2. Вариант № 2 по данным КОВО от декабря 1940 года (приложение № 2):
«…Три главных направления удара: а) из Восточной Пруссии в направлении Литвы, Латвии и Эстонии. Этот удар имеет те преимущества, что Литва, Латвия и Эстония сразу же становятся союзниками Германии. Кроме того, Финляндия сразу же присоединяется к Германии, чтобы отнять забранную территорию; б) через Галицию и Волынь. Эта группа войск будет иметь поддержку украинцев и в[ойск] из Румынии, которая будет стремиться захватить отобранную у нее территорию.
Группа войск 2-го и 3-го направлений окружает войска противника в Мало-Польше. На остальном участке наносятся вспомогательные удары на фронтальном направлении с целью очищения всей остальной территории.
На Востоке СССР будет связан с Японией, что является для Германии плюсом, так как противник должен создать сразу два фронта, а поэтому концентрация его сил против Германии невозможна».
3. Вариант № 3 по данным нашего агентурного донесения на февраль 1941 года:
«… Для наступления на СССР создаются три армейские группы: 1-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Бок наносит удар в направлении Петрограда, 2-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Рунштудт – в направлении Москвы, и 3-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Лееб – в направлении Киева…»
Как показали события, верным являлся третий вариант.
С точки зрения военной науки план Гитлера был жутко авантюрным – удар на фронте огромной протяженности по трем расходящимся направлениям. Даже притом, что противостояла ему рыхлая и плохо организованная, хотя и многочисленная армия. Но это если не учитывать специфики данной конкретной ситуации. А если учитывать, то план сразу становится надежным и единственно верным.
Итак, как уже говорилось, основной расчет Гитлера был на то, чтобы захватить или уничтожить основные центры советской военной промышленности, а потом спокойно ждать, когда у Красной Армии кончатся оружие, боеприпасы и техника. Как показала война, ожидание продлилось бы примерно до Нового года.
Планируя разгром, авторы плана «Барбаросса» наверняка были осведомлены обо всех уязвимых местах противника – даже после «тридцать седьмого года» в РККА у немцев было достаточно «друзей», в том числе и на самом верху. Не знали они только об одном ее свойстве – о боевых качествах советского солдата. Возможно, о них не были осведомлены и советские генералы – за последние двадцать лет Красной Армии почти не приходилось воевать, а немногочисленные военные кампании проходили на чужой территории. При разработке плана «Барбаросса» его авторы судили о солдате противника по Первой мировой войне, не сообразив, что у противостоящих им общества и армии совершенно другая социальная структура, породившая и другого бойца. Почему – долгий разговор, примем это как факт, который в конечном итоге стал для немцев роковым.
Украина, расположенная у самой границы, была у Гитлера, что называется, в кармане. Войска нашего Юго-Западного фронта не могли использовать основной козырь российских войн – отойти вглубь своей территории, поскольку должны были прикрывать промышленные районы. Они оказались между молотом и наковальней, были обречены схватиться с немцами в приграничных сражениях, в которых не имели шансов.
Украину Гитлеру даже не обязательно было захватывать всю сразу – на первом этапе достаточно было взять часть ее, а на остальной территории бомбежками дезорганизовать работу заводов и транспорта, нарушив тем самым связность советского оборонного комплекса. Простой пример: в то время дизеля для танков выпускал один на всю страну завод в Харькове. Разбомбить его – и танковая промышленность СССР парализована на много месяцев.
Ленинград тоже не обязательно брать – он расположен в углу, образованном Финским заливом и границей, так что его легко блокировать. Блокады в общем-то вполне достаточно – главное, чтобы город не мог отправлять оборонную продукцию на Большую землю. (Даже в блокаду по Дороге жизни везли не только эвакуированных ленинградцев, но и гнали продукцию военных заводов – например, капсюли.)
Основную проблему для Гитлера представлял московский промышленный район, расположенный в глубине советской территории. Суть проблемы предельно проста – до него дольше всего идти, солдаты устанут, да и погода испортится. Вместе с тем брать его надо, причем желательно в первый год войны. При любом нормальном правительстве вывод из строя предприятий Украины и блокада Ленинграда уже означали бы победу – но советское правительство и советское общество никто и никогда не назвал бы нормальными. Кто их знает, что они придумают за год, имея в своем распоряжении Москву и Урал? Лучше было перестраховаться. И Гитлер – возможно, получив известие, что вермахту откроют фронт в Белоруссии, – ставит на это направление побольше танковых дивизий, чтобы скорее покончить и с Москвой тоже. Получится – хорошо, нет – надо подойти к советской столице на расстояние бомбежки, определяемое дальностью действий истребителей, чтобы спокойно и со вкусом долбить ее с воздуха, приближая момент, когда противнику будет нечем стрелять.
