«Возвратившись в штаб, где к этому времени были собраны начальники отделов и родов войск, а также командующий ВВС округа, я информировал их о том, что ожидается телеграмма особой важности из Москвы и что мною отданы соответствующие приказания командирам корпусов. Тут же присутствовал командир 2-го механизированного корпуса генерал-майор Ю.В. Новосельский, штаб которого размещался в Тирасполе. Последнему также было дано указание о приведении дивизий корпуса в боевую готовность и выводе их в намеченные районы ожидания. Таким образом, непосредственно в приграничной полосе ОдВО по боевой тревоге были подняты семь стрелковых, две кавалерийские, две танковые и моторизованная дивизии и два укрепленных района…
Командующему ВВС округа было предложено к рассвету рассредоточить авиацию по оперативным аэродромам. Последний высказал возражения, мотивируя их тем, что при посадке на оперативные аэродромы будет повреждено много самолетов. Только после отдачи ему письменного приказания командующий ВВС приступил к его исполнению».
Еще раз обращаю внимание: все это было сделано до получения директивы из Москвы.
«Примерно во втором часу ночи 22 июня дежурный по узлу связи штаба доложил, что меня вызывает оперативный дежурный Генерального штаба к аппарату БОДО. Произошел следующий разговор: «У аппарата ответственный дежурный Генштаба, примите телеграмму особой важности и немедленно доложите ее Военному совету». Я ответил: «У аппарата генерал Захаров. Предупреждение понял. Прошу передавать». В телеграмме за подписью наркома обороны С.К. Тимошенко и начальника Генерального штаба Г.К. Жукова Военным советам приграничных военных округов и наркому ВМФ сообщалось, что в течение 22–23.6.41 г. возможно нападение немцев в полосах Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов.
В телеграмме подчеркивалось, что нападение немцев может начаться с провокационных действий. Поэтому войскам ставилась задача не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно предписывалось быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников. С этой целью приказывалось: все войска привести в боевую готовность; в ночь на 22 июня скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе; перед рассветом 22 июня рассредоточить по полевым аэродромам и тщательно замаскировать всю авиацию; подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов. Округа предупреждались, чтобы никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить, и т. д.
…Получив директиву народного комиссара обороны, я был очень взволнован, так как отданное приказание о выводе войск округа в районы прикрытия на государственную границу находилось в противоречии с полученными из Москвы указаниями. Мною было принято решение – передать от имени командующего войсками округа содержание приказа народного комиссара обороны командирам корпусов для неуклонного исполнения и руководства, что и было немедленно сделано. Однако прежнее распоряжение не только о приведении войск округа в боевую готовность, но и о выводе их в районы ожиданий тоже не отменялось. Более того, объявлялась боевая тревога во всех гарнизонах округа».
(Комментарий О. Козинкина. Произошло вот что: Захаров ждет важную шифровку из Москвы. У него уже с 18 июня приграничные войска приведены в б.г. и находятся в своих районах по плану прикрытия. Какую команду он мог ожидать? Только одну: «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 года», то есть вскрывать «красные пакеты»! Он не выдержал и в 23 часа начал поднимать округ, так что в полночь уже и пакеты начали вскрывать. А вот когда он прочел сам текст директивы, то и струхнул порядком: в ней было серьезное ограничение – пункт д): «никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить». Что означает – пакеты не вскрывать!!! Захаров проявил инициативу, поторопился, и если бы немцы не напали, а пакеты вскрыты и началась стрельба – то ему бы башку снесли за самоуправство… Вот отчего он и «взволновался».)
«Беспокойство о том, как бы выходящие в районы прикрытия войска не поддались на возможную провокацию, не покидало меня. В 3 часа 45 минут 22 июня в комнату, где мы находились, вбежал дежурный по телеграфу и передал принятое из Одессы от заместителя начальника штаба округа по организационно-мобилизационной работе полковника А.М. Кашкина сообщение, в котором говорилось, что, по данным командира Одесской военно-морской базы контр-адмирала Жукова, неизвестная авиация в 3 часа 15 минут бомбила Очаков и Севастополь. Стало ясно, что это война, начавшаяся с нападения воздушных сил противника!»
(Вот тут генерала и отпустило, наконец… Поторопился не поторопился – война началась, и это уже не имеет значения. – О. Козинкин.)
