ого имущества и людских контингентов.
При получении НКВД союзной республики сведений, указанных в ст. «58», коммунальные отделы исполкомов разрабатывают план размещения прибывающего имущества и людских контингентов, согласовывая этот план в необходимых случаях с другими отделами исполкомов.
В плане размещения прибывающего имущества и людских контингентов подробно предусматриваются все мероприятия, связанные:
а) с размещением этих объектов;
б) доставкой их со станции выгрузки к месту размещения;
в) организацией охраны в складочных помещениях в тех случаях, когда это имущество сдается на хранение исполкому.
Об окончании составления плана размещения отделы коммунального хозяйства сообщают НКВД союзной республики, посылая одновременно таковым копию указанного плана.
НКВД союзных республик выписки из плана размещения сообщают заинтересованным наркоматам и ведомствам, а эти последние сообщают данные о базировании подведомственным учреждениям для включения в план вывоза…
По объявлении эвакуации или разгрузки НКВД союзных республик предупреждают исполкомы по месту расположения баз о подготовке помещений для прибывающих эвакуируемых объектов».
Как видим, роль далеко не маленькая. НКВД, в сущности, отвечает за разгрузку, охрану и все вопросы размещения вывезенных людей и грузов. Между тем НКВД образца 20-х годов был маломощным наркоматом не из числа первостепенных.
Правоохранительные органы раннесоветского времени традиционно ассоциируются у нас с ВЧК, ГПУ, ОГПУ. И мало кто знает, что параллельно с этой «великой и ужасной» спецслужбой в СССР существовал еще и наркомат внутренних дел – контора, прямо скажем, малопочитаемая, малоупоминаемая и довольно странная. У советского правительства было весьма прямолинейное представление о «внутренних делах» – это те дела, которые не являются внешними и не охвачены другими наркоматами. Короче говоря, НКВД был свалкой поручений, за которые никто не хотел браться или которые не знали, куда приткнуть.
На 1 января 1929 года кроме служб, ведавших организацией самой работы наркомата, туда входили Управление милиции и Главное управление местами заключения – это понятно. Кроме того, административный отдел содержал раздел ЗАГС и Иностранную часть – это в принципе можно понять. Но при чем тут главное управление коммунального хозяйства? У меня только один ответ: данной драматической областью советского бытия никто не хотел заниматься, а НКВД просто не смог отбиться. (Одно перечисление отделов заставляет содрогнуться даже человека с крепкими нервами: жилищный, благоустройства, предприятий, пожарный и, на закуску, дорожно-мостовая секция.) А в самом конце списка структур наркомата скромненько притулился не приписанный ни к какому управлению, самостоятельный мобилизационный отдел.
Страсть советского правительства к реорганизациям реализовалась на правоохранительных органах в полной мере. До середины 40-х годов власть никак не могла решить, какую службу к какой прислонить. Они сливались, разделялись, занимались чем попало, от строек коммунизма до архивного дела и картографии. В 1930 году наркомат внутренних дел перестал существовать, все службы, имеющие отношение к правоохранительным органам, отошли ОГПУ, административные же и хозяйственные подразделения передали наркоматам и исполкомам. Не такая уж дорогая цена за избавление от жилкомхоза! Однако получившийся под вывеской ОГПУ гибрид отстоял от политического сыска очень далеко, и в 1934 году его снова назвали НКВД, а бывшее ОГПУ стало несколькими управлениями новорожденного гиганта.
А кто стал преемником прежнего НКВД в мобилизационных планах? Любопытно, что в приказе 1930 года о расформировании НКВД моботдел не упомянут. Он просто испарился, однако уже в 1932 году материализовался снова, теперь в структуре ОГПУ.
Вообще по судьбе этого отдела можно изучать историю советского военного планирования. До прихода к власти Гитлера будущая война виделась правительству СССР как одновременная агрессия государств-«лимитрофов», за которыми стоит Англия. Угроза была серьезной, в сумме армии этих государств превосходили РККА – и моботдел является самостоятельной структурой центрального подчинения. В 1933 году к власти в Германии пришел Гитлер, у соседей СССР по Европе появились другие заботы, кроме войны с большевиками, – и 10 июля 1934 года отдел упраздняют, а его функции передают в Управление пограничной и внутренней охраны.
Реальные контуры будущей войны стали вырисовываться во второй половине 30-х годов, после аншлюса Австрии и мюнхенской сделки. И 20 апреля 1939 года мобилизационный отдел снова появляется в составе НКВД СССР, просуществовав там до 19 ноября 1941 года, когда был расформирован – по всей видимости, в связи с тем, что выполнил свою задачу. А вот какой была эта задача? Отвечал ли моботдел за всю мобилизационную работу, порученную ведомству, или лишь за мобилизацию самого наркомата? Этого мы не знаем. В других наркоматах мобилизационные или военные отделы отвечали как раз за подготовку ведомства к войне. Но в чем заключалась подготовка к войне структуры, одна из функций которой – курировать здоровенный участок подготовки всего государства?
НКВД образца 1930 года и НКВД, каким он был в 1941-м, – это даже не «две большие разницы», как говорят в Одессе, а просто разные этажи, причем не соседние. Тем наркоматом, который мы знаем, он сделался лишь в 1934 году, а тем, который пытаемся вытащить из небытия – после 1938-го, с приходом Берии. Перед войной он стал колоссальной структурой, «государством в государстве», и возглавлял его один из первых людей страны, в 1941 году вошедший в ГКО.
Но, может быть, за пятнадцать лет данный пункт мобилизационного плана видоизменился? А почему, собственно? Все равно этой работой кто-то должен был заниматься. И если столь важное дело доверили тому НКВД, то с какой стати забирать его у этого?
А вот объем полномочий измениться мог. Хотя бы потому, что ослик и слон возят разные грузы.
Итак, 22 августа 1938 года в НКВД был назначен новый первый заместитель наркома, Лаврентий Берия. Реально он приступил к работе позднее: сначала ездил в Грузию передавать дела своему преемнику, потом принимал дела в наркомате. Началом его активной работы можно считать 8 сентября, когда он стал начальником Управления госбезопасности. 29 сентября произошла очередная реорганизация структуры. УГБ превратилось в Главное управление государственной безопасности, а его экономические отделы выделились в Главное экономическое управление. В тот же день было образовано и Главное транспортное управление НКВД.
До сих пор экономический и транспортный отделы в структуре Управления госбезопасности занимались вполне конкретной работой – искали «вредителей» в промышленности и на транспорте. Тут все понятно. Но когда эти структуры стали «главными управлениями», наравне с ГУГБ и независимо от него, у них должны были измениться и функции – иначе зачем городить весь этот огород?
В том же сентябре состоялось важнейшее внешнеполитическое событие в истории предвоенной Европы, известное как «мюнхенский сговор». Западные демократии санкционировали раздел Чехословакии, подарив Гитлеру населенные немцами области. Спустя полгода, в марте 1939 года, Гитлер захватил Чехию, а вместе с ней – лучшие оружейные заводы Европы, которые составят около 40 % военно-промышленного потенциала Третьего рейха. Подготовка к большой войне вышла на финишную прямую. А месяц спустя НКВД настигла очередная реорганизация. 20 апреля 1939 года в системе наркомата был воссоздан мобилизационный отдел. Через девять дней после этого, 29 апреля 1939 года, произошла какая-то малопонятная реорганизация Главного экономического управления. Внешне она заключалась в перераспределении сфер ответственности по отделам, а внутренне – кто его знает? Но эта перетряска, случившаяся практически одновременно с появлением моботдела, заставляет всерьез задуматься. Особенно если вспомнить одну из функций НКВД по мобилизационному плану 1928 года: «объединение и руководство работами комиссий при исполкомах по вывозу объектов местного значения и прочих органов, включенных в планы комиссий», то есть руководство эвакуацией. В 1928 году речь шла об объектах местного значения – но ведь время идет!
Чтобы руководить эвакуацией, надо иметь потребный для этого аппарат. Аппарат был – секретные отделы на предприятиях, но какой структуре внутри НКВД он подчинялся? По логике вещей, именно ГЭУ – больше просто некому. И что же у нас в итоге получается – что в масштабе страны эвакуацией руководил Каганович, а на местах – НКВД? Чекисты, подчиняющиеся Кагановичу, – это даже и не анекдот, это сюрреализм.
Реорганизация только на первый взгляд является всего-навсего списком новых названий и назначений. А на самом деле сказать она может многое.
Берия «брал» новую работу всегда одинаково: ставил своих проверенных людей на ключевые посты. В иерархии бериевской команды номером вторым, после него самого, был Всеволод Меркулов. Он, кстати, тоже имел хорошее представление об экономике, работал в экономическом отделе Грузинской ЧК аж с 1921 года, был первым заместителем Берии, когда тот «командовал» Закавказьем, а последний год перед переводом в Москву стал еще и заведующим промышленно-транспортным отделом ЦК Грузии. Много лет этот человек был как бы «Молотовым», при Берии, его «вторым я», доверенным из доверенных, надежным из надежных. Но нам интереснее в данном случае «номер третий» – человек, который в команде Берии выполнял ту же роль, что сам Берия в сталинской команде, тот, кому поручались самые важные и значимые дела – Богдан Кобулов. По его перемещениям сразу видно, какую работу в какой момент нарком считал наиболее важной.