Она знала, что Красная армия обязательно освободит белорусский город Лиозно. Иначе не написала бы такое чистое и жизнелюбивое письмо. Она очень хотела жить.
Красная армия, разгромив врага под Сталинградом, готовилась к битве на Курской дуге. Катя Сусанина жить-то хотела, да не могла она жить в фашистской неволе. Она оставила нам письмо. Весной 1944 года Красная армия освободила Лиозно. Разбирая разрушенную бомбой печь одного из домов, люди нашли желтый конверт. И 27 мая «Комсомольская правда» опубликовала письмо Кати.
«Март, 12, Лиозно, 1943 год.
Дорогой, добрый папенька!
Пишу я тебе письмо из немецкой неволи. Когда ты, папенька, будешь читать это письмо, меня в живых не будет. И моя просьба к тебе, отец: покарай немецких кровопийц. Это завещание твоей умирающей дочери.
Несколько слов о матери. Когда вернешься, маму не ищи. Ее расстреляли немцы. Когда допытывались о тебе, офицер бил ее плеткой по лицу. Мама не стерпела и гордо сказала: „Вы не запугаете меня битьем. Я уверена, что муж вернется назад и вышвырнет вас, подлых захватчиков, отсюда вон“. И офицер выстрелил маме в рот…
Папенька, мне сегодня исполнилось 15 лет, и если бы сейчас ты встретил меня, то не узнал бы свою дочь. Я стала очень худенькая, мои глаза ввалились, косички мне остригли наголо, руки высохли, похожи на грабли. Когда я кашляю, изо рта идет кровь – у меня отбили легкие.
А помнишь, папа, два года тому назад, когда мне исполнилось 13 лет? Какие хорошие были мои именины! Ты мне, папа, тогда сказал: „Расти, доченька, на радость большой!“ Играл патефон, подруги поздравляли меня с днем рождения, и мы пели нашу любимую пионерскую песню…
А теперь, папа, как взгляну на себя в зеркало – платье рваное, в лоскутках, номер на шее, как у преступницы, сама худая, как скелет, – и соленые слезы текут из глаз. Что толку, что мне исполнилось 15 лет. Я никому не нужна. Здесь многие люди никому не нужны. Бродят голодные, затравленные овчарками. Каждый день их уводят и убивают.
Да, папа, и я рабыня немецкого барона, работаю у немца Шарлэна прачкой, стираю белье, мою полы. Работаю очень много, а кушаю два раза в день в корыте с „Розой“ и „Кларой“ – так зовут хозяйских свиней. Так приказал барон. „Русс была и будет свинья“, – сказал он. Я очень боюсь „Клары“. Это большая и жадная свинья. Она мне один раз чуть не откусила палец, когда я из корыта доставала картошку.
Живу я в дровяном сарае: в комнату мне входить нельзя. Один раз горничная полька Юзефа дала мне кусочек хлеба, а хозяйка увидела и долго била Юзефу плеткой по голове и спине.
Два раза я убегала от хозяев, но меня находил ихний дворник. Тогда сам барон срывал с меня платье и бил ногами. Я теряла сознание. Потом на меня выливали ведро воды и бросали в подвал.
Сегодня я узнала новость: Юзефа сказала, что господа уезжают в Германию с большой партией невольников и невольниц с Витебщины. Теперь они берут и меня с собою. Нет, я не поеду в эту трижды всеми проклятую Германию! Я решила лучше умереть на родной сторонушке, чем быть втоптанной в проклятую немецкую землю. Только смерть спасет меня от жестокого битья.
Не хочу больше мучиться рабыней у проклятых, жестоких немцев, не давших мне жить!..
Завещаю, папа: отомсти за маму и за меня. Прощай, добрый папенька, ухожу умирать.
В 1920 году в семье хлебороба Никиты Кожедуба, жившего в селе Ображеевке на Сумщине, родился сын Иван, младший в семье ребенок. В детские годы батрачил. Ходил в ночное, любил рыбачить, пошел в школу, стал пионером, увлекался плаванием, лыжами, гирями, коньками. Крепкий был деревенский парень.
Все мальчишки и девчонки задерживали взгляд на урчащих в небе самолетах. Но никому и в голову не могло прийти, что и они могли стать летчиками.
Лишь Иван надолго задерживал взгляд и смотрел, смотрел на самолеты, не обращая внимания на окрики друзей. Они безобидно посмеивались:
– Летчиком захотел стать! Так тебя в летчики и пустили!
Иван Кожедубупрямо повторял:
– Стану летчиком! – и чувствовал, как сердце бьется сильнее в груди.
И в это никто не верил. Даже старшие братья, отец и мать.
В шестнадцать лет он поступил в химико-технологический техникум и пришел на аэродром, находившийся неподалеку, подал заявление в аэроклуб. Медицинскую комиссию порадовал: крепкий, физически здоровый, психически уравновешенный парень – «годен!» Учеба в техникуме, чтение книг о Валерии Чкалове, о других советских летчиках-героях, занятия в аэроклубе, ни секунды свободного времени. Да и зачем оно, это «время свободное», когда Иван Кожедуб что ни делает, чем ни занимается, все – в радость! И везде он добивался успехов и радовался этому.
В аэроклубе он освоил пилотирование легкомоторного самолета, на этом не остановился: это только ступень к вершине. В 1940 году закончил техникум и поступил в Чугуевскую школу пилотов.
