву начал я. — Гранатовый Грот зачищен. В этом легко может убедиться любой, осмотрев Входные Врата подземелья. Мы, как видите, живы. — Вылив несколько капель исцеляющего зелья на порезанную ладонь, продолжаю. — И мне очень хотелось бы узнать, почему вы нас похоронили вопреки всем неписанным правилам и устоям, не дождавшись положенных двенадцати часов до Сброса данжа. — Для усугубления эффекта бросаю на землю подобранный заранее букетик уже почти засохших цветов.
Илакрис и Ромер вначале заговорили одновременно. Замолчали, поняв, что перебивают друг друга, переглянулись, и кивком головы шериф передал слово более старшему по рангу.
Капитан проходчиков не был мастером говорить, что ещё больше усугублялось пониманием того, насколько серьёзно они влипли. Его речь была сбивчивой и рваной. Он то начинал говорить об одном, как тут же перескакивал на другое. Можно было, конечно, взять ведение диалога в свои руки и начать задавать наводящие вопросы, но я не хотел мешать потоку мыслей проходчика. Его плохо связанный, разрозненный и рваный рассказ можно было свести к всего нескольким предложениям. Как оказалось, они изначально не верили, что нам вдвоём удастся зачистить Гранатовый Грот. То есть, можно сказать, были с самого начала настроены весьма пессимистично. По их предположениям, мы оба только недавно взошли на Булат, плохо представляли себе сложность подземелий данной Ступени и неверно оценили свои возможности. Да, Ромер в их споре сделал ставку, что мы справимся, но это было им сделано скорее из чувства противоречия, нежели шериф реально верил в наш успех.
Что Илакрис, что Ромер многократно слышали истории о самонадеянных молодых воинах и магах, которые считали себя лучше других и старались как можно быстрее продвигаться по Лестнице Возвышения. И каждый из этих новичков, если вовремя не брался за ум, когда-нибудь пытался откусить больше, чем мог прожевать, и на этом его стремительное Возвышение бесславно заканчивалось. Именно к таким выскочкам эта пара нас и отнесла. Причём надо отдать Илакрису должное, он честно с самого начала пытался меня отговорить от зачистки данжа столь малыми силами.
На этот изначальный настрой местных наложилось ещё и то, что буквально через час после того, как мы зашли в Гранатовый Грот, капитан проходчиков и шериф одновременно почувствовали, как они это назвали, «Дыхание Смерти». Именно так патетически наименовал это ощущение Илакрис, и Ромер тут же подтвердил сказанное проходчиком. Причём по их словам, это было не каким-то туманным и едва ощутимым, а словно осязаемым ощущением присутствия смерти совсем рядом. «Будто Она дышит у тебя за плечом». К тому же, это «дыхание» явно исходило из Врат Гранатового Грота. В этом месте рассказ Илакриса становился максимально сбивчивым и рваным, словно он пытался убедить меня в том, что не сошёл с ума, и ему ничего не показалось, а всё это было на самом деле.
Услышав про это «Дыхание Смерти», переглянулся с Кейташи. Всё верно, примерно в это время я и попал под воздействие Гибельной Красоты. Видимо, близкое присутствие Внимания столь могущественного Аспекта Небытия почувствовали Илакрис и Ромер. Но так как они не могли ничего знать о том, что реально в тот момент происходило в данже, то оба решили, что ощутили нашу гибель. То чувство близкой смерти, которое они испытали, было настолько полным и даже «осязаемым», да ещё почувствовали они это оба и в одно и тоже время, что вывод, к которому они в итоге пришли, можно даже назвать по своему логичным.
Тем не менее, они не сразу «похоронили» нас. По словам Илакриса, их группа тратит на зачистку Грота четыре часа, а они ждали нас вдвое больше. И только когда с того момента, как я и Кейташи прошли Вратами, прошло восемь часов, проходчик с шерифом решили, что дальнейшее ожидание не имеет никакого смысла. Илкарис лично сорвал цветки привратника и, связав их в букетик, положил у Входа. После чего они вернулись в деревню и, собрав корзину снеди, прихватив с собой крепкого вина, направились сюда, на берег реки, чтобы «помянуть» нас. За этим грустным времяпровождением мы их и застали, появившись совершенно неожиданно из ночной темноты, да ещё окружённые бледным призрачным светом.
— Один вопрос. — Выслушав эту сбивчивую историю по второму кругу, я наклонился вперёд. — Прежде чем хоронить нас, разве не проще было бы попробовать войти в подземелье? — Не понимают, только глазами хлопают, приходится уточнить. — Ведь если бы мы были мертвы, то Врата были бы Открыты, а если бы мы были ещё живы, то подземелье было бы по-прежнему занято, и Врата, соответственно, Закрыты.