Дальше Захаров подробно рассказывает, на каких участках и когда армия противника перешла границу. Да, вот еще важный момент:
«На рассвете командующий ВВС округа генерал-майор авиации Ф.Г. Мичугин доложил, что основная часть, подчиненной ему авиации перебазирована на оперативные аэродромы и выведена из-под ударов авиации противника, которые наносились по стационарным аэродромам в период с 3 часов 30 минут до 4 часов 30 минут 22 июня. На кишиневском аэродроме попали под удар семь самолетов СБ, три Р-зет и два У-2, поскольку командир авиационной бригады А.С. Осипенко не полностью выполнил указание о перебазировании самолетов на оперативный аэродром».
По всей видимости, это и есть нормальная хроника той ночи. Самое любопытное здесь – двойное предупреждение о том, что вскоре будет передана телеграмма особой важности. Генерал-майор Захаров ни в коей мере не относился к воякам авантюрного склада, тем не менее он воспринял это сообщение как сигнал к действию и отреагировал соответственно – вывел войска по плану прикрытия границы. А директива сыграла роль очередного предупреждения: на провокации не поддаваться.
…Вернемся теперь в Москву и продолжим прерванную хронику первой военной ночи в изложении маршала Жукова.
«И.В. Сталин молча опустился на стул и глубоко задумался.
Наступила длительная, тягостная пауза.
Я рискнул нарушить затянувшееся молчание и предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в Приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение.
– Не задержать, а уничтожить, – уточнил С.К. Тимошенко.
– Давайте директиву, – сказал И.В. Сталин. – Но чтобы наши войска, за исключением авиации, нигде пока не нарушали немецкую границу.
Трудно было понять И.В. Сталина. Видимо, он все еще надеялся как-то избежать войны. Но она уже стала фактом. Вторжение развивалось на всех стратегических направлениях…
В 7 часов 15 минут 22 июня директива № 2 наркома обороны была передана в округа. Но по соотношению сил и сложившейся обстановке она оказалась нереальной, а потому и не была проведена в жизнь».
И снова сказка сказывается. Про то, как несчастные наши войска, доведенные сталинским низкопоклонством перед Гитлером до состояния зомби, без специального, отдельного приказа не могли начать бить немцев. По-видимому, до того они тупо стояли под огнем, изображая некую «боевую готовность». И даже теперь Сталин, непонятно на что надеявшийся, все еще продолжал осторожничать.
На самом деле приказ задержать и уничтожить агрессора уже был отдан несколькими часами ранее. Как еще можно понять фразу из «Директивы № 1»: «Быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников»? Хлебом-солью, что ли, приветствовать на границе?
Тем более что по всем приграничным округам командиры, уточняя полученный приказ по телефону, задавали один и тот же вопрос: «Огонь открывать можно?» И получали ответ: «Можно!» Адмирал Кузнецов вспоминает об этом так:
«Первый звонок на Балтику – В.Ф.Трибуцу…
– …Переводите флот на оперативную готовность номер один – боевую. Повторяю еще раз – боевую.
Он, видно, ждал моего звонка. Только задал вопрос:
– Разрешается ли открывать огонь в случае явного нападения на корабли или базы?
Сколько раз моряков одергивали за» излишнюю ретивость», и вот оно: можно ли стрелять по врагу? Можно и нужно!»
Если ответ был «нельзя» – такими деятелями вскоре начинал заниматься Особый отдел. Но правительство тут совершенно ни при чем.
…Итак, еще одна загадка. Что там на самом деле вышло с этой утренней директивой, зачем понадобилось маслить масло? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к самому тексту документа.
«Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО, ВМФ о внезапном нападении Германии и боевых задачах войск. 22 июня 1941 г. 7.15 утра.
«22 июня 1941 года в 04 часа утра немецкая авиация без всякого повода совершила налеты на наши аэродромы и города вдоль Западной границы и подвергла их бомбардировке.
Одновременно в разных местах германские войска открыли артиллерийский огонь и перешли нашу границу.
В связи с неслыханным по наглости нападением со стороны Германии на Советский Союз,
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу.
Впредь, до особого распоряжения, наземными войсками границу не переходить.
2. Разведывательной и боевой авиацией установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск.
Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск.