Кожедуб вплотную приблизился ко второму бомбардировщику и нажал гашетку. «Юнкерс» рухнул на землю. Первый сбитый самолет младшего лейтенанта Ивана Кожедуба!«На подходе еще сорок бомбардировщиков, атакуйте!» – комэск получил приказ с земли, начался новый бой.
Иван Кожедуб подошел к «юнкерсу» сзади, нажал гашетку, но выстрела не последовало. На радостях он выпустил в первый свой подбитый самолет весь боезапас!
На аэродроме комэск строго отчитал его, но быстро подобрел и сказал: «Поздравляю с первой победой! Ты – молодец!» А через месяц после начала Курской битвы Иван Кожедуб, сбивший уже десяток самолетов, получил орден Красного Знамени. Комэск Семенов крепко обнял Кожедуба и улыбнулся: «Ох, и много ты еще собьешь самолетов!»
Вскоре младшего лейтенанта Кожедуба назначили командиром эскадрильи. Забот прибавилось. Но главной оставалась задача больше сбить самолетов лично ему и всей его эскадрилье.
Уже на Курской дуге сослуживцы и командиры Ивана Никитовича поняли, наблюдая за его действиями в воздухе, что родился еще один великий советский летчик.
Он дошел до Берлина. Сбил 62 немецких самолета. Стал трижды Героем Советского Союза, кавалером многих отечественных боевых орденов и наград других государств.
Закончил войну в должности заместителя командира полка. В 1985 году И. Н. Кожедубу присвоено звание маршала авиации. Умер он в 1991 году.
Он родился в 1913 году в большой семье бедняка, в юные годы ушел из дома и сам устраивал свою жизнь. Работал, вступил в комсомол. В 1932 году райком комсомола направил Александра в Пермскую авиационно-техническую школу. Он летать мечтал, он не знал, что авиационно-техническая – это не летная школа. А приехал в Пермь и приуныл. Обслуживать всю жизнь на земле самолеты, на которых летают другие?! Да, так повелела судьба, так надо.
Покрышкин закончил школу и оказался в Краснодаре в стрелковой дивизии на должности техника звена авиасвязи. Подал рапорт с просьбой зачислить в школу летчиков, получил отказ со строгим внушением: «Стране нужны хорошие техники». Через полгода подал еще один рапорт. Тот же ответ. Александр Покрышкин к работе относился серьезно. Изучил наизусть всю материальную часть, был лучшим техником… и почему-то через полгода написал еще один рапорт. Ответ был тот же.
В 1936 году он отдыхал в Хосте и встретился с молодым летчиком-испытателем Супруном. Частенько два сильных человека говорили на берегу моря о небе, о мечте Покрышкина. Супрун всегда повторял: «Если веришь в себя – дело пойдет. Будешь летчиком!»
Вернувшись в часть, Покрышкин поступил в кружок планеристов, выпросил у летчиков «Курс летной подготовки» Пестова, выучил его наизусть и уговорил начальство принять его в Краснодарский аэроклуб. Очередной отпуск он провел в аэроклубе, где люди наконец-то поняли, что Покрышкин будет летать, будет прекрасным летчиком-истребителем.
Он осваивал летное дело на удивление быстро. Не прошло и трех дней, как ему разрешили летать самостоятельно, а на пятнадцатый день выдали свидетельство об окончании аэроклуба.
Но в школу пилотов ему разрешили поступить только в 1938 году. Он окончил ее на отлично и в конце 1939 года прибыл в полк, где ему достался самый старенький самолет, истребитель «И-16», по прозванью «ишачок». Александр Покрышкин, прекрасный техник, долго возился с ним. Наконец понял, что самолет в порядке, и только после этого попросил у командира разрешение на полет.
«Разрешаю!» – сказал командир недоверчиво. Он не знал, что за несколько дней Покрышкин практически дал новую жизнь старому «ишачку». Он взлетел в небо, сделал несколько сложных элементов, приземлился и услышал от побледневшего командира полка: «Отстраняю тебя на три дня от полетов».
«Но за что?!» – удивился Покрышкин.
«Я за вас головой отвечаю. Устроил тут показательные выступления на дряхлой машине! Это тебе не война, нечего здесь рисковать!»
И весь сказ. А все-таки по голосу командира было ясно, что он хоть и ругает, но в глубине души уважает летчика, вернувшего в строй старенький самолет.
А Покрышкину летать хотелось больше и больше, и учиться, и повышать летное мастерство. За полгода он окончил курсы командиров звеньев, стал помощником командира звена, получил новый скоростной высотный истребитель «МиГ» и звание старшего лейтенанта. Его оценили как летчика, командира и страстного экспериментатора. Он не просто летал, выполняя задание командира, он, летая, хотел проверить все возможности истребителя и себя самого, летчика. Такие проверки не входили в планы командира полка: а вдруг летчик разобьется или загубит машину? Зачем давать самолету большие перегрузки? Для этого существуют испытатели.
Или, скажем, история со стрельбами. Поначалу дела у Покрышкина не пошли. Неудачные были у него результаты. Нервничал он, вечером домой пришел, закрылся в комнате, открыл учебники и долго что-то чертил, черкал, писал какие-то формулы, искал лучший угол подхода к мишени, представлявшей собой конус, который на стрельбах тащил на длинном тросе самолет-буксировщик.
