– У меня был критический сбой. Это же очевидно.
Она кивнула.
– Ты слишком далеко забрался, когда боролся против враждебной сетевой атаки на корабле страховой компании. Помнишь?
Вроде помню, но мне не хотелось об этом говорить.
– Почему этот корабль такой старый и дерьмовый?
– Может, он и старый, но уж точно не дерьмовый, – возразил Ратти. – Его привезли на «Сохранение» в трюме другого корабля вместе с нашими дедушками и бабушками, который потом превратили в станцию. Только не с дедушкой и бабушкой Гуратина, он прибыл позже.
– Ваши дедушки и бабушки тоже летели в трюме? – усомнился я.
Сам я много раз летал в качестве груза в трюме, но никогда не видел там людей. Конечно, я не заглядывал внутрь транспортных контейнеров, но… В общем, вы поняли.
– Они летели в специальных боксах, потому что путешествие заняло почти двести лет. – В голосе Мензах звучала улыбка. Я помнил, как это бывает. – Они были беженцами из неудачно колонизированного мира, и это был единственный способ спастись. Прибыв в систему «Сохранение», они создали альянс с поселенцами из двух других систем, которые устроили похожие лагеря беженцев. Когда их обнаружили корабли с Корпоративного кольца, поселенцы отказались от помощи и остались независимыми.
Я нашел кластер архивных данных о «Сохранении». Так, понятно. Мой статус на планете выше, чем у оборудования или летального оружия, но я все равно должен иметь владельца. То есть должен быть довольным ботом-слугой или что-то в этом роде. Не так уж плохо, в самом деле.
Наверное, я произнес это вслух или давно уже говорил вслух, потому что доктор Мензах уточнила:
– Больше никто на корабле не знает, что ты автостраж. Все считают тебя дополненным человеком, который получил ранения, когда нас спасал, и тебя привезли на «Сохранение» как беженца.
Я повернулся и посмотрел на нее. Она стояла рядом со мной, Гуратин сидел на стуле перед портативным сферическим экраном, Ратти – на скамейке, а Пин-Ли прислонилась к стене рядом с люком. Кстати, корабль все-таки дерьмовый. На нем воняет нестираными человеческими носками.
– В сущности, последнее утверждение – правда, – сказала Пин-Ли. – Ты вполне подходишь под официальное определение беженца.
– Звучит очень серьезно, – сказал Ратти. – Экипаж считает, что ты – спецагент, который предал страховую компанию, чтобы нас спасти.
Да уж, прямо как в каком-нибудь историческом боевике. И все же верно почти во всем, кроме фактов, как и в любом историческом боевике.
– Теперь у нас больше вариантов, после того как ты изменил внешний вид, и тебе удалось… – Мензах запнулась, очевидно, пытаясь сказать «выглядеть человеком». Я вспомнил наши последние три разговора на эту тему. – Скажем так, удалось не привлекать к себе внимания. Я попридержу эти варианты, пока ты окончательно не поправишься и не скажешь, чем хочешь заняться. – Она внимательно посмотрела на меня. – В Порту Свободной торговли я думала, что тебе понадобится немало помогать, чтобы ты вписался в общество людей. Но я ошиблась и прошу прощения.
Я сфокусировал на ней взгляд.
– Я не хочу лететь на планету.
– Не страшно, – кивнула Мензах. – Можешь остаться на пересадочной станции.
Я попал в ловушку и попробовал выжать из ситуации по максимуму.
– В отеле?
– Да, если хочешь.
– С большим экраном.
– Думаю, это можно устроить, – улыбнулась она.
Всплывали все новые воспоминания, вставая на свои места, возвращались нейронные связи к запасу скачанных сериалов, и это отвлекало, потому что я на время отключался от внешнего мира, чтобы их посмотреть. И все же сериалы дали импульс для ускоренного процесса восстановления. Когда мы пришвартовались у транзитного кольца «Сохранения», первыми покинули корабль Мензах и Пин-Ли, чтобы отвлечь внимание ожидающих нас людей, включая кучу местных журналистов. Член экипажа подал сигнал, что путь свободен, и тогда Ратти и Гуратин проводили меня через зону посадки.
Они отвели меня в отель около административного центра станции, в номер-люкс, предназначенный для дипломатов. Неплохое место, хотя система мониторинга была налажена из рук вон плохо. В моем распоряжении оказались несколько комнат, правда, соединенные с другими номерами, где поселились остальные. Нечто вроде мини-отеля внутри большого.
В общем, мне здесь не нравилось.
Я вернулся в комнату с кроватью и экраном и запер дверь. Час спустя в моем канале появился Ратти.
«Мы тут организовали небольшую сеть. Надеюсь, тебе понравится».
Я опасливо приступил к поиску. В гостиных и коридорах номера установили камеры, и я все видел.
Я испытал сложную гамму эмоций. Вспыхнул целый пучок нейронных связей. О да, у меня частенько бывают сложные эмоции, которые я не могу интерпретировать.
Я изменил код, чтобы снаружи никто не сумел внедриться в новую сеть. А потом отпер дверь.
Жилье Мензах находилось в другой части станции, она пользовалась им, когда находилась здесь по делам правительства, и многие члены ее семьи прилетели сюда с ней повидаться, обрадовавшись, что она жива. Пин-Ли, Ратти и Гуратину тоже пришлось остаться на станции, потому что у них было назначено много встреч в правительственном офисе неподалеку. Совещания касались «СерКриз», страховой компании и происшествия с «Частоколом».
Через двенадцать часов после нашего прибытия появились Арада и Оверс. К тому времени я уже добрался до своего архива и вспомнил, что 1) они мои клиентки; 2) они – пара; 3) они любят друг друга и 4) я им нравлюсь. Я разглядывал их через камеры местной сети целых двадцать три минуты, а потом вышел из комнаты, чтобы поговорить. Похоже, люди обрадовались.
Арада не стала меня обнимать, хотя подскакивала и размахивала руками. Через тринадцать часов, поговорив с остальными, Арада сказала:
– Через несколько месяцев мы будем проводить небольшое оценочное исследование на независимом участке за пределами Корпоративного кольца, так что там не будет страховой компании или… В общем, не о чем волноваться. Нам бы хотелось, чтобы ты полетел с нами и никому не дал нас убить. Ну, если тебе понравится смена обстановки…
– Ему нравятся валютные карточки, – сказал Гуратин. Я посмотрел на него. – Будем считать, что ты показал мне неприличный жест, – добавил он.
– Подождите пока, обсудите все позже, – вмешалась Пин-Ли. – Он не может заключить контракт, пока не завершит восстановление памяти.
– Почему? – спросил я. – Потому что так считает мой владелец?
– Нет, кретин. Потому что я твой адвокат.
После этого разговора, когда остальные пошли спать, Пин-Ли пришла ко мне в комнату и принесла мою сумку. Как только я вспомнил о существовании сумки, то обыскал ее и нашел неиспользованные удостоверения личности и валютные карточки, которые забрал у Уилкен и Герт.
– Это незаконно, так что никому не говори, – сказала Пин-Ли и положила в сумку три новых удостоверения личности и валютные карточки. – Страховка на случай, если что-то пойдет не так. Удостоверения сделал Гуратин, а карточки мы с Ратти брали на Тран-Роллин-Хайфу, но они не пригодились. На «Сохранении» не используются деньги, карточки наполнили из специального фонда для поездок граждан.
– Но зачем? – удивился я.
– Чтобы ты знал – мы настроены серьезно, ты не пленник и не игрушка, как, возможно, считаешь.
Она топнула ногой.
Когда нас навещали неизвестные мне люди, я снова прятался в своей комнате. Я в любом случае проводил там много времени, даже когда не прятался – процесс восстановления требовал много ресурсов. Я просто лежал на кровати и смотрел сериалы на большом экране, так я проводил от трех до четырех часов.
Через двадцать девять часов после прибытия за мной пришел Ратти, потому что на большом экране в главной гостиной люкса шел выпуск новостей, который все смотрели. И Мензах тоже. В новостях показывали интервью с разными людьми, но в основном говорилось о том, что после нападения на истребитель страховая компания разъярилась и объявила войну «СерКриз». Даже в своем текущем состоянии я понимал, что для «СерКриз» это ничем хорошим не кончится.
А кроме того, из-за информации о нелегальной добыче компанией «СерКриз» странных синтетиков в дело было вовлечено много других корпораций и политических образований. В новостях ссылались на данные, которые я привез с Майлу, и показывали предназначенные для шантажа фрагменты с чипа памяти Уилкен и Герт, включая видеозапись высшего руководства «СерКриз» рядом с нелегальными реликтами инопланетной цивилизации. Во время этой части я недолго посмотрел сериал в фоновом режиме, ведь все это я уже видел.
– Ну все, теперь нас это уже не касается, – сказал Гуратин, махнув рукой на экран. – Они сами перегрызут друг другу глотки.
– Полностью мы от них не избавимся, придется иметь дело с другими корпорациями, – возразила Мензах. – Но все равно приятно.
– А ты как считаешь, автостраж? – спросила Арада.
Процесс восстановления снова ускорился, и я вдруг почувствовал, что не могу сейчас разговаривать с людьми. Я встал и ушел к себе.
Процесс восстановления завершен. Уровень распознавания – 100 %.
Через тридцать семь часов после прибытия я приподнялся на кровати и сказал вслух:
– Это было глупо.
Все стало таким ясным и четким. Я отметил, что никогда больше нельзя садиться в истребитель с ботом-пилотом и сражаться с враждебным конструктом по сети. Ты чуть сам себя не уничтожил, Киллербот.
Я выбрался из кровати и быстро осмотрел номер через камеры. Бо́льшая часть людей ушла на какой-то званый ужин. Оверс и Арада спали в комнате Пин-Ли, а Гуратин сидел у себя и читал по сети научные журналы.
Я взял сумку, надел куртку и ботинки и вышел из номера.
Охрана станции была почти как на Майлу – сосредоточена там, где что-то могло пойти не так, но не в торговой галерее или жилых зонах. Сканеры оружия располагались у причалов, но дронов было мало, в основном они использовались для доставки небольших грузов. В торговую зону явно вложили много труда – ее закругленные детали напоминали деревянные, повсюду стояли настоящие растения вместо голограмм, мозаика на полу изображала флору и фауну планет местной системы, а по тегам в сети можно было найти сведения о каждом виде. Эти изображения прекрасно отвлекали внимание шныряющих вокруг людей. Все смотрели под ноги и читали пояснения в сети, не замечая бредущего в одиночестве автостража.