4) крайне слабая выучка родов войск по взаимодействию на поле боя…
5) войска не обучены лыжному делу;
6) применение маскировки отработано слабо;
7) в войсках не отработано управление огнем;
8) войска не обучены атаке укрепленных районов, устройству и преодолению заграждений и форсированию рек…»[56]
Дальше идут такие же разгромные отчеты по родам войск. Единственный оазис здесь – конница, только ее подготовка признана удовлетворительной. Как говорится, честь и слава Семену Михайловичу Буденному! А остальные?
Что получилось в итоге, можно проиллюстрировать на примере Киевского Особого военного округа. Для этого мы используем книгу военного историка Руслана Иринархова «Киевский Особый», где состояние этого округа тщательно разбирается.
Возьмем для примера род войск, о котором так громко кричал Виктор Суворов, доказывая, что это Сталин хочет напасть на Гитлера. А иначе зачем-де нам двадцать тысяч танков (а на самом деле и все двадцать пять)? Ни у одной страны мира, даже самой воинственной, и близко ничего подобного не было. У гитлеровской Германии в армии вторжения насчитывалось 3712 танков – а это, между прочим, самая сильная армия тогдашнего мира. У нас же только в одном лишь Киевском Особом – 5894 единицы бронетехники[57] (и ведь нисколько не помогло!).
Зачем Советскому Союзу понадобилось двадцать пять тысяч танков – вопрос скорее не военный, а философский. Танковая программа – детище маршала Тухачевского, ставшего в 1931 году начальником вооружений РККА, именно он ее старательно «разогревал». Какие мысли бродили в голове «великого стратега» – нам, простым смертным, не понять, но законы здравого смысла ему были явно не писаны. По крайней мере, не из них он исходил, когда облагодетельствовал родную армию английским танком «Виккерс Mk.E», он же «Виккерс 6-тонный», на основе которого был изготовлен Т-26. Британская армия это чудо отвергла, а чтобы добро не пропадало, англичане усиленно предлагали его на экспорт. Сочетание противопульной брони и малой скорости делали его малоподходящим для боевого использования, зато очень удобным для истребления вместе с экипажем.
Всего две страны начали производить у себя этот танк: Польша и СССР. Поляки, по силе своей промышленности, выпустили 150 штук, наши наклепали 10 тысяч. Примерно столько же было произведено танков БТ, достаточно приличных, но к началу войны порядком устаревших. Победы Красной Армии эти танки не принесли – почти весь парк так и остался на полях сражений в первые два месяца войны, из находившихся в приграничных округах выжило 15–20 % машин. Зато танкостроение, как паук, высасывало силы из советского машиностроения. В результате, имея 25 тысяч танков, Красная Армия испытывала жесточайшую нехватку грузовиков и еще более жестокую – артиллерийских тягачей. Вот и пойми: глупостью была советская танковая программа или же хитро замаскированным саботажем?
Среди без малого шести тысяч танков округа новых, пригодных для современной войны машин КВ и Т-34 насчитывалось 278 и 496 штук соответственно (почти столько же, сколько противостоящих КОВО танков противника). Основу парка, как нетрудно догадаться, составляли БТ (1819 шт.) и Т-26 (1698 шт.). Остальные полторы тысячи отражали непростой путь советского танкостроения. Например, там были 394 танкетки Т-27 с 10-мм броней и одним пулеметом. Гонять по полям не успевших добежать до леса бандитов она была хороша, но к чему сие чудо могло пригодиться на современной войне? Далее, на вооружении округа состояли 652 плавающих Т-37, Т-38 и Т-40 – те же танкетки, только на воде держатся. Довершали картину 215 трехбашенных Т-28 и 51 пятибашенный монстр Т-35 (еще один привет от товарища Тухачевского). Ну, и некоторое количество бронеединиц спецназначения (самоходки, саперные танки и пр.) Одним словом, железо было разное и не всегда хорошее, но его было много.
Впрочем, нельзя сказать, что на Красную Армию наступали суперсовременные армады, оснащенные «тиграми». У немцев тоже в строю ползало всякое. Среди примерно 900 танков, которые они имели против войск КОВО, было: 115 Pz.I – по сути, танкеток, с броней до 13 мм, вооруженных двумя пулеметами; 211 легких Pz.II, 355 Pz. III, 100 Pz.IV, 84 самоходки StugIII (все средние) и 30 трофейных французских В-1, которые могли с некоторой натяжкой считаться тяжелыми[58].
Тем не менее шестикратное превосходство в танках войскам Киевского Особого нисколько не помогло (равно как и превосходство в количестве самолетов и примерный паритет по численности артиллерийских стволов). Почему же лето 1941 года закончилось для нашей армии столь бесславно?
Руслан Иринархов отвечает на этот вопрос, не задавая его: «Бронетанковые войска КОВО имели значительное количество боевой техники… и при условии ее грамотного использования во взаимодействии с другими родами и видами войск округа могли оказать врагу серьезное сопротивление».
