Что он там увидел и что делал — мне видно не было. Когда же глава гильдии убийц выпрямился, в его руках я заметил искусно сделанный браслет, почти полную копию того, что лежит на дне моего рюкзака.
— Ловушка на паладинов, — расплылся в улыбке Ткач Сумерек. — Они бы точно заметили эту вещь, после чего обязательно попробовали её забрать с собой или уничтожить на месте.
— И превратились бы в обугленные трупы, — кивнул Человек с Тысячью Лиц. — Судя по лёгкому запаху, что витает в этом помещении, под нами несколько бочек с дварфийским огненным зельем. Задень здесь что-то не то — и даже мне не выжить.
— Эм-м-м, — подал я голос, когда эта парочка закончила мериться своими умозаключениями. — Если никто не возражает, я бы этот браслет забрал себе.
— Почему это «никто не возражает»? — с отеческой, располагающей улыбкой, от которой у меня в животе неприятно похолодело, поинтересовался глава гильдии убийц.
— А кто-то из вас знает, как его активировать? — спросил я. — Орден Ночных Охотниц уничтожен, и все их тайны канули в забвение. Вам этот браслет пользы не принесёт. А я… ну, считайте, коллекционирую подобные раритеты.
— У него уже есть похожий, — кивнул Человек с Тысячью Лиц своему Брату в Тени, тем самым окончательно подтвердив, что в моих вещах копались именно его люди.
— Я тоже своего рода коллекционер, — усмехнулся Ткач Сумерек и неспешно спрятал браслет в складках одежды.
— Не настаиваю, — примирительно развёл руками я и отступил на шаг, демонстрируя открытые ладони.
Конечно, мне очень хотелось заполучить второй браслет. Стоило только на него взглянуть, как стало ясно — артефакт идеально дополняет тот, что уже лежит на дне моего рюкзака. Хотелось. Но конфликтовать по такому поводу с главой гильдии убийц было бы сейчас верхом недальновидности.
— Алтарь… — прошептал Человек с Тысячью Лиц, подойдя к одной из стен. Его ноздри трепетали, пальцы подрагивали. — Он рядом. Я чувствую.
Прикрыв глаза, он приложил ладони к каменной кладке и замер почти на минуту. Затем достал из-за пояса кинжал, надрезал указательный палец и начертил своей кровью на стене незнакомый мне знак. Секунд десять не происходило ничего. А потом гулкий щелчок, и участок стены, до этого казавшийся монолитным, медленно ушёл вниз, прямо в пол, открывая проход. Отодвинув Брата по Тени плечом, в образовавшийся проём первым заглянул Ткач Сумерек. Некоторое время он вглядывался в полумрак, затем развернулся к нам и, усмехнувшись, произнёс:
— Ловушек дальше нет, — и шагнул вперёд, не колеблясь.
— Я пойду первым, — тут же опомнился я.
— Куда?! — рявкнул Ткач Сумерек, вставая у меня на пути.
— Пусть идёт, — спокойно сказал Человек с Тысячью Лиц, положив руку на плечо Брата по Тени.
— Нет! Это наследие моей гильдии. Я должен идти первым! — упрямо бросил убийца, кладя ладонь на рукоять кинжала.
— Пусть идёт, — повторил Человек с Тысячью Лиц. — И сейчас я говорю не как глава гильдии воров, а как жрец нашей Госпожи.
Почти тридцать секунд Ткач Сумерек сверлил его взглядом, но затем, не говоря ни слова, склонил голову и уступил мне дорогу.
Предчувствие не обмануло Человека с Тысячью Лиц. Стоило пройти десяток шагов по узкому коридору и свернуть налево, как передо мной открылся истинный алтарь Сегуны.
Выглядел он… необычно. Даже отталкивающе. Как анатомически точная копия человеческого сердца, только увеличенного в десять раз и покрытого тёмной засохшей кровью. Из-за пляшущих теней на поверхности могло показаться, что оно бьётся — пульсирует, едва уловимо, но жутко. Конечно, это биение было не более чем игрой света и воображения… Но пробирало до самых печёнок.
Мне пришлось преодолеть ощутимое внутреннее сопротивление, чтобы просто подойти ближе. И не потому, что он выглядел мерзко. Нет. От алтаря словно исходила волна чего-то чужого, инородного, потустороннего. Он отталкивал не внешностью, а своей сутью. Тем, что ты чувствовал, даже не прикасаясь. Но я всё же подошёл. Переступил через отвращение и страх, опустился на колени и приложил ладонь к его поверхности. Тёплой. Словно живой.
Мне казалось, что я был готов. По-настоящему готов — к приказу, к боли, к ментальному удару, к попытке подавить волю. Я ожидал давления. Я был насторожен. Сжат, собран, как перед боем. Но всё пошло… не так. Меня не ударило — меня обняло. Тепло. Мягко. Почти нежно. Как будто родные руки обвили плечи, прижали к груди и прошептали: «Ты дома». По телу прошла судорога — сладкая, пронзительная, тянущаяся волна экстаза. Тепло окутало изнутри, разлилось в груди, в животе, в ладонях. В голове зашумело. Пространство потекло. Мысли рассыпались. Волна чужого внимания — безграничного, всепроникающего, древнего, нечеловеческого — вторглась в самую суть моего “я”. И там, внутри, не требовала, не угрожала — утешала. Как мать, качающая младенца. Как Вечность, говорящая: «Отдохни. Ты устал. Больше не надо бороться».