Что мог противопоставить этому плану Сталин? При том, что он наверняка понимал: Красная Армия неспособна отразить немецкий удар у границы, а значит, как минимум Украину он потеряет? По всем расчетам – практически ничего. Любое сопротивление лишь приближало агонию.
Впрочем, в жизни всегда есть место чуду, и был какой-то минимальный шанс, один из десяти или из ста, что Красная Армия все же сумеет отбить врага. Такой шанс всегда существует. Но Сталин и его использовал плохо, промахнувшись, как мы знаем, с оценкой направления главного удара немцев, который в советских планах каким-то непонятным образом переместился с севера на Украину. Если это было на самом деле так…
Вот как выглядел расклад сил первого эшелона немецких и наших войск на 22 июня[117].
* Кроме дивизий существовали еще бригады (две бригады приравнивались к дивизии). Но их было мало, так что их можно вывести за скобки без существенного изменения общей картины.
** Без учета войск в Финляндии и Северной Норвегии.
Как видим, немцы определенно намерены нанести главный удар по «северному» варианту. Там у них сосредоточено 79 только немецких дивизий, а на юге – всего 66, из которых немецких – всего 35, венгерские же, румынские и словацкие войска явно не первого сорта. Большая часть танковых и моторизованных дивизий (12 и 9) – тоже на севере, а по их количеству направление главного удара вычислить легко. Это, конечно, не 2: 1 из «Соображений» сентября 1940 года, но, условно приравняв две союзные дивизии к одной немецкой, 1,5: 1 мы получим. Явно «северный» вариант.
Что же у нас?
Как видим, на Украине сосредоточено больше войск, чем на севере – но не в полтора раза, как предлагалось «Соображениями», а всего процентов на 15. Однако если мы посмотрим соотношение сил, то увидим, что на севере у нас на 10 дивизий меньше, чем у немцев, а на Украине – на 14 дивизий больше (войска Южного фронта воевали, в основном, против румын). Значит, хотя и стертый, но все же «южный» вариант.
Тем самым наше командование совершило роковую ошибку, в результате которой немцы на направлении главного удара продвигались очень успешно. На пятый день войны они уже взяли Минск – впрочем, ладно, в Белоруссии им фактически открыли фронт (а может, и просто открыли). Однако Северо-Западный фронт им не открывали, но все равно уже 19 июля немцы вышли к Луге. На Украине дело обстояло лучше. Там нашим войскам удалось задержать немцев. Киев они взяли только 19 сентября.
Но все равно к середине октября, несмотря на сопротивление наших частей, вермахт дошел уже до Москвы.
И снова мы возвращаемся все к тому же вопросу: каким образом «северный» вариант превратился в «южный»? Историк Мельтюхов пишет, что это произошло еще осенью 1940 года.
Как вспоминает маршал Жуков, именно сталинской волей.
«Еще осенью 1940 года ранее существовавший оперативный план был основательно переработан в связи с новыми политическими и военными задачами… Но при решении этих важнейших задач были допущены серьезные стратегические ошибки.
В чем суть этих ошибок?
Наиболее опасным стратегическим направлением считалось юго-западное направление – Украина, а не западное – Белоруссия, на котором гитлеровское верховное командование в июне 1941 года сосредоточило и ввело в действие самые мощные сухопутную и воздушную группировки…
При переработке оперативного плана весной 1941 года (февраль-апрель) мы этот просчет полностью не исправили и не запланировали на западное направление большее количество сил.
И.В. Сталин был убежден, что гитлеровцы в войне с Советским Союзом будут стремиться в первую очередь овладеть Украиной, Донецким бассейном, чтобы лишить нашу страну важнейших экономических районов и захватить украинский хлеб, донецкий уголь, а затем и кавказскую нефть. При рассмотрении оперативного плана весной 1941 года И.В. Сталин говорил: «Без этих важнейших жизненных ресурсов фашистская Германия не сможет вести длительную и большую войну».
И.В. Сталин для всех нас был величайшим авторитетом, никто тогда и не думал сомневаться в его суждениях и оценках обстановки. Однако в прогнозе направления главного удара противника он допустил ошибку».
Некоторые историки, впрочем, считают, что все было наоборот – это маршал Жуков продавил свое ни на чем не основанное убеждение в том, что направлением главного удара станет именно Украина.
Данные тезисы стали уже общим местом.
Но, с другой стороны, ведь на Украине даже увеличенное количество наших войск все равно не смогло сдержать немцев! И что толку, если бы их расположили «правильно»? Ну, может быть, Западный фронт рухнул бы немного позже, а Киев Гитлер бы взял немного раньше. В чем разница-то?