Инструктор посмотрел на сильного, деревенского парня и подумал, что летчик-истребитель из Кожедуба не получится. Тяжеловат, мол, в движениях, увалень. Первые занятия вроде бы подтвердили это, но заметил инструктор и оценил в Кожедубе сосредоточенность и завидное трудолюбие. Не получается – я поработаю, получится.
Будущий ас будто бы никуда не торопился, но познавал он секреты сложной профессии медленно, но все быстрее, быстрее. Надо быть сноровистым, ловким – для этого надо заниматься гимнастикой. Надо быть выносливым – гири хорошо помогают в этом. Медленно-то медленно, но все быстрее догонял сверстников Иван Кожедуб, догнал. Обогнал.
Первым в группе его допустили к самостоятельному полету на учебно-тренировочном самолете. Затем – на боевом самолете. В числе лучших он закончил летную школу, и его оставили инструктором. Первая серьезная победа в жизни.
Началась Великая Отечественная война. Иван Кожедуб написал рапорт с просьбой отправить его на фронт. Раньше ему везло в таких делах. Куда ни напишет заявление или рапорт, всегда успешно. А тут на́ тебе, на фронт не взяли: вы здесь нужнее, готовьте для фронта боевых летчиков.
Школа эвакуировалась в Среднюю Азию. Враг шел с огнем и мечом по Украине, взял родное село Ображеевку; немцев нужно было бить: на земле, на воде, под водой, в воздухе. В воздухе должен был бить немцев Иван Кожедуб. Нет, ты должен готовить летчиков, ты хороший инструктор, твои ученики отличились в боях, они получают заслуженные награды, в летную школу идут благодарственные письма в твой адрес. Все. Разговор окончен. Ты должен работать здесь.
Странная ситуация: чем лучше работал инструктором Иван Кожедуб, тем дальше отдалялась мечта его заветная: бить немцев! А работал он инструктором действительно очень хорошо, творчески. Тактико-технические характеристики самолетов и вооружения на них менялись постоянно. И постоянно придумывались военные хитрости советскими и немецкими летчиками, среди которых было много выдающихся асов, мастеров-истребителей. Победить их в бою мог только тот, кто освоил все секреты воздушного боя.
Иван Кожедуб внимательно следил за искусством ведения воздушных боев. Это действительно искусство! Молодой инструктор беседовал с боевым летчиками. Начинали они разговор неохотно. Мы, мол, боевые летчики, сбили не один самолет, а ты тут прячешься за наши спины. Было такое, было. Но сразу же после первых вопросов Кожедуба боевые летчики понимали, что говорит с ними не инструктор, но боевой летчик! Немного вопросов задавал Иван Никитович, уважительно прощался с собеседником, затем долго осмыслял услышанное, обсуждал это с инструкторами, спорил с ними до хрипоты, затем – в небо, и там, в учебных воздушных боях, проверялась добытая в спорах истина.
Он писал рапорт за рапортом. Его постоянно хвалили, ставили другим в пример и на фронт не отпускали. В ноябре Иван Кожедуб вместе с другими инструкторами летных училищ и школ прибыл на учебный аэродром. Летчикам показали новый советский истребитель «Лавочкин-5» («Ла-5»): освоите эту машину – и на фронт!
Пока Красная армия громила армии врага под Сталинградом, бывшие (теперь уже бывшие!) инструкторы осваивали истребитель, готовились к воздушным боям. Подготовились. Иван Кожедуб получил самолет под номером 75. На фюзеляже блестела красной краской надпись: «Имени Валерия Чкалова». Самолеты были построены на деньги волжан, земляков великого летчика.
Прибыли на полевой аэродром. Командир полка уважительно со всеми поздоровался и сказал: «Присмотритесь, не спешите. А то сразу в кашу попадете». И через несколько дней Иван Кожедуб понял, как прав был командир полка.
Кожедуб совершал полет в районе аэродрома и увидел несколько приближавшихся «мессершмиттов-110». Он бросился на них, даже не подумав, что основную группу вражеских самолетов прикрывают несколько «мессеров», которые тут же пристроились ему в хвост. А тут еще родные зенитки заработали! Чудом уцелел Кожедуб! Самолет, правда, получил повреждения, но летчик посадил его.
Обидно-то как – погорячился! И стыдно. Инструктор называется. Учил, учил людей, а сам «сразу в кашу попал», да чудом из нее выкарабкался. Ругал себя Иван Кожедуб, но не отчаивался. Чудеса напрасно не балуют людей. Чудеса не любят, когда ими пренебрегают. Чудеса – это своего рода аванс. Чудом спасся, учти чудо, учись, думай, ищи тонкую нить между горячностью и медлительностью. Найдешь ее – будешь великим асом. У каждого летчика эта линия своя. Ищи ее!
Иван Никитович Кожедуб (1920–1991)
Курскую битву некоторые специалисты называют «битвой танков». Никогда еще в мировой истории войн в одном сражении не было задействовано такое количество танков с той и другой стороны. Но и самолетов были тучи беспросветные! Недаром командир полка, в котором служил Иван Кожедуб, часто повторял, отправляя эскадрильи в бой: «Ребята, крепко держите воздух!»
В первом бою эскадрилья старшего лейтенанта Федора Семенова атаковала тридцать пикирующих бомбардировщиков «Юнкерс-87». Догадываясь, что за ними летит группа прикрытия – несколько «мессеров», комэск отправил часть своих самолетов на них, а сам рванулся к «юнкерсам» и завалил головной бомбардировщик.