Стратегический манёвр: Ираклий побеждает Персию
Самый глубокомысленный и дерзновенный манёвр на уровне театра военных действий, когда-либо предпринимавшийся в византийской истории, был совершён в самых отчаянных обстоятельствах, дабы спасти империю от грозящего ей уничтожения. Завершился он полным разгромом Сасанидской Персии.
В 603 г. шах Хосров II (590–628 гг.) предпринял самое амбициозное и самое успешное из всех сасанидских вторжений. Все предыдущие войны, начиная с основания династии Сасанидов в 224 г. Ардаширом, внуком зороастрийского жреца Сасана, велись за контроль над землями на границе двух империй: за историческую Армению, ныне расположенную по большей части в северо-восточной Турции, за кавказские области и (что было всего важнее для обеих империй) за верхнюю Месопотамию по обеим сторонам Тигра и Евфрата (ныне в юго-восточной Турции). На месопотамском фронте прочно укреплённые города – Эдесса (ныне Шанлыурфа или Урфа), Нисибин (Нусайбин), Дара (Огуз) и Амида (Диярбакыр) – в череде войн переходили из рук в руки. Совокупность свидетельств показывает, что, несмотря на хвастовство и притязания (так, у Аммиана Марцеллина (XVII. 5. 5) Шапур II (309–379 гг.) пишет Констанцию II, заявляя, что персы имеют право на земли вплоть до реки Стримон и границ Македонии по праву древнего завоевания), в действительности сасанидские правители по большей части проявляли умеренность в своих военных притязаниях[720]. Несмотря на сильные подозрения, они тоже признавали Римскую и Византийскую империи своим цивилизованным соседом, уничтожать которого не следовало, – поэтому, отправляясь на войну, они по большей части довольствовались ограниченными захватами земель в Месопотамии.
Карта № 12. Сасанидская империя ок. 226 —ок. 651 г.
Но Хосров II был несравненно амбициознее. Он прямо заявил о своей цели: устранить и заменить императора Фоку (602–610 гг.), которого он осуждал как выскочку и узурпатора – а Фока, несомненно, был и тем, и другим, ибо он захватил власть путём мятежа, когда был экатонтархом, сотником – выражаясь по-современному, капитаном или, может быть, сержант-майором. Ещё одним мотивом, о котором заявил шах, была месть за убийство предшественника Фоки, Маврикия (582–602 гг.), которого Хосров, и опять же оправданно, называл своим покровителем и политическим отцом: в юности он нашёл в императорском дворце в Константинополе убежище от смертоносных интриг сасанидской придворной политики. Наконец, ещё одной целью, о которой прямо заявил Хосров, было распространение древней зороастрийской религии Персии и Ирана, дуалистического культа Ахурамазды, бога света и добра: одно время зороастризм был ближайшим соперником христианства в пределах Римской империи, когда старые языческие культы стали угасать.
Масштабы побед Хосрова соответствовали его амбициям. В 610–611 гг. сасанидские войска вторглись в Сирию и завоевали Антиохию, один из крупнейших городов империи[721]. Тогда же они взяли богатый торговый город Эдессу – церкви города принесли добычу в 112 000 фунтов серебра[722].
В 613 г. Сасаниды взяли Эмесу (совр. Хомс, Химс) и Дамаск, затем пошли на юг, чтобы в мае 614 г. взять Иерусалим, где они завладели знаменитой частью Истинного Креста. Египет, важнейший для Византии источник налоговых поступлений и поставщик зерна, был следующим: в 619 г. пала Александрия, что довершило завоевания Сасанидов.
Персидские войска угрожали империи уже и напрямую, проникая в её глубинные земли, на территорию самой Анатолии. К 611 г. они одержали крупную победу при Кесарии Каппадокийской (Кайсери), а в 626 г. сасанидское войско дошло на западе до азиатского берега Босфора, прямо напротив Константинополя, где ширина пролива не составляет и мили.
Византийцы не могли сосредоточить все свои силы против персов, потому что другой грозный враг двигался через Балканы во Фракию и по направлению к тому самому полуострову, на котором стоит Константинополь. Именно в ответ на вторжение гуннов двумя веками раньше была возведена Феодосиева стена для защиты города, со рвом, стенами и боевыми башнями. Представлявшая собою ранее непреодолимое препятствие для многих вражеских нашествий, Феодосиева стена не могла дать таких гарантий против врага, который расположился перед ней лагерем в июле 626 г.
