— Вот честно, я бы сейчас тоже кому-нибудь сдался, — пробормотал я, вторя своим мыслям и проводя пальцем по лезвию Первого Пера. — Тому, кто пообещает тёплое помещение с камином… и смену нижнего белья на сухое!
Сделав небольшой глоток чистой воды из предпоследней фляги, я отжал портянки и попытался высушить их с помощью бытовой магии. Воду приходилось беречь. Увы, выученное у Вонга заклинание фильтрации с той болотной жижей, что здесь встречалась на каждом шагу, банально не справлялось: вонь, полчища мелких тварей, обитающих даже в капле зачерпнутой мути, а также жирные радужные разводы на поверхности сводили эффективность магического фильтра если не к нулю, то к значению, опасно к нему близкому.
Весь пройденный мною путь мог бы обернуться настоящим кошмаром, если бы не одно неожиданное открытие: дарованная у алтаря Сегуны аура Покрова Скрытого Сердца по какой-то причине отпугивает насекомых. Словно я становлюсь для них пустым местом, бесплотной тенью, которую нельзя укусить. А здесь, в сердце болот, кровососущая живность встречается на каждом шагу — от назойливых, звенящих в ушах комаров до полупрозрачных тварей, похожих на летающих медуз с пульсирующими мешками яда вместо жал. Стоит такой коснуться кожи — и зуд превращается в непрерывное безумие, доводящее до дрожи. И это ещё в лучшем случае, без галлюцинаций и внутренней горячки. Чесаться будешь пару суток, если повезёт обойтись без отравления.
Также моё путешествие значительно облегчалось тем, что какое-то время меня сопровождала Гатья. Девушка-следопыт вовремя замечала потенциальных хищников и без лишнего шума меняла маршрут, чтобы не пришлось отбиваться от кого-нибудь с тремя рядами зубов и хитиновыми лапами. А когда она ушла, я уже углубился на территорию охотничьих угодий двух Великих чудовищ. И, как ни парадоксально, это сыграло мне на руку. Большинство крупных и по-настоящему опасных тварей, способных без труда перекусить путником Опалового ранга, держались от этих мест подальше — чтобы самим не стать чьим-то завтраком.
— Кстати, — высушив портянки и занявшись сапогами, обратился я к Первому Перу, словно он, и правда, мог понять, что ему говорят, — если бы на моём месте оказался Морфей, случайно забредший в эти края, то о скрытых алтарях Ночной Сестры, что спрятаны где-то поблизости, он, наверное, догадался бы и без всякой “памяти будущего”. Посмотри сам: сразу два Великих Чудовища в относительно небольшом радиусе. А ведь Сегуну ещё называют Хозяйкой Чудовищ. И не зря. Рядом с её алтарями монстры растут и развиваются куда быстрее обычного.
Заметив мутную каплю на клинке, я аккуратно стёр её сухой тряпочкой, после чего взмахнул Первым Пером в воздухе и продолжил разговор вслух сам с собой:
— Если к этому присовокупить услышанное от Гатьи… Она ведь рассказывала, что их племя когда-то было куда многочисленнее и контролировало обширные земли. Но потом что-то произошло — что-то, о чём в местных легендах либо умалчивают, либо попросту забыли, — и былое благополучие сошло на нет.
Вернув первенца Кейташи на колени, на минуту задумался, а затем заговорил вновь:
— Вполне возможно, что племя Гатьи потеряло свою святыню. И именно из-за этого начался их упадок. Добавим сюда то, с каким уважением в их поселении относятся к Ночной Сестре. А также тот факт, что сама Гатья, судя по всему, если и не обладает Сродством с Тенями, то как минимум владеет хотя бы одним теневым заклинанием. Это я за время нашего совместного пути заметил, однажды она потеряла осторожность и применила Теневое Чутьё. Да и ещё: староста деревни обмолвился, что она — внучка последней великой шаманки их племени. А шаманку ту все звали не иначе чем Шепчущая в Сумерках.
Тяжело вздохнув, я отогнал подступивший к самому носу холодный туман:
— Зная Морфея, уверен, он бы всё это сопоставил и пришёл к вполне определённому выводу. Так что, Первое Перо, напомни мне: когда увижу его — быть предельно осторожным. Ни единой лишней фразы. Этот человек способен по одному случайно обронённому слову добраться до истины, как будто с самого начала знал, куда копать.
Более-менее просушившись, я убрал Первое Перо в футляр и закрепил на поясе. Некоторое время размышлял, стоит ли остаться на этом относительно сухом островке на ночёвку или всё же продолжить путь прямо сейчас. Конечно, движение в темноте таит в себе дополнительные риски. Но с другой стороны — именно ночью теневые заклинания работают заметно лучше.
Приняв решение, тихо выругался, кляня себя за излишний авантюризм, выпил зелье восстановления сил и, дождавшись, пока его действие начнёт ощущаться в теле, снова обулся. Размотал верёвку, обвитую вокруг купленного в Гнилом Копыте тотема и, размахнувшись, метнул сканирующий артефакт в туман метров на десять вперёд.
Присев у края затхлой топи, запустил направленную волну эхолокации в сторону улетевшего тотема и дождался обратного сигнала. Затем смотал верёвку и повторил процедуру ещё дважды, нащупывая относительно безопасный путь хотя бы шагов на тридцать.
