– Помню. Роман и Наташа… И верно! Почти одно лицо со Свириным. Очень похожи… Ну ты и человек, Дон! Ты хочешь этого Романа вместо Свирина подставить? Здорово… А не сбежит? Он же у себя на Украине будет и сто тысяч баксов на руках.
– Во-первых, Илья, Севастополь далеко не Украина. А во-вторых, жена его молодая здесь останется… У тебя, Илья, есть комнатенка без окон?
– Не перегибай, Дон. Зачем же без окон? У меня полуподвальный номер есть. С решетками и с туалетом. Ей же не меньше недели сидеть.
– Сажай ее на пятнадцать суток. Если Роман хорошо сработает, отпустишь по амнистии.
– А если нет?..
Глава 9
Вагон был старый и грязный. Через щели из соседнего купе доносился громкий женский смех, переходящий в визг. Там от самой Москвы начали отдыхать две пары. По звону бутылок было ясно, что оттягиваются они по полной программе.
Кроме дурацкого хохота Роман мог найти еще десятки раздражающих моментов. Чего стоил один только туалет: отсутствие воды при не запирающейся двери. А скорость! Это был самый медленный поезд в жизни адвоката Поспелова.
Но злило Романа не это, не технические неудобства поездки в Севастополь. Главное – неизвестность!
Три дня назад их с Наташей пригласил приехавший в «Аркадию» Дон. Было видно, что Виктор Олегович настроен на серьезную беседу. За его спиной маячили двое: хозяин заведения Илья Бабкин и их «полтавский родственник» Сережа Ракитский. И оба улыбались, но первый ехидно, а второй добродушно.
Разговор был долгий, но не конкретный. Щедрые посулы сменялись прозрачными угрозами. Суть же дела пряталась в намеках и недомолвках.
Было ясно, что недавно Дон получил очень важную информацию и затеял грандиозную аферу. Очевидно, что в этом спектакле ему, Роману, досталось одна из главных ролей – надо будет заменить кого-то, очень на него похожего.
Еще Роман понял, что Наташа остается заложницей. Правда, Бабкин поспешил заверить: «Условия я создам отличные. Питание по высшему разряду. Телевизор!» при этом он махнул рукой куда-то вниз. Похоже, в подвал.
Цель поездки – Севастополь. Сопровождать Романа будет Ракитский и еще два боевика.
Вот и вся информация… Вчера Роману удалось позвонить Олегу на сотовый. Разговор мало прояснил, но порадовало:
– Мы давно уже все знаем, Роман. И номер поезда. И то, что Дон сам летит в Крым… Твоя, между прочим, заслуга. Микрофончики под столом очень четко работают.
И Олег, и Роман хорошо понимали, что по сотовому телефону такие вещи говорить не следует. Но одному нетерпелось сказать, а другому было приятно услышать.
– Если вы все знаете, то скажи мне, Олег, зачем я еду в город-герой.
– Вот этого мы не знаем. Дон обсуждал чисто технические вопросы. Но что-то будет связано и с городом Мелитополем. Он звонил туда и просил карету к вашему поезду.
– Какую карету?
– Не знаю, Роман. Может быть свадебную, а может и катафалк. Дословно передаю, Дон сказал: «Примите чудака. Пусть у вас отдохнет. Десять дней без права переписки».
– Не понятно, Олег.
– И мне не понятно. Но слушай главное. Савенков сказал, что за твою Наталью лично отвечает. А это гарантия двести процентов. Можешь быть спокоен.
– Ты бы, Олег, тоже за ней последил.
– Не смогу. Я все время буду рядом с тобой.
До Харькова Роман Олега не видел. Здесь они на несколько секунд встретились взглядами, когда Крылов предъявил себя на платформе потягивая пиво прямо напротив окна.
Вытянуть какую-либо информацию у Ракитского Роману тоже не удалось. Актер только хитро улыбался и подбадривал и собеседника, и себя:
– Пустяковое дело, Роман. Три дня работы, а деньги получим приличные.
– Сколько?
– Секрет… Мне Бабкин намекнул, что мы с тобой можем рассчитывать на двадцать пять процентов.
– От какой суммы?
– Секрет… Но я думаю, что вы с Наташей сможете себе жилье купить. На квартиру не хватит, а на комнатку вполне. Или на домик под Москвой.
– Грабить будем?
– Даже и не думай, Роман. Все будет красиво. Легкая афера. Спектакль для лохов. Они даже и не поймут, кому деньги отдали.
Сергей Ракитский часто уходил в соседний вагон и возвращался расстроенный. Что-то у него не клеилось.
Когда проехали Запорожье, актер вломился в купе с широченной улыбкой и с девушкой, застенчиво прячущей конопатое лицо.
– Представь, Роман, я с Машей поменялся. Теперь я в вагоне СВ буду, а ты развлекай девушку. Ее сосед страшный бука и, главное, женат. А ты, – Сергей хитро подмигнул Роману, – ты не женат!
Схватив заранее подготовленную сумку, Ракитский убежал.
Маша скромно присела на край полки и принялась рассматривать придорожные пейзажи. Роман сидел у окна и соответственно попадал в поле ее зрения. Она периодически щурила близорукие глаза и сразу становилось понятно, когда она смотрит на проплывавший мимо лужок с коровками, а когда на неженатого соседа.
– Меня Машей зовут. А вас?
– Роман.
– Очень приятно… Но странно. Вы так похожи на парня из того купе, на Леонида, но вы совершенно другой. Он нестандартный.
