И эту атаку отбили гвардейцы. Воронов отполз от пулеметного гнезда и вдруг получил сильный удар по каске: то кирпич слетел со стены. Вот не везет так не везет! Воронов, однако, плакать не стал. Сегодня не везет – завтра повезет, а перевязать раны нужно сейчас, и обязательно. Только он занялся делом, только-только к нему подошел солдат из его расчета, помочь хотел с перевязкой, другому-то перевязывать сподручнее, чем самому себя. Да и боль не так тяготит, когда рядом боевой товарищ, друг.
– Стой! – крикнул Воронов, неуклюже поднимаясь. – Немецкая пушка! Снимай пулемет!
Фашисты выкатили на прямую наводку пушку и, не успели русские выполнить приказ Воронова, раздался взрыв. Один боец расчета упал замертво, другого ранило. И град осколков впился в раненую ногу Воронова. Командир пулеметного расчета пополз, оставляя за собой кровавый след, к командиру роты. Не дополз: еще один снаряд взорвался в «молочном доме», и опять, уже в третий раз, осколки влетели в израненную ногу. И он потерял сознание.
Очнувшись, старший сержант Воронов ремнем потуже стянул бедро, дождался темноты и пополз по холодной земле к своим. Метров сто пятьдесят ему нужно было одолеть: живот ранен, рука – несколько раз, нога – еще больше. А ползти надо. Больше часа он добирался до подвала «Дома Павлова». Но дополз и замер у раскрытой двери. Тут-то его и подобрали, и той же ночью понесли старшего сержанта Воронова к медикам.
Бывалый хирург, повидавший всякое на своем веку, удивился: двадцать пять осколков извлек он из рук, ног и живота пулеметчика; вообще-то не пулеметчика, а орловского крестьянского парня, который и воевать не думал никогда, да вот привелось и повоевать.
Глава 5. На других фронтах
Подводная лодка «Народоволец» («Д-2») провела в Ленинграде, у Литейного моста, первую блокадную зиму. Подводники видели беды горожан и в бессилии сжимали кулаки. Только бы выйти в море, только бы сразиться с врагом, отомстить нацистам за несчастья, которые они принесли на землю Ленинграда, одного из красивейших городов Советск\ого Союза и земного шара.
Только бы выйти в море. Не знали подводники, что их ждет в первом же походе, сколько энергии, выдумки, мужества потребует от них море. Они знали другое: за свои злодеяния немцы должны заплатить кровью.
У командира Б4-5 инженер-механика С. Сурмина и старшины группы трюмных машинистов Н. Крупина в городе остались семьи. Подводники нервничали, делились с родными скудным пайком, сами недоедали, жен и детей спасали, и в конце зимы 1942 года оба они серьезно заболели. Командира Б4-5 сослуживцы выходили, но у Сурмина болезнь парализовала ноги и руки…
Подводная лодка «Народоволец» («Д-2»)
А лодка ждала своего часа. Для любого воина это самое большое наказание: видеть, как страдают сограждане, как голодает город, а самому питаться хоть и не по мирному рациону, но все же куда лучше, и ждать своего часа, ждать лета. Это и наказание, и испытание, и ответственность. Надо ждать. Надо держать себя в форме, надо изучать материальную часть, готовиться к любым неожиданностям. Надо сохранять и волю, и нервы, и физические силы. Надо терпеть.
Сколько раз подводники видели с лодки, как по ледяному берегу у Литейного моста спускались к зимней реке, к проруби обессилевшие женщины, дети, старики с ведрами, бидонами или чайниками в руках! Сколько раз кто-то из горожан, поднимаясь с водой по крутогорью, медленно оседал на снег, умирал, уткнувшись головой в непреодолимую преграду. Сколько жизни было в тех людях! Как хотели они дойти, донести воду родным! Как не хотели они умирать, смертью своей поторапливая смерть близких! Как часто видели подводники изможденных ленинградцев, увозивших куда-то на салазках тела мертвых!
А им, морякам-подводникам, нужно было нормально питаться, чтобы выжить, выйти в море и топить беспощадно вражеские суда. Беспощадно. У них лодка, не самая современная. К тому же она проходила капитальный ремонт. Только в августе сорок первого привезли дизели. Моряки установили их быстро, но ранняя зима помешала выйти в море.
Бывший командир отделения электриков на подводной лодке «Народоволец» («Д-2») Иван Яковлевич Князев в очерке «„Народоволец“ уходит в море» коротко описал ту изнурительную для подводников зиму. Но прошли зима, весна, лето, а подлодка все оставалась в Ленинграде. Более года она бездействовала.
И, наконец, 23 сентября 1942 года подводники услышали команду: «По местам стоять, со швартовов сниматься!»
Корабли сопровождения «проводили» лодку из Кронштадтадо Лавенсари, самой западной советской маневренной базы на Балтике. «Народоволец» погрузился и пошел дальше на запад. Следующим вечером лодка всплыла на перископную глубину, чтобы определить местонахождение, и командир увидел (они находились севернее острова Гогланд) немецкий сторожевой катер.