И я почти сдался. Почти…
Руки обмякли, тело покачнулось, и левая кисть соскользнула вниз, задев футляр с Первым Пером на моём поясе. Не порез, всего лишь слабое касание. Но касание телесное, вернувшее меня к пониманию того, что у меня вообще есть тело. И эта сущая мелочь вернула меня себе.
«Прекрати!» — мысленно взревел я. — «Со мной можно просто договориться!»
Я не знал, услышали ли меня. Не знал, был ли этот крик хоть чем-то, кроме последнего осколка воли, захлёстываемого мягкой липкой полутьмой. Но… это сработало. Нечто, недоступное моему пониманию, отступило. Сразу стало легче.
Медленно, неуверенно я отнял ладонь от алтаря и замер, дыша часто, неглубоко. Грудь вздымалась. Пальцы дрожали. В висках стучало.
Что это было? Попытка подчинения? Или… Искреннее проявление признательности? Благодарность за найденный алтарь, выраженная так, как может выразить её только нечто далёкое от человеческой природы?
Не знаю. И это неведение пугало меня больше, чем любая угроза. Потому что если бы мне приказали — я бы знал, как реагировать. А сейчас — ничего. Ни приказа. Ни настоятельной просьбы. Ни даже намёка на принуждение. Ничего этого не было. А вот подарок, подарок мне оставили.
«Покров Скрытого Сердца» — скорее аура, нежели заклинание или навык. Этот покров позволяет скрывать мой истинный ранг от любых сканирующих навыков, а также затрудняет чтение эмоций и намерений даже самым сильным менталистам — и, помимо этого, успокаивающе действует на чудовищ.
С трудом поднявшись, на плохо гнущихся ногах вернулся в псевдо-сокровищницу. Видимо, выражение лица у меня было такое, что двое мастеров Теней не стали задавать ни единого вопроса — и, признаться, я был этому даже рад. Заметив участок пола, свободный от коварно рассыпанных монет, я опустился прямо на камень.
Изучающе посмотрев на меня, Человек с Тысячью Лиц кивнул своему Брату в Тени и направился к алтарю.
Мысли в моей голове текли медленно, словно сквозь кисель. К тому же я, и правда, не понимал, почему Отголосок Сегуны повёл себя в этот раз столь странно. Это не давало покоя, заставляя придумывать всё новые и новые версии.
Пока пытался собраться с мыслями, вернулся жрец Сегуны, и к алтарю направился Ткач Сумерек.
Чтобы отвлечься от гнетущих размышлений, я принялся рассматривать сокровищницу-ловушку. Особое внимание привлекли два меча с богатой отделкой, занявшие место на одной из стен. И чем дольше я вглядывался, тем сильнее у меня становилось ощущение, что это вовсе не бутафория, как сказал Ткач Сумерек, а настоящие боевые клинки.
— Это же не обманка, — произнёс я, указывая на мечи. — Вся эта комната — ловушка для тех, кто попытается забрать алтарь без воли на то Госпожи. А значит, оставлять здесь очевидную фальшивку глупо. А те, кто создавал это подземное хранилище, точно не были дураками. Всё, якобы "оставленное в спешке", должно выглядеть достоверно. Настолько, чтобы заманить в ловушку, а не пройти мимо, просто сказав себе “фальшивка”.
— Разумеется, — кивнул Человек с Тысячью Лиц, внимательно выслушав доводы. — Эти клинки, скорее всего, когда-то принадлежали убитым Ночными Совами паладинам Антареса.
Паладинам? Да, возможно. Учитывая, что ловушки здесь явно были рассчитаны именно на служителей Света, оставить такие трофеи было бы по-своему логично. И коварно. Если бы кто-то из захватчиков узнал меч — как реликвию, как символ, как оружие павшего брата — и потянулся к нему... Последовал бы взрыв. И все, кто вторгся сюда без благословения Ночной Сестры, сгорели в чудовищном пламени.
Тихо цокнув языком, глава гильдии воров сказал:
– Не советую тебе рассчитывать на эти мечи, как на часть трофеев. Для моего Брата в Тени они напоминание о великом прошлом. Да и продать столь приметное оружие не получится. А если оставить их себе, то первый же светлый, который тебя с ними заметит, тут же пошлёт весточку в ближайшую обитель корпуса. И поверь, на подобный призыв они отреагируют мгновенно.
– Понимаю… Но стоят они…
– Не дороже жизни. - Прервал мои слова Человек с Тысячью Лиц.
– Не дороже. - Согласился я, мысленно прощаясь минимум с пятью тысячами золотых, которые мне бы точно не помешали.
Да, у меня сейчас нет недостатка в финансах, а по меркам других землян, за исключением Ариэн, я вообще богат. Но всегда хочется большего.
– Я всё слышал. - В комнате появился Ткач Сумерек и с пугающей усмешкой кивнул мне. - Послушай старших, юноша.
– Не претендую. - Сказал я, а затем добавил с разочарованием в голосе. - Как-то на многое я сегодня не претендую.
– Наглый какой. - Ещё больше оскалился матёрый убийца.
— Я его так и называю — Рэйвен Наглец, — Утвердительно склонил голову Человек с Тысячью Лиц, после чего повернулся к своему Брату в Тени и спросил. — Тебя можно поздравить?
— Да, — коротко ответил Ткач Сумерек и расплылся в искренней улыбке.
Жрец Сегуны тут же склонился в глубоком формальном поклоне и произнёс:
— Гильдия Братьев Шёпота в моём лице поздравляет гильдию Ночных Сов и её главу с возрождением.