– В каком смысле?
– В смысле ориентации. Он явно голубой. Мы вместе с ним от самой Москвы ехали. Целую ночь вместе, а он даже ничего не попытался. Я бы не позволила, но он-то должен…
– Так вы, Маша, на него обиделись и решили убежать ко мне?
– Нет, это ваш друг меня уговорил. Вероятно он тоже голубой. Иначе, зачем ему в купе к Леониду так рваться. Так нетерпелось, что он мне и деньги за это предлагал. Двести долларов!
– Но вы гордо отказались?
– Нет, взяла… У вас, Роман, очень волнующий взгляд. Я даже боюсь.
– Это вам кажется, Маша. Это на контрасте после Леонида.
– Верно! Он смотрел на меня совершенно безразлично. Даже обидно… Настоящий мужчина всегда смотрит с желанием. Как вы сейчас… Ой, Роман, а вы правда не женаты?
Трудно было представить, что актер так не владеет своими эмоциями. Сергей Ракитский влетел в купе за сорок минут до Мелитополя. Он не просто нервничал. Он паниковал.
Обращаясь к Роману, он судорожно бросал в его сумку все со стола, полок, вешалок:
– Бегом, Роман! Ты скоро выходишь. Сейчас у меня в купе попрощаемся и поедешь.
Маша уже успела выложить на стол косметичку и любовный роман, но и это все полетело в сумку Романа. Она протянула руку за своими вещами, но Ракитский схватил ее за край халатика и рванул на себя. Пуговицы со звоном разлетелись по купе.
Даже не пытаясь прикрыть обнажившуюся грудь, Маша замерла. Она смотрела на Ракитского с восхищением. Все знакомые ей мужчины были или вялыми, или мягкими и назойливыми как коты. А ей хотелось именно такой страсти: чтоб платье в клочья и пуговицы во все стороны.
Ракитский сразу обмяк. До сих пор он женщин не бил. Даже не кричал на них никогда. Он сам запахнул на ней халатик и застегнул на уцелевшую верхнюю пуговицу:
– Спокойно, Маша. Посиди здесь одна, поскучай у окошка… Пока не проедем Мелитополь, из купе не выходить!
– А если я…
– Никаких «если»! Часик можешь и потерпеть.
В вагоне СВ Роман увидел двух знакомых неразговорчивых парней. Этих бойцов Дон приставил к ним еще в Москве. Очевидно, они получили приказ не вступать в контакт и они все делали молча. И на вокзале и сейчас.
Похлопав по плечу охранников, Сергей затащил Романа в купе. Там, лежал на спине некто бледный и не очень живой. Сходство с покойником усиливали руки, аккуратно сложенные на груди.
Ежу понятно, что это был Леонид. Роман только не мог понять, кто это сказал, что они похожи. У лежащего на полке парня заострился нос и впали щеки. Роман же всегда себя считал немного курносым и весьма пухлым.
Сергей первым делом схватил лежащие на столе документы и мимоходом приказал:
– Раздевай его скорей. Торопись, Роман.
– Не буду я труп раздевать!
– Какой труп?! Он просто отключился. Это я его клофелином отключил. Тут, Роман, целая наука. Я вчера изучал. Странное вещество: в водке оно так действует, а в коньяке совсем иначе… Да живой он! Наверняка живой. Не мог я дозу перепутать.
На последних словах Сергей побледнел и бросился щупать пульс у отключенного им Леонида Свирина. Пульс у трупа был, но очень слабый и блуждающий: после долгих поисков актер заловил его на запястье. Он дернулся пару раз и исчез. Тогда была сделана попытка найти его на шее, на венах под скулами. Тот же эффект: пара легких ударов и тишина.
Ракитский сел на полку весьма удовлетворенный. Пульс слабенький, но он есть! Значит труп жив, хотя и не очень.
Схватив первую попавшуюся под руки тряпку, актер приложил ее к мокрому от пота лбу:
– Жив он, зараза. Притворяется только… Раздевай его, Роман. Все его на себя, а все свое на него.
– Трусами тоже меняться?
– Трусы оставь. И носки тоже. А все остальное меняем.
– Я не против. У него отличный спортивный костюм. Финский. А у меня сплошная Турция.
После переоблачения Ракитский усадил еле живое тело рядом с Романом:
– Придержи его. И подбородок чуть повыше. Я должен вас сравнить… Почти ничего подправлять не надо. Зря я грим брал… Свирин немного бледнее тебя, но это понятно – четыре таблетки, гад, засосал.
– Сколько?!
– Четыре, я думаю… Мне Дон сказал, что надо таблетку на рюмку. Так я на бутылку восемь штук развел. А этот алкаш сразу налил себе чайный стакан и залпом… Я думаю, что четыре таблетки проглотил.
Обнимая незнающего меры Свирина, Роман приложил ладонь к его шее – пульс действительно прослушивался, но с аритмией: два удара и пропуск, три всплеска и провал…
Поезд осторожно причаливал к станции Мелитополь. На платформе, точно рассчитав нужное место, стояла машина скорой помощь. «Вот и карета подана, – вспомнил Роман. – А мы думали, что катафалк. Впрочем, может быть мы и не ошиблись».
Ракитский рывком открыл дверь:
– Готовы, ребята? Вытаскивайте. И без лишнего шума. Все, мол, в порядке. Выпил мальчик лишнее. Не рассчитал.