Вот именно: «при условии»! А как это условие соблюдалось? И позволяли ли его соблюсти органические пороки Красной Армии?
Начнем с кадров, которые, как известно, «решают все» или почти все… А с кадрами была просто беда – как по количеству, так и по качеству.
Даже спустя двадцать пять лет после революции Советский Союз, несмотря на невиданные темпы развития, оставался преимущественно аграрной страной. Причем еще за десять лет до войны он был страной тупо аграрной – мужик-пахарь, сивка, соха, коса, телега… В таком хозяйстве не востребована не то что техническая грамотность – даже простая грамотность здесь не нужна. По-настоящему обучением селян занялись лишь в ходе коллективизации.
Стоит ли удивляться, что средний уровень образования предвоенных призывников – 4 класса (а в старших возрастах еще хуже). Для страны, где каких-нибудь двадцать лет назад половина населения не умела ни читать, ни писать, это, конечно, роскошный показатель – но для высокотехнологичной современной войны все выходило по поговорке: «Мы и часы можем починить, да только лопатой в них не развернешься». И если механик-водитель, в недавнем прошлом прошедший ускоренные курсы сельский тракторист Вася, еще худо-бедно умел дергать за рычаги – впрочем, именно худо-бедно, поскольку у него катастрофически не хватало практики – то чинить своего «железного коня» без помощи механика из МТС он не умел на «гражданке» и не научился в армии. Поэтому во время отступления экипаж часто бросал машину из-за пустячной поломки. А уж что касается ремонтников… но не будем об очень грустном, у нас и просто грустного хватает.
С командным составом дело обстояло если и лучше, то очень ненамного. Начиная с 1939 года, армия бурно росла и одновременно реформировалась. Наложившиеся друг на друга трудности роста и трудности реформы привели к тому, что в ней катастрофически не хватало офицеров, а те, которые были, не имели не только боевого опыта – откуда его взять в армии мирного времени? – но и опыта службы, что уже совсем плохо. Соответственно, некому оказалось и обучать солдат.
На июнь 1941 года в войсках округа не хватало около 30 тысяч человек командного и технического состава. В танковых войсках это выглядело следующим образом:
«9-й, 19-й и 22-й мехкорпуса имели некомплект начальствующего и сержантского состава около 40–50 %… 35-я танковая дивизия имела только 3 командиров танковых батальонов (по штату 8), 13 командиров танковых рот (по штату 24). В 215-й моторизованной дивизии недоставало 5 командиров батальонов, 13 командиров рот. Танковый полк и разведывательный батальон этой дивизии были укомплектованы младшим начальствующим составом только на 31 %… В 37-й танковой дивизии укомплектованность личным составом составляла: командным начальствующим составом – на 41,2 %, младшим командным составом – на 48,3 %.
Рядовой состав 37-й танковой дивизии на 60 % представлял собой новобранцев призыва мая 1941 г., совершенно не обученных и не прошедших полностью курса подготовки молодого бойца. Такое же положение было и в мотоциклетном полку 15-го механизированного корпуса. Особенно плохо обстояло дело с подготовкой механиков-водителей…
Многие штабы мехкорпусов, соединений и полков полностью не были укомплектованы командным составом. Так, в 15-м, 16-м, 19-м и 22-м механизированных корпусах не укомплектованы оперативные и разведывательные отделы. В 19-й танковой дивизии штабы полков состояли только из начальников штабов и начальников третьих частей…»[59]
Нехватка командиров гармонично дополнялась нехваткой техники и вооружения. Танковые войска – это не только танки. Что толку в самоновейших Т-34, если нет заправщиков и грузовиков, чтобы подвозить боезапас?
Возьмем для примера 32-ю танковую дивизию. Ее укомплектованность боевой материальной частью, т. е. танками, составляла 83 % – очень даже хорошо по тем временам. Однако если говорить о грустном, то колесным транспортом она была укомплектована всего на 22 %. А если об очень грустном, то ремонтными средствами она была обеспечена на 13 %, а запчастями – всего на 2 % от необходимого. Чудовищная танковая промышленность Советского Союза съела, по-видимому, не только машиностроение, но и себя самое.
И тут мы подходим к такому фундаментальному и практически не отраженному в популярной литературе понятию, как моторесурс – т. е. количество часов, которые танковый двигатель может проработать без капитального ремонта. Все мировое танкостроение до сих пор ищет то лезвие бритвы, по которому следует пройти между весом танка и возможностями его мотора. Когда появился знаменитый «тигр», немецкие солдаты грустно шутили: «Очень хороший танк, если сумеет доползти до передовой».
Среди наших танков максимальный моторесурс был у Т-26 выпуска середины 30-х годов – около 250 часов (правда, во всем остальном машина оказалась на редкость бестолковой). У остальных – меньше.