Аварский каганат уже разбил наголову несколько византийских полевых армий и брал хорошо укреплённые города перед своим вторжением во Фракию в 618–619 гг.; от авар уже откупались в 620 и 623 гг. перед их новым нападением на Константинополь в 626 г. Как и их предшественники, гунны, аварские конные лучники могли поражать цели с дальних дистанций стрелами из своих составных луков, но они были отнюдь не только лёгкой конницей – они могли сражаться и как тяжёлая конница, атакуя копьями. Поэтому они могли проводить атаки в два этапа: сначала загнать врагов в тесные сплочённые формирования, угрожая им атакой или действительно атакуя, а затем применить луки, обрушивая град стрел на тесно скучившуюся массу. Кроме того, вдобавок к важным усовершенствованиям гуннского кавалерийского вооружения и тактики, которым византийцы, как мы убедились, усердно подражали, авары были также знатоками в осадной технике и постройке артиллерийских орудий – по крайней мере высокоэффективных требушетов. В «Пасхальной хронике» (“Chronicon paschale”), современной описываемой в ней событиям, мы читаем, что при осаде Константинополя в 626 г. авары выдвинули:
множество осадных машин, вплотную одна к другой… он [ «богомерзкий хаган»] связал свои камнемёты [для прочности при стрельбе тяжёлыми снарядами] и покрыл их шкурами [для защиты от стрел]. И распорядился… установить двенадцать высоких [передвижных] осадных башен, доходивших почти до передовых укреплений, и покрыл их шкурами.
Существовали и средства защиты от таких осадных башен: моряки, находившиеся в городе, пришли на помощь защитникам стен, и один из них «соорудил мачту и навесил на неё лодочку, намереваясь с её помощью поджечь осадные башни врагов»[723].
Далее из того же источника мы узнаём, что авары построили также палисад в качестве линии укреплений, лишавшей осаждённых всякой возможности предпринять контратаку, и воздвигли стену из щитов, то есть из деревянных рам, обтянутых шкурами, для защиты осаждающих от стрел и метательных снарядов (СР, р. 179). Вот достаточное свидетельство тому, что авары в отличие от большинства кочевников владели технологией разрушения фортификационных сооружений.
Кроме того, как Аттила до него и как многие степные владыки после него, аварский каган, подошедший к стенам Константинополя в 626 г., собрал гораздо большую массу воинов из других народов вокруг элитного ядра своей аварской конницы, в данном случае некоторое количество германцев-гепидов и множество славян. Наконец, каган и сам, очевидно, был наделён дарованиями в области разведки и дипломатии, потому что он прибыл с целью взять Константинополь с европейской стороны именно в тот момент, когда сасанидское войско, дошедшее до западной оконечности Анатолии, расположилось лагерем на азиатском берегу, на другой стороне Босфора, прямо напротив города. В «Пасхальной хронике» (“Chronicon paschale”) содержится упоминание о том, как делегация вышла из города на переговоры с аварами:
…Хаган вывел им на обозрение троих персов, облачённых в одежды, целиком изготовленные из шёлка, отправленных к нему Салваром [Шахрваразом, командующим сасанидекой армией]. И он распорядился, чтобы они сели рядом с ним, а наши послы встали поблизости. И сказал он: «Вот, персы направили посольство ко мне, выказав готовность дать мне три тысячи человек в соратники. Посему, если каждый из вас, находящихся в городе, желает [выйти из него], взяв лишь накидку и рубашку, давайте заключим союз с Салваром: ведь он мой друг; так перейдите к нему, и он вас не обидит, а мне оставьте город и своё имущество. Иного пути к спасению у вас нет [ибо авары и персы держали под контролем всю землю по обе стороны Босфора]: разве что вам придётся превратиться в рыб и уйти по морю либо в птиц и подняться в небо[724].
С того самого момента, когда Ираклий отнял власть у Фоки в 610 г., он пытался сопротивляться нападениям Хосрова II, то выигрывая, то проигрывая битвы, и дважды был вынужден полностью отступить, чтобы сдержать авар. Окончательным итогом стало то, что к 622 г. весь остаток империи за пределами её столицы, а также Греции и Анатолии, представлял собою разбросанные там и тут острова, полоски побережья и города с небольшими гарнизонами в северной Африке, на
Сицилии, в Италии и на побережье Далмации; но ни одно из этих владений не было ценным источником доходов или новобранцев. В итоге императорская казна истощилась, что в дальнейшем усугубилось тщетными попытками умилостивить аварского кагана данью. Перед лицом смертельной и притом близкой угрозы совместного нападения на Константинополь со стороны авар, которым сопутствовала масса воинов-славян, и персов-сасанидов деньги, необходимые для поддержания войны, истощились. В записи под 6113 г. от сотворения мира (622 г.) в «Хронографии» Феофана содержится упоминание о крайних мерах, принятых Ираклием:
По недостатку в деньгах он… взял также из великой церкви паникадила и другие церковные сосуды, перелил в крупные и мелкие деньги [номисмы, золотые монеты, 72 на фунт, и миларисии, серебряные, которые обменивали по 12 за номисму][725].
С самого начала сасанидского вторжения девятнадцатью годами ранее, в 603 г., византийское войско раз за разом терпело поражения, бывало разбито, отступало, а оборона границ и городов терпела полный крах. Но, видимо, уцелевшие под