Так я и продвигался. Прикрытый Покровом Скрытого Сердца и Плащом Теней, постоянно поддерживая ауру Восприятия, я шаг за шагом прорезал себе дорогу сквозь предательскую трясину.
Три десятка шагов вперёд — бросок тотема, отклик, анализ, движение дальше. И снова. И снова. И снова.
Из-за плотных туч и клубящегося повсюду холодного тумана невозможно было определить время даже приблизительно. Ни луны, ни звёзд — только серая пелена, разлитая в воздухе. Я не знал, сколько именно продолжался мой путь этой ночью и сколько из него я прошёл, а сколько пришлось проползти буквально по-пластунски.
Казалось, это путешествие не закончится никогда. Вперёд меня толкало лишь упрямство, выработанное за годы спортивной карьеры, да знание: утерянные алтари где-то рядом. Правда, в здешних условиях понятие «рядом» становилось весьма относительным. Здесь на одном квадратном километре можно было нарезать круги сутками напролёт — и даже не заметить.
Периодически я останавливался, чтобы вызвать Играющего с Тенями. Как удалось заметить раньше, при активации этого заклинания тени начинали вести себя странно — дёргано, нервно, будто пытались на что-то указать. Чем ближе к святыне Сегуны, тем явственнее становилось это поведение.
В какой-то момент, почти на пределе сил, когда я искал уже не столько алтари, сколько хоть клочок сухой земли для привала, я вновь призвал Играющего. И тогда тени начали метаться с нарастающей поспешностью, вздрагивая и дёргаясь, как будто их тянуло в одном, строго определённом направлении.
Ещё через час — если это можно было назвать часом и движением — почувствовал это «нечто» сам. Аура Покрова Скрытого Сердца словно вытянулась вперёд, будто ощутила зов и тянулась к нему, к чему-то, пока ещё сокрытому от глаз, но уже недалёкому.
Подчинившись этому зову, я вышел на крупный, по здешним меркам, островок, приподнятый над топями почти на целый метр, что для этих болот было почти настоящим Эверестом. Земля под ногами оказалась непривычно сухой, а весь берег островка был опоясан сплошной стеной колючего кустарника — сросшегося, плотного, словно живая изгородь, специально выращенная опытным садоводом.
Когда-то давно эту живую изгородь дополняла защитная магия, и её отголоски всё ещё ощущались, будто тонкий налёт силы, осевший в воздухе. Магический фон дрожал, как воспоминание, как призрачный след давно угасшего пламени. Если бы не моя повышенная чувствительность к Теням, то я бы этого остаточного фона и не заметил.
Перехватив Разящий Шелест поудобнее, я напитал лезвие копья силой Света и, не мудрствуя лукаво, усилив себя Бычьей Силой, прорубил путь сквозь колючие плетения. Стена кустарника разошлась неохотно, с треском, и каждый удар требовал вложения полной мощи. Стоило сделать шаг вперёд, как туман отступил, словно сам воздух боялся приближаться к тому, что пряталось за зелёной преградой.
Я знал, что увижу. Воспоминания из Прошлого Цикла всплывали чётко и без искажений.
На приподнятом над бескрайними топями островке стоял дом. Точнее — то, что от него осталось. Давно просевшая, будто усталая, крыша лежала на остатках стен, словно навеки преклонив голову. Одна из стен отсутствовала вовсе — её будто вырвали с мясом, грубо и яростно. Другая была срезана по диагонали, как ножом, и отброшена прочь, где покоилась теперь, наполовину вросшая в землю, в десятке шагов от фундамента. В проёме, где когда-то была дверь, скрипели на ветру чернеющие доски — гнилые, исковерканные временем, будто позабытые символы старой нотной записи. От окон остались лишь зияющие пустоты, в которых клубилась темнота.
Это место выглядело как рана, не зажившая с тех пор, как была нанесена. Дом, некогда служивший приютом позабытого во времени алхимика Героического Витка, теперь казался мёртвой оболочкой — и всё же не до конца покинутой.
Потому что Тень здесь… дышала.
Глава 14
Опыт подсказывал: нет ничего опаснее самоуверенности. Даже зная, что путь к руинам безопасен, я двигался с привычной осторожностью, периодически активируя Играющего с Тенями, следя за фоном, поддерживая ауры.
Когда-то этот затерянный в бескрайних топях домик служил скрытой от чужих глаз лабораторией какому-то могущественному алхимику. Возможно, даже алхимику Героического Витка. Сейчас же здесь остались лишь руины.
Зайдя внутрь разрушенного строения, я едва не распорол сапоги о россыпи осколков разбитой алхимической посуды. От былого «великолепия» сохранились лишь едва уловимые отголоски. Разрушенные столы, обрушенные полки, на которых когда-то стояли бутылки с драгоценными настоями, теперь валялись на полу в виде гнилых обломков. Потолок зиял щербинами проломов, через которые лениво стекали редкие капли болотной влаги. В дальнем углу на затянутом мхом полу я разглядел переломанный человеческий скелет. От одежды остались лишь безликие серые лоскуты, окончательно слившиеся с землёй. Рядом валялись обломки посоха — когда-то, возможно, мощного артефакта, теперь просто сгнившая, никому не нужная палка. Увы, главная ценность посоха — драгоценный камень в навершии — отсутствовала. Возможно, его утащил в своё логово Великий Дейкан, который, судя по состоянию скелета, и стал причиной гибели алхимика.