Наконец-то он решил сложную задачу, уснул, спал богатырским сном, проснулся, пришел на летное поле. В тот день он начинал учебные стрельбы. Покрышкин поднял машину в воздух и направил ее на мишень. Командир полка и еще несколько офицеров внимательно следили за его действиями и вдруг ахнули: он почти вплотную приблизился к буксировщику, это же опасно!
Раздался жуткий треск, мишень дернулась, самолет Покрышкина пролетел чуть выше буксировщика, тот резко дал вниз, но выровнял полет и приземлился. Летчик спрыгнул на землю и, чертыхаясь, направился к командиру: «Настоящий медведь! Чуть не убил!»
Вскоре подошел Покрышкин. Ругань старших офицеров его не испугала. Он спокойно сказал пилоту буксировщика: «Лучше посмотри, сколько пробоин в мишени. Наругаешься еще». Посмотрели. Удивились. Конус был изрешечен.
Начался спор. Комэск Атрашкевич защищал Покрышкина, понимая, что к войне нужно готовиться по-военному, что иной раз нужно и рисковать. Спорили долго. А война была уже совсем рядом.
23 июня 1941 года Покрышкин с Семеновым вылетели на первое боевое задание: разведать переправу через Прут в Молдавии, выяснить численность переправившихся через реку фашистов и не ввязываться в бой.
Задание выполнили, переправу и ближайшие окрестности исследовали и только хотели повернуть назад, как увидели пятерку «мессеров», летевших на них. Увернуться от боя не представлялось возможным. Значит – бой.
Покрышкин смело направил свой «МиГ» на врага, нажал на гашетки. Немец сделал то же самое. И оба они промазали и разлетелись в разные стороны. Семенов пошел на снижение. Покрышкин подумал, что его подбили, набросился на зазевавшегося немца, расстрелял его почти в упор из крупнокалиберного пулемета, тот вспыхнул и черной кометой устремился к земле. Какая радостная картина: «мессершмитт» с диким ревом падает! Эх-эх, вдруг машину Покрышкина сильно тряхнуло. Зевнул старший лейтенант, дал врагу зайти себе в хвост.
Прекрасная картина: когда сбитый тобой самолет врага камнем, под жестким углом летит к жесткой земле! Нет ничего опасней этой картины! «МиГ» перевернулся. Покрышкин с трудом вернул самолет в нормальное положение, прижался к земле, полетел на аэродром. Немцы не стали его преследовать, видимо, решили, что он все равно не жилец. К тому же «МиГ», хоть и подстреленный, летел довольно быстро.
Однако Покрышкин выжил, его подраненный «МиГ» дотянул до аэродрома. Летчик так устал, что даже не смог открыть фонарь и выбраться из самолета. Не физически он устал, а морально. В первом же боевом задании друга потерял и такую ошибку совершил, отвлекся от боя, дал врагу расстрелять себя безнаказанно.
«Саша! Тебя же подбили!» – услышал он голос Семенова, и наполовину полегчало: жив боевой товарищ, а с самим собой он разберется сам.
Много случайного на войне, много ошибок, много чудес, много везения, гораздо больше невезения. Война особенно строга к тем, кто не думает до боя, в бою, после боя. Счастливчиков в ней не бывает. Один раз повезло, другой раз повезло, на третий раз рассчитывать глупо и грешно. На четвертый раз – бесполезно, убьют.
Александр Иванович Покрышкин (1913–1995)
Все люди, знавшие Покрышкина, воевавшие с ним, в один голос говорят о даже запредельной строгости великого летчика к себе, к делу своей жизни, то есть к искусству боевого летчика-истребителя.
…Он спрыгнул на землю, выслушал Семенова, у которого забарахлил мотор и который, выходя из боя, увидел, как загорелся самолет, решив, что подбили Покрышкина. Затем оба передали разведданные в штаб, и Александр остался один. Нет-нет, это было не самобичевание экзальтированного юноши: «Какой я плохой, совсем плохой!» Это был серьезный анализ полета и собственных действий. Он хотел воевать до победы. Он видел, «убегая» от «мессеров», грустно бредущих на восток по сухим дорогам летнего Приднестровья сограждан. Их надо защитить. Это его долг. Он должен научиться воевать лучше асов Геринга.
Подобные разборы полетов Покрышкин проводил сам с собой постоянно. Красная армия отступала на восток. У летчиков работы было много. За время войны Покрышкин осуществил более 600 боевых вылетов, сбил в 156 боях лично 59 самолетов противника. Войну закончил в должности командира истребительной авиационной дивизии.
600 боевых вылетов – это 600 смертельно опасных боевых операций, 156 раз завершавшихся воздушными боями, как правило, с превосходящим по количеству истребителей опытным врагом. Уже эти цифры и факты говорят о многом, но Александр Покрышкин значителен не только личными достижениями, но и разработкой тактики группового боя истребителей с самолетами неприятеля.
До Великой Отечественной войны звено истребителей летало клином: командир звена впереди, два других самолета – чуть сзади, по обе стороны от командира. Боевые действия быстро убедили летчиков в тяжеловесности такого построения. Покрышкин и Фигичевстали брать с собой не по два, а по одному самолету. Ведущий – ведомый. Эта связка в бою была мобильней, организованней.