Лодка срочно погрузилась. Но вдруг, еще не набрав глубину, она потеряла ход, дернулась. Подводники услышали металлический скрежет. Лодка «клюнула» носом, перестала слушаться рулей, резко пошла вниз и на глубине 39 метров ударилась о грунт. «Народоволец» напоролся на противолодочную сеть. Командир Роман Владимирович Линденберг приказал остановить моторы, акустику – прослушать горизонт.
Обычно немцы прикрепляли к сетям сигнальные буйки с патронами, они взрывались, когда в сеть попадала лодка, сторожевик подплывал к месту взрыва и забрасывал подводную лодку глубинными бомбами. Выбраться из западни было чрезвычайно сложно.
«Повезло», – подумал командир, подумали все подводники.
День провели под водой. Ночью всплыли, и несколько добровольцев в легководолазных костюмах занялись мелким ремонтом: обследовали винты и освободили лодку от сети. В мирное время либо в доке на ремонтном заводе эта работа пустячная. Другое дело – в военном море, неподалеку от немецкого сторожевого катера, который в любой момент мог включить прожекторы, нащупать лодку и атаковать ее. В таком случае лодка оставила быводолаза на верную гибель в воде и погрузилась бы, попыталась бы уйти от врага.
Водолазы работали спокойно. Несколько раз немецкие прожекторы пробегали по водной поверхности. Где-то рядом гудели самолеты. В какой-то момент три боевых машины пролетели совсем близко от лодки, командир приготовился дать команду на погружение, но сдержал себя: стервятники не заметили лодку, улетели. Он облегченно вздохнул, и вдруг раздался крик:
– Человек за бортом!
Перетерся об углы палубы пеньковый канат, удерживающий водолаза Александра Еремина, и подоспевшая волна отбросила его в темноту. Командир обреченно посмотрел в морскую ночную даль, понимая, что организовать поиск моряка он не сможет, и вдруг вторая волна буквально выплеснула Еремина к борту лодки! Повезло. Опять повезло.
Пять часов подводники устраняли неполадки, и утром «Народоволец» стал медленно продираться на запад сквозь минные заграждения. Мин на Гогландском направлении немцы расставили около 8 тысяч: гальваноударных, антенных, якорных неконтактных и донных неконтактных. Здесь находились шумопеленгаторные станции, а на берегу – посты наблюдения, артиллерийские батареи.
Прорваться сквозь заграждения было теоретически невозможно. Немцы поверили в это и в начале 1942 года стали пускать свои суда в Балтийское море без боевого сопровождения. Советские подводные лодки опровергали расчеты фашистов! Каким-то чудом они продирались через минные заграждения и топили вражеские суда.
Гитлеровцы расставили еще больше мин, соорудили противолодочные сети. Но «Народоволец» преодолел и эту преграду! Теперь нужно было пройти сквозь усиленные минные заграждения. Специалисты подсказали подводникам, что сделать это можно только на самом медленном ходу на максимальной глубине. Образно говоря, подводная лодка должна была чуть ли не ползти по грунту, изгибаясь, как угорь, после каждого прикосновения с минами. Легко сказать, да трудно сделать!
Первая встреча с миной. Храповитый резкий скрежет железа о железо. Аварийная группа инженер-лейтенанта В. Сизова в полной готовности. Клинья, брусья, пакля, кувалды, другие инструменты аккуратно разложены в отсеках лодки. В случае взрыва, пожара, пробоины аварийщики бросятся на место беды. Вторая мина скрежетнула по правому борту. Потом опять правый борт, затем левый, правый, правый, левый, левый, правый, левый. Нервы на пределе.
Трое суток смерть скрежетала от злобы, никак не могла сделать свое гадкое дело. Лодка тихонько обходила ее стороной. Обошла! 27 сентября «Народоволец» всплыл у маяка Суурупи, произвел зарядку аккумуляторной батареи. Подышали свежим воздухом, порадовались небу, солнцу, легкому ветру. Сами «подзарядились» энергией жизни. Затем – опять погружение и еще двое суток «ползком» под минными полями. 29 сентября подводная лодка вышла в Балтийское море. Можно заняться поиском вражеских судов.
2 октября командир «Народовольца» получил радиограмму. В ней сообщалось, что в проливе Кальмарзунд между островом Эландом и побережьем Швеции стоит вражеский конвой, который 3 октября отправится в Германию. Утром «Народоволец» всплыл под перископ, командир увидел два больших транспортных судна и охраняющих их пару миноносцев, дал команду на сближение с конвоем. Через несколько минут он приказал:
– Носовые аппараты товсь!
– Есть носовые аппараты товсь! – донеслось из первого отсека, и тут же:
– Носовые аппараты готовы!
– Пли!
– Торпеды вышли!
И через несколько тревожных мгновений раздались два тяжких взрыва.
– Ура! – закричали подводники, услышав приветствие командира: «Поздравляю с первой победой!»
Победа. Как долго «Народоволец» шел к ней! Как много неожиданностей, смертельно опасных преград преодолел. Победа. Лодка всплыла под перископ. Командир увидел обломки транспортного судна, ящики, людей, барахтающихся в воде, не очень теплой для купания. Победа. Но расслабляться рано. Начинается противоборство с двумя миноносцами, один из которых